– Вы как хотите, а я тупо ждать не буду, –
заупрямилась Ника. – Я так с ума сойду! Лучше погуляю. – Она обвела
всех взглядом. – Никто не желает ко мне присоединиться?
Ни один из присутствующих ей не ответил.
– Ну, как хотите, – чуть не плача выкрикнула она.
И, крутанув своей маленькой подростковой попкой, выбежала из кухни. Поднос она
прихватила с собой.
– Я раньше не замечала за ней такой черствости, –
проговорила Катерина, когда Ника скрылась.
– Дело не в черствости, – не согласилась с ней
Натуся. – Просто у Ники нервы расшатаны до безобразия. Она живет на
антидепрессантах. Отсюда резкие перепады настроения. Вчера над трупом Клюва
рыдала, как ненормальная, а сегодня уже резвится…
– Мы все рыдали, – тихо заметила Ладочка, – а
теперь и не вспоминаем о нем… Никому нет дела до чужой смерти. Своих близких
мы, конечно, оплакиваем, но, если погиб посторонний, каждый из нас в глубине
души думает: «Хорошо, что он, а не я…» Все мы сволочи и эгоисты! – Она
тряхнула головой и всхлипнула. – Да что это сегодня со мной? Так что-то
тошно…
– У тебя похмельно-депрессивный синдром, –
поставила диагноз Тома. – У меня каждое утро после пьянки точно такое же
состояние.
– И сейчас?
– Сейчас особенно! Сижу вот, вас слушаю и так всех
ненави-и-и-ижу! – Заметив, как изменилось выражение Катиного лица, она
поспешно добавила: – Всех, кроме тебя, крошка…
– Так, – решительно сказала Дуда, резко встав
из-за стола, – пока мы тут не переругались вдрызг, давайте разойдемся!
Нервы у всех на пределе, да и похмельно-депрессивный синдром мучает не только
Тому, поэтому предлагаю завершить трапезу и разбежаться по комнатам…
И, не дожидаясь какой бы то ни было реакции на свои слова,
Дуда прошла к выходу. Эва последовала за ней. Когда достигли фойе, оказалось,
что Ларифан тоже покинула кухню. Она семенила следом за Дудой и Эвой, едва
поспевая за ними, длинноногими. Нагнав их у основания лестницы, Лара, немного
задыхаясь от быстрой ходьбы, спросила:
– А что мне делать с личными вещами Клюва и Ганди, как
думаете?
– Надо бы их семьям передать, – высказала свое
мнение Эва. – Вдруг они что-то захотят оставить на память…
– Глупости, – фыркнула Дуда. – На кой черт
членам их семей трусы с носками? Ценные вещи надо взять, часы, например, или
кольца, а барахло выбросить…
– Ценностей ни у того, ни у другого не было, –
после секундного раздумья проговорила Ларифан. – Разве что дорогие
телефоны, плееры, ноутбуки… А еще у Ганди кожаный пиджак есть. Роскошный. Из
крокодила. Ему из Австралии привезли…
– Это такой светло-коричневый? С бахромой на рукавах?
– Он самый. Ганди его обожал. И не снимал с весны по
осень. Только зимой менял на дубленку, но и под нее норовил свой австралийский
пиджак напялить… Странно, что в день смерти его на нем не было…
– Обязательно возьми, – посоветовала Эва. –
Передашь его близким Ганди.
– Некому передавать. У Ганди ни жены, ни детей, а где
его родители живут, я понятия не имею…
– Предлагаю похоронить его в нем, – встряла
Дуда. – Вон древние египтяне всегда в гроб любимые вещи покойников клали.
Чтобы им на том свете порадоваться… – Она хотела развить эту тему, но,
заметив, как омрачилось лицо Ларифан при слове «гроб», Дуда быстро
переориентировалась: – А у Клюва родственники есть?
– Две бывших жены, одна настоящая и ребенок от какой-то
из этих троих. Кажется, от первой… Или от последней. Но не от второй точно…
– Почему точно?
