– Ты чего?
– У меня план, – едва слышно ответила Дуда.
– Какой еще план?
– Ща! – Дуда выскочила из-под лестницы, окинула
взглядом пространство и, не увидев поблизости ни одной живой души, вполне
разборчиво и громко сказала: – Я попробую добраться до аэровокзала…
– Когда?
– Сейчас.
– На чем?
– На своих двоих… ягодицах.
– Чего-чего?
– Смотри! – Она подняла с пола валяющийся обломок
сноуборда Аполлона – Антон бросил его под лестницу, решив сохранить до приезда
милиции. – Это ж как ледянка! Ее под зад и под гору… Домчит быстрее всяких
лыж!
– Но дорога делает изгибы! Это ж горный серпантин…
– Ну и что? На поворотах буду тормозить и выруливать. А
если попадутся совсем крутые участки, просто миную их пешком…
Гениальный Дудин план показался Эве идиотским. Хотя бы
потому, что она не видела смысла в этом рискованном предприятии. Ну доберется
она (в чем, собственно, есть большие сомнения!) до аэровокзала, и что?
– Доберусь, – тут же ответила на ее немой вопрос
Дуда, – посмотрю, что можно сделать…
– С чем?
– С аппаратурой.
– Так она же разбита…
– Только рация.
– Но там, кроме рации, больше ничего не было! Иначе
Антон…
– Что – Антон? Правильно Катька сказала – он всего лишь
ребенок.
– Да какое это имеет отношение к делу? – вспылила
Эва. – Что вы заладили: «ребенок, ребенок»! Да, он юн, но он не идиот. И
если парень говорит, что нет возможности связаться с внешним миром, то так оно
и есть…
Дуда остановила ее, махнув перед лицом пятерней. Когда Эва
обиженно замолчала, спросила:
– Ты слышала когда-нибудь об азбуке Морзе?
– Естественно.
– Я ее отлично знаю. В армии научили…
– И что?
– При помощи морзянки можно передать практически любое
сообщение. И главное – не надо никакой заумной аппаратуры. Достаточно…
– Телеграфного аппарата, – скептически фыркнула
Эва, – которого в «Хрустале» нет и в помине.
– Достаточно простейшего прибора, способного передать
звук на расстоянии.
– ВСЕ приборы из диспетчерской вывезли. Мне об этом еще
Ольга говорила.
– Какая-то аварийная связь точно должна быть, – не
согласилась с ней Дуда. – Хоть что-то… Я уверена, что смогу найти
что-либо, способное пикать, и передам информацию!
– Куда?
– Да хоть куда! На крайний случай можно SOS послать,
его уж никто не проигнорирует. – Она возбужденно сверкнула глазами и,
очень довольная собой, поинтересовалась у Эвы: – Ну как тебе мой план?
– Мне он не нравится.
– Почему?
– Я боюсь отпускать тебя. Вдруг с тобой что случится по
пути?
– Я буду осторожна. Постараюсь резко не тормозить…
– Да не о том я!
– А, понятно! Ты думаешь, что на дороге меня
подстережет серый волк… – Она широко улыбнулась. – Не волнуйся, все
будет хоккей!
– Ты не можешь быть в этом уверена, – с
нарастающим беспокойством выпалила Эва.
– Но я уверена! Мне даже кажется, что большей опасности
я подвергаюсь тут, в доме.
– Вспомни, Ганди погиб в горах. Пол пропал там
же. – Эва изо всех сил сдерживала слезы. – И если раньше я считала,
что смерть одного и исчезновение другого – случайность, то теперь нет. –
Слезы все-таки выступили и потекли тонкими струйками по тщательно напудренному
лицу. – Их убили, Дуда! Кто-то, кто втайне покинул дом и, затаившись в
горах, подстерег их…
Эва не закончила предложение – расплакалась в голос. Дуда,
зашикав, прижала ее к себе. Погладила по волосам, поцеловала в макушку. Когда
Эвины рыдания стали тише, Дуда зашептала ей на ухо:
– Мы никому не скажем, куда я отправилась. Мы вообще
скроем факт моего отсутствия. Пока все заняты делом, ты сходишь в мою комнату,
возьмешь мой лыжный комбез, ботинки на шипах, шапку, очки. Еще мне нужно
кое-что из еды, вода, спички, фонарь, нож и рюкзак, чтобы все это в него
сложить. Я соберусь и незаметно покину дом. Если кто-то будет спрашивать, где
я, говори – все еще в подвале. Или в одной из комнат. Короче, тяни с правдивым
ответом сколько сможешь, но лучше подольше. И вообще хорошо, если они так и не
узнают, что я отлучилась.
– Сколько тебя не будет?
– Давай вместе посчитаем. Час-полтора на дорогу туда.
Минимум час там. Обратный путь, как мне кажется, займет около двух часов, итого
четыре-пять.
– Значит, ты не успеешь вернуться до темноты!
– Вот поэтому я и беру фонарь… – Тут ее осенило: –
Слушай, у меня еще одна идея! Давай, когда стемнеет, я буду передавать тебе
сообщения при помощи морзянки.
– Как это?
– В азбуке Морзе существуют только точки и тире.
Короткий сигнал и длинный. Хоть звуковой, хоть световой, сечешь?
– Секу. Только я не знаю морзянки, а научить меня ей за
несколько минут тебе не удастся.
– Так и не надо, достаточно разработать несколько
условных сигналов. К примеру: все хоккей – два коротких. Проблемы – три
коротких, один длинный. Ну и так далее!
– А я их увижу, твои короткие и длинные?
– Конечно. Вспомни, как Бэрримор из «Собаки
Баскервилей» каторжнику на болота светил… – Дуда обхватила Эвино запястье,
развернула кисть так, чтобы увидеть циферблат часов. – Ого, надо спешить!
Давай дуй в комнату, а я пока придумаю и запишу сигналы… – Видя, что Эва
не двигается с места, Эдуарда дала ей легкого пинка для скорости. – Дуй,
говорю! Иначе я точно до ночи буду блуждать, а ты знаешь, какая я трусиха…
Да, это Эва знала. Потому и не хотела, чтобы Дуда принялась
осуществлять свой план – она понимала, какая это жертва со стороны подруги.
Отправляться одной в неизвестность, да еще имея перспективу встретить ночь в
дороге… Нет, это поистине подвиг. Подвиг, на который ее подвигло природное
мужество. Или дикий страх? Страх перед этим сумрачным домом. Перед этим
заколдованным местом. Проклятым местом, покинутым всеми. Дуда так боялась
остаться узницей этой «черной дыры» (или Медной горы), что готова отправиться
куда угодно, лишь бы вырваться из этих стен.
И тут Эва поймала себя на том, что хочет того же. Всеми
фибрами своей души желает вырваться на волю. И пусть там снег, холод, бездорожье!
Пусть ночь и неизвестность! Главное, там – не здесь!
– Я пойду с тобой! – повинуясь душевному порыву,
выпалила Эва. – Вдвоем нам будет совсем не страшно.
– Нет, Эва, – покачала головой Эдуарда. – Ты
должна остаться. Иначе кто будет меня прикрывать?
