— Шеф! Сюда! Сюда! — закричал Поль.
Хозяин ресторана встрепенулся. Субботин сделал жест, чтобы он не беспокоился.
— Садитесь, шеф. Знакомьтесь. Зовите его Францем… Хотя он говорит, что он Ганс… — Поль пьяно рассмеялся. — Хотите, шеф, послушать идиота? — Поль показал на своего собутыльника. — Он только что убеждал меня, что их Гитлер — гений, которого не поняли. От этого, он говорит, и пьяницей стал. С горя, так сказать… Господин Фриц, а ты, может, ненормальный?
Ганс обиженно отвернулся.
— Не надо смеяться над ним, — по-английски тихо сказал Субботин. — Лучше налей мне немного.
Поль встал, неуверенной походкой сходил к стойке за стаканом и вернулся. Пока он ходил, за столом прозвучали две фразы шепотом.
— Он не пытался что-нибудь узнать? — спросил Субботин.
— Успокойтесь. Тоскующий щенок, не больше… У вас что-нибудь есть?
Субботин отрицательно покачал головой.
Поль налил Субботину виски, чокнулся с его стаканом и выпил. Субботин сделал глоток и поставил стакан.
— Нельзя, — улыбнулся он шоферу. — Ты хочешь, чтобы твое начальство выгнало меня?
Последовало неожиданное. Поль ударил кулаком по столу и крикнул:
— Хочу! Да, хочу, чтоб вас выгнали! Вы, шеф, — хороший человек. Поля не обманешь, у меня на людей нос шоферский. Так слушайте, шеф… Вы хороший человек, а занимаетесь дерьмом.
— Что ты болтаешь? — обиделся Субботин. — Выпей сельтерской — промой мозги.
Но Поля остановить было уже нельзя. Он схватил Ганса за руку:
— Ты послушай, Фриц, я скажу тебе, чем он занимается…
— Молчать! — тихо, но властно приказал Субботин. — Забыл, что ты на военной службе? Забыл, что для болтунов есть военный суд?
Поль смотрел на Субботина глазами, полными ненависти, но тут же ненависть в его глазах погасла, руки безвольно упали, точно он хотел встать по стойке «смирно». И вдруг он заплакал, молча, с окаменевшим лицом, по которому стекали слезы.
Ганс наклонился к нему через стол:
— Слушай, друг, как тебе не стыдно? Ты же мужчина.
— Мне надоело… — по-детски всхлипнул Поль. — В аэродромный бар мне войти нельзя — там для офицеров. Здесь я тоже не человек… — Он резко повернулся к Субботину. — Идите, шеф! Сообщите все начальству! Пусть меня судят! — В глазах его снова появилась ненависть. — Но будет суд и вам за ваши дерьмовые дела! Будет!
Поль встал и, не оглядываясь, пошел к двери.
— Интересно? — тихо спросил Субботин.
— Весьма, — отозвался Ганс.
— Спокойной ночи. Я догоню его. Как бы он там не нарвался на скандал…
На шоссе Субботин нагнал Поля и взял его под руку. Тот не сопротивлялся. Не разговаривая, они дошли до аэродрома. Субботин подтолкнул Поля вперед, и он благополучно миновал задумавшегося часового.
49
Вылет курсантов был назначен в ночь под воскресенье. Субботин узнал об этом только в пятницу вечером и очень встревожился. Пока он знал только то, что агенты будут сброшены парами, одновременно с трех самолетов. Но он до сих пор не смог узнать места выброски. По некоторым данным он мог только догадываться, что районом действий всех шести агентов должна быть Белоруссия.
Субботин отправился к майору Лавенсу, но тот точного адреса выброски, по-видимому, тоже не знал.
— Да и зачем вам это? — насмешливо спросил он. — Насколько я понимаю, вы же сами не летите.
— Но мои-то люди должны знать?
— Когда будет нужно, им скажут, — ответил майор и, улыбаясь, добавил: — По мнению инструктора по парашютам, ваши парни храбрые, как львы. Им, наверно, наплевать, куда прыгать, хоть в ад.
— Храбрость, майор Лавенс, не учебный предмет. Она или есть в крови, или ее нет! — зло сказал Субботин.
— О-о, наука о храбрости не моя специальность, я — пас! — Майор, смеясь, поднял руки.
В это время вошел приземистый офицер со знаками различия капитана. Увидев майора с поднятыми руками, он спросил:
— Разучиваете, майор, любимый жест немецких генералов?
— Мне предложена научная дискуссия о храбрости, но я — аллес капут.
Капитан удивленно посмотрел на Субботина, который сидел с непроницаемым лицом.
— Это руководитель группы русских храбрецов, — пояснил Лавенс.
— А-а! — капитан засмеялся. — О ваших героях по аэродрому легенды ходят. Вы их кальсоны проверяли — в порядке?
— До этого не дошло! — Субботин тоже засмеялся. Он решил поддержать смешливое настроение американцев. Вдруг это что-нибудь даст? И он не ошибся.
— А помните, майор, того рыжего поляка? — Капитан еле сдерживал смех. — Этот поляк, — продолжал он, обращаясь уже к Субботину, — во время ночного прыжка успел сделать все, что делают дети, сидя на горшке. На земле его ищут и не могут найти. Кричат, зовут — пропал поляк! Целый час искали, пока нашли. Сидит наш поляк голый у речки и белье стирает… — Капитан зашелся от смеха.
Вовсю смеялись и Лавенс с Субботиным.
Теперь Субботин решил сам посмешить американцев.
— Это что! — сказал он. — А вот я слышал про случай похлеще. Забросили одного на Украину. Он приземлился… возможно, тоже бельишко постирал и явился в назначенный город. Живет там день, другой. От страха чуть не умирает. И решил: самое лучшее — сдаться. И вот на улице останавливает он прохожего и говорит ему: «Слушайте, я шпион, сведите меня куда надо». Прохожий от него бегом. Он к другому: «Слушайте, я шпион…» Короче говоря, его забрали и посадили в сумасшедший дом.
Американцы хохотали до слез.
— Как же вы узнали об этой героической истории? — спросил Лавенс.
— Говорят, русские в своих газетах фельетон об этом напечатали.
— Да, что ни говори, тяжелая у вас работа! — смеясь, сказал Лавенс.
— Дорогой майор, я все-таки иду в бар. — Капитан встал. — Не составите ли вы мне компанию на часок?
— Увы! — Майор показал на телефон. — Должно звонить начальство.
Субботин вышел вместе с капитаном. У входа в бар они остановились.
— Может, зайдете? — спросил капитан.
— С удовольствием…
Они сели рядом у стойки и заказали коньяк.
Спустя час Субботин уже знал, кому на аэродроме раньше всех известен точный адрес выброски. Капитан рассказал, что летчики узнают этот адрес очень просто — в метеобюро. Синоптики получают адреса раньше всех.
Уже глубокой ночью Субботин зашел в метеобюро. Дежурный спал, положив голову на сцепленные руки. Субботин разбудил его и строго спросил:
