Книга Кролик разбогател, страница 66. Автор книги Джон Апдайк

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кролик разбогател»

Cтраница 66

Чарли говорит:

— А число автомобильных аварий растет. Хочешь знать — почему? По двум причинам. Во-первых, ребята нынче отошли от наркотиков и снова ударились в выпивку. Во-вторых, все помешались на малолитражках, а они сплющиваются, как бумажный мешок.

Он хмыкает и крутит прижатую нижней губой душистую зубочистку — оба стоят и смотрят сквозь стекло на текущую мимо реку грязных жестянок. Старый, низко сидящий «универсал» сворачивает к ним на стоянку, но наверху у него нет сбитой из досок клетки; сердце у Гарри тем не менее подпрыгивает, хотя это приехала не его дочь. «Универсал» тычется носом по площадке и снова выезжает на шоссе 111 — обозрел и уехал. Число грабежей растет. Гарри спрашивает Чарли:

— Мелани в самом деле подумывала... — он приостанавливается, не желая употреблять слово «трахаться», это ведь слово не его поколения, — переспать со мной?

— Так эта дамочка говорила. Но ты же знаешь молодежь: они вываливают все, что мы держали про себя. Это еще вовсе не значит, что такое говорится всерьез. Скорее всего не так. Но к тому времени, когда им исполняется двадцать пять, они уже все перевидали.

— Сказать по правде, меня никогда не тянуло к ней. А вот эта новая девчонка Нельсона...

— Я не хочу об этом слышать, — говорит Чарли и поворачивается, чтобы идти к своему столу. — Они же собираются пожениться, черт возьми.


Бег. Гарри продолжает бегать по возвращении из Покон, где он начал этим заниматься, чтобы снова стать таким, каким он был до этих отупляющих лет, когда не думал о своем теле — просто ел напропалую и все себе позволял, обедал в ресторанах в центре Бруэра да еще в «Ротари» по четвергам, вот и начал набирать вес. Город, по которому он бежит, еще погружен в темноту, полный покатых переулков и потрескавшихся, вздутых тротуаров — целые куски цемента вздыблены корнями, точно приподнявшиеся надгробья в фильме ужасов: мертвецы протягивают к нему руки, хватают его за ноги. Он бежит, держа темп, преодолевая сопротивление легких, его потерявшие эластичность мускулы и усталая кровь становятся чем-то вроде машины, которая движется, куда ее направляет мозг, — вверх по холму, мимо дома с широким скатом, напоминающим китайский, где все чего-то забивают стриженные под мальчишку женщины; их окна по фасаду никогда не освещены: должно быть, все время смотрят телевизор, или спозаранку укладываются в постель, или просто экономят электричество — женщинам ведь платили меньше, чем мужчинам, пока не приняли закон о средних ставках; но, во всяком случае, лучше уж иметь таких соседок, чем черных или пуэрториканцев: они хоть не размножаются.

Здесь улицы затенены остролистными кленами. Они не намного выросли с тех пор, как он был мальчишкой. Ухватись за нижнюю ветку, подтянись — и ты во вражеском гнезде. Раздели крылатое семя, зажми им, как прищепкой, нос — и ты носорог. Тяжело дыша, он прорезает тени кленов. Легкая боль возникает высоко в левом боку. Держись, сердце. Старик Спрингер испустил дух, когда глаза застлало красной пеленой, — во всяком случае, Кролик всегда представлял себе, что человек, когда его хватает инфаркт, видит красное, однако почему-то считает, что его ждет иное — скорее всего долгая, медленная борьба с черным призраком рака. Просто удивительно, до чего же темные стоят американские дома, а ведь только девять вечера. Какой-то поистине призрачный город — на тротуарах ни души, все цыплята в курятнике, лишь бурая полоска света мелькнет в окне то тут, то там: ночник в комнате ребенка. Его захлестывает бездонная скорбь, стоило вспомнить о детстве. Крошка Нелли в его комнате на Виста-кресент, его медведи сидят рядышком с ним, глаза его, как и глаза мишек, не закрываются, от боится умереть во сне, думая о крошке Бекки, которая вот так ушла, умерла. Еще много часов вода в ванне продолжала стоять, покрывшись серой пленкой от пыли, и ведь достаточно было поднять маленькую резиновую затычку, но Господь Бог при всей своей силе не сделал этого. Под ногами шуршат и ломаются сухие листья — звуки осени, в воздухе чувствуется волнение. Приезжает Папа Римский, и венчание назначено на субботу. Дженис спрашивает его, почему он так очерствел, так придирается к Нельсону. Да потому, что тот мальчишка, каким был Нельсон, исчез и на его месте появился еще один нахал с волосатыми руками и большим членом. В мире для всех не хватает места. Люди двинулись на север из солнечного Египта и поселились в отопляемых домах, а теперь отоплению приходит конец: и на одну нефть для обогрева демонстрационного зала, конторских помещений и гаража уходит в два раза больше денег, чем в 1974 году, когда он впервые увидел бухгалтерские книги «Спрингер-моторс», а в будущем году эта цифра еще удвоится, и через два года — опять, а если попытаться снизить ее до уровня, о котором говорил президент, то начнут жаловаться люди в гараже: им же приходится работать голыми руками, стоя на бетоне, — для этого они надевают толстые носки и ботинки на платформе; одно время он подумывал, не купить ли им всем такие перчатки для гольфа без пальцев, вот только трудно было бы найти перчатки на правую руку, а парни моложе тридцати нынче ни за что не станут работать, если им не создать условий и не платить премий...