– Потому что его второй женой была я.
– Ты-ы-ы? – хором удивились Дуда с Эвой.
– Я, – спокойно подтвердила Ларифан. – Мы с
ним три недели прожили, пока не поняли, что совершили глупость, поженившись.
Без скандалов развелись, после поддерживали хорошие отношения. Я его даже к
Ганди осветителем пристроила… Потом мы, правда, сильно разругались и в
последнее время вне работы совсем не общались.
– Из-за чего разругались-то?
– Козлом Клювик оказался. Хотел свою третью вместо меня
ассистенткой пристроить. Она у него дамочка на букву «б», вот он и опасался ее
без присмотра оставлять – сам-то часто в разъездах был…
– Но Ганди на уговоры не поддался?
– Нет, конечно. Я ему не столько ассистентка, сколько
друг, товарищ и брат. Вернее, сестра. А иногда еще мать и жена.
– Даже так?
– Всякое бывало… Иной раз и сопли вытирать приходилось,
когда у него что-то с клипами не выходило, и за ним, больным, ухаживать, и
наркоту отнимать… – Она шумно выпустила воздух изо рта. – А когда не
с кем ему было перепихнуться, а очень хотелось, я спала с ним…
– Правда, что ли?
– А чего такого? Мне не трудно, а ему удовольствие…
Слышать такое от Ларифан было не просто удивительно, а даже
как-то дико. Эве она казалась человеком асексуальным. Не думающим о плотских
удовольствиях, только о работе. Бесполым. Быть может, девственным. И совершенно
непривлекательным для противоположного пола. А тут оказывается, что Ларифан и
замужем была, и с мужчинами спала! Это заставило Эву взглянуть на ассистентку
Ганди по-новому. И тут оказалось, что Ларифан совсем не дурнушка. Очень даже
миленькая женщина с некрасивым, но живым, приятным лицом: курносым носом,
большими наивными глазами, бровями домиком и округлым подбородком. Худенькая –
да. Но не костлявая, как Ника. И рост не такой уж маленький. Скорее средний.
Просто из-за субтильности, небольшой сутулости и обуви без намека на каблук
Ларифан казалась ниже… А из-за веселого, вечно торчащего дыбом ежика волос,
подростковых тряпок, кучи сережек в обоих ушах – моложе. На самом деле ей давно
перевалило за тридцать. А то и к сороковнику подкатывало. У глаз уже наметились
морщинки, а в коротких русых волосах едва заметно поблескивали серебристые нити
седины. Правильно говорят: «Маленькая собачка – до старости щенок», вот и
Ларифан в свои далеко не юные годы все еще могла сойти за подростка. Хотя бы со
спины…
– Ладно, пойдемте, – сказала Ларифан, первой
двинувшись по лестнице вверх. – Будем собираться. Я сначала своими вещами
займусь, потом к ребятам в комнаты схожу. Главное, в апартаментах Ганди ничего
из электроники не забыть. Кое-что напрокат взято, а кое-что рекламному
агентству принадлежит…
Она еще что-то говорила, но уже не им, а себе, вслух
размышляя о том, с чего стоит начать сборы. Так, бурча себе под нос, и скрылась
в арке, ведущей в левое крыло. Дуда с Эвой проводили ее взглядами, после чего
стали подниматься выше. Добравшись до верха Южной башни, вошли в «королевские»
апартаменты.
– Сейчас твое барахлишко приберем, – бросила Дуда
на бегу. Не теряя ни минуты, она кинулась к шкафу, дабы незамедлительно начать
сборы. – Потом ко мне пойдем.
– Моим барахлишком занимается Катя. На то она и
костюмер. Мне только косметику собрать, украшения, мелочи всякие… – Эва
взяла с трюмо массажную щетку и засунула ее в конусообразный футляр,
предназначенный именно для того, чтобы в нем хранить и перевозить
расчески. – Так что ты можешь отправляться в свой «Эдельвейс» и заниматься
своими шмотками. Мне твоя помощь не нужна.