Теперь он бежит по Поттер-авеню все вверх, оставляя спуски на обратный путь, — бежит вдоль канавы, куда когда-то стекала вода из фабрики искусственного льда, а теперь все затянуло зеленью: жизнь всюду пытается зацепиться — на земле, конечно, не на луне; кстати, это еще одно обстоятельство, почему ему неохота лезть к звездам. Однажды, валяя дурака по дороге в школу, которая пролегала вдоль сточной канавы, а теперь канава высохла, он поскользнулся на липкой грязи и упал, вымочил штанишки, бархатные штанишки до колен, которые тогда все носили и которые шуршали при ходьбе, и высокие носки, — просто невероятно, как далеко он уходит нынче мыслью, он помнит девочек в первом классе, ходивших в сапожках на пуговках: Маргарет Шелкопф — она была такая живая, что у нее из носа то и дело шла кровь. Когда он упал в канаву, полную воды из фабрики искусственного льда, его штанишки так намокли, что он с плачем кинулся домой переодеваться: он не любил опаздывать в школу. Да и вообще куда угодно — мама сумела ему это внушить, она никогда не интересовалась, куда он идет, но он должен был вовремя вернуться домой, и это довлело над ним всюду — в раздевалке, на автобусе 16-А, во время соития: ему всегда казалось, что он куда-то опаздывает и что он попал в жутко трудное положение, в его мозгу открывалось что-то вроде туннеля, в конце которого стояла мама с плеткой в руке. «Хочешь, чтоб я тебя выпорола, Хасси?» — спрашивала она его так, словно спрашивала, хочет ли он десерта, плетка была из прутьев от маленького грушевого деревца в саду, что был позади их дома на Джексон-роуд, — и до чего же жадно птицы налетали на упавшие с него подгнившие груши. Последнее время он перестал мучиться мыслью, что куда-то опаздывает, в жизни его наступило странное успокоение — так брошенный мяч на секунду замирает в высшей точке своего полета. Его золото растет в цене, теперь оно уже стоит десять долларов за унцию — это каждый день можно увидеть в газетах; десять помножить на тридцать — это будет три сотни, притом что ты и пальцем не шевельнул, а подумать только, как выбивался из сил в свое время папка. То, что Дженис вставила в глаз монокль, было сюрпризом; единственный ее недостаток в постели — то, что она не любит сосать, что-то не в порядке у нее со ртом, всегда так было, а у Мелани такие забавные сочные губы-вишенки — можно лишь удивляться, что у Чарли еще не лопнула аорта в каком-нибудь мотеле среди песков, ведь это так красиво, когда женщина, забывшись, широко раскрывает рот и хохочет или восклицает, и ты видишь всю округлую пещеру с розовым рифленым верхом, и язык, похожий на коврик в коридоре, и черноту, которая бабочкой, распустившей крылья, уходит в глубину горла, — Пру на днях вот так раскрыла рот на кухне, когда мамаша Спрингер что-то сказала, хотя обычно она в улыбке лишь приоткрывает губы с одной стороны, так осторожно, точно боится обжечься. Все девчонки знают всякие трюки в любви — это стало частью образования, чем-то само собою разумеющимся, а какие нынче фильмы показывают — прямо в открытую, и ты можешь пойти туда с девушкой, на эти новые фильмы для взрослых каждую пятницу, в старый кинотеатр «Багдад», что в верхней части Уайзер-стрит, куда в дни юности Кролика они ходили смотреть на Рональда Рейгана в роли пилота, летавшего бомбить япошек. В определенном смысле Нельсон счастливчик. И все же не может Кролик ему завидовать. Уж очень выдохся мир, в котором ему придется прокладывать себе путь. Чудная штука — рот: ему приходится так много трудиться, но он не говорит, что проглотил, даже минуту спустя. Вот только Кролик терпеть не может, когда кусочки пищи застревают на губах — рисинки, или крошки, или что бы там ни было, застрявшие в волосках на лице во время еды. Бедная мама отличалась этим в последние годы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация