– Мне никакой квитанции не выписывали.
– О, нет! – простонал Петр. – Только не
говорите мне, что вы не потребовали ее…
– Нет, – выдавила Аня. – Я просто взяла
деньги и ушла.
– Теперь понятно, почему вас не ограбили… – Он
сокрушенно покачал головой. – Потому что вас обдурили! Или как сказали бы
некоторые из моих клиентов, киданули, как последнюю лохушку.
– Ничего меня не киданули, – обиделась она. –
Мне дали шесть тысяч наличными.
– За все?
– Естественно.
– Я, конечно, не видел ваших находок, но на сто
процентов уверен, что вам недоплатили как минимум в пять раз… А то и больше…
– Как? – ахнула Аня. – Не может быть!
– Анечка, именно поэтому я вам и говорю, что перед тем,
как что-то предпринимать, надо советоваться со знающими людьми. Вот если бы вы пришли
ко мне, все рассказали, я бы нашел солидного антиквара, который оценил бы ваши
находки и заплатил за них настоящую цену. Либо помог бы пристроить их на
аукцион или порекомендовал коллекционеров, бронзу многие собирают… А теперь уже
ничего не поделаешь!
Аня привалилась виском к стеклу и, искоса посмотрев на
плотно сжатый рот Петра, извиняющимся тоном проговорила:
– Не переживайте вы за меня так… Мне все равно такая
куча денег принесла бы одно расстройство! Я с шестью-то тысячами не знала, что
делать, а уж с тридцатью… – Она не договорила, только махнула рукой.
Петр хотел возразить, напомнив ей, что только пять минут
назад она хотела нанять частного сыщика, который запросил бы гораздо больше
шести тысяч, но промолчал: теперь, когда в нем улеглось раздражение, он понял,
что перестарался со своими нотациями. Девушка и так напугана, издергана,
растеряна, опустошена – ведь в ее тихой, размеренной жизни за две недели
произошло столько событий, что она совершенно выбита из колеи. Мало того, что
она стала наследницей квартиры, мало того, что ее чуть не сожрали с потрохами
предполагаемые родственнички, мало того, что она узнала головокружительную
правду о себе, так она еще обнаружила трупы двух убитых старух. И все это за
какие-то две недели! От такого у любого поедет крыша. Не говоря уже о столь
нервной, неуверенной, робкой барышне, как Аня Железнова. Так что долг Петра
Моисеева как адвоката и человека поддержать бедняжку, потому что больше ей
помощи ждать неоткуда.
– Простите меня, Аня, я не должен был так грубо себя
вести, – выдавил из себя Петр. – Я дурак.
– Да что вы, Петр Алексеевич… – смутилась
Аня. – Не надо так… Это я во всем виновата…
– Я просто хотел вас предостеречь от необдуманных
поступков…
– Я понимаю. И обещаю больше их не совершать.
– Вот и славно. – Он ободряюще ей
улыбнулся. – Значит, все у вас будет хорошо!
Она состроила саркастическую гримаску, как бы давая понять,
что у нее никогда все хорошо не будет, а после того как на ее лицо вернулось
привычное растерянное выражение, спросила:
– Петр Алексеевич, а что вы про Лизавету Петровну
недавно говорили, я что-то не поняла?
– Я сказал, что Голицыну скорее всего зарезали из-за ее
антиквариата, она была частой посетительницей ломбарда, и милиция считает, что
к ней наведались по наводке кого-то из работников. Если вы заметили, на ее теле
следы пыток, это наводит на мысль, что из нее вытряхивали сведения о том, где
спрятаны оставшиеся ценности…
– Вы в это верите?
– Хорошая версия, мне она кажется самой перспективной.
– А мне нет, – выпалила Аня. – Потому что я
уверена, что пострадала Голицына из-за меня.
– А вы-то тут при чем?
– Кому-то очень не хотелось, чтобы я узнала правду о
себе! Потому Лизавету Петровну и убили именно сегодня…
– Аня, Аня, – предостерегающе замахал рукой Петр,
для чего ему даже пришлось оторвать ее от руля. – Не надо фантазий! Они
попахивают манией величия…
– Никакие это не фантазии, а мания величия тут вообще
ни при чем, – нахохлилась она. – Просто две смерти, ее и бабусина,
как-то связаны. А единственное связующее звено между ними – правда обо мне.
– Звеньев гораздо больше, просто вы не знаете. Первое –
они давно знакомы, значит, у них могли быть общие недруги. Это, конечно, самое
слабое звено, но все же… Второе – обе жили в одиночестве, значит, могли стать
жертвами случайных грабителей и мошенников – одинокие старухи в наше время
относятся к группе риска. И наконец, третье – обе они владели антикварными
вещичками, обе были клиентками ломбардов, то есть могли попасть в поле зрения
одного и того же алчного человека или банды грабителей, работающих в связке с
ювелиром. Последнее как раз наиболее вероятно.
– Очень складно, – кивнула головой Аня. –
Только вы одного не учли: ни один грабитель, работающий в связке с ювелиром, не
зарежет свою жертву старинным кинжалом!
– Голицыну убили кухонным ножом.
– Ее – да, а Элеонору Георгиевну – раритетным кинжалом.
Как сказали о нем менты: старинное боевое оружие, стоит бешеных денег…
– Я не знал об этом, – признался Петр. – Мне
просто сообщили, что ее убили ударом ножа в сердце…
– И ту и другую – заметьте, Петр Алексеевич, – и
ту и другую убили ударом ножа в сердце! Вам не кажется это странным? Две давние
подружки в один месяц умирают одинаковой смертью…
Петр задумался. Если Анины размышления верны, то дело
принимает скверный оборот. Он-то считал, что смерть обеих подруг лишь нелепая
случайность, а теперь получается – не случайность, и не нелепая, а тщательно
продуманная закономерность. И еще: убийство Новицкой имеет смысл, то есть ее
могли убрать жаждущие мифических бриллиантов родственники (они же не знали, что
старуха ничего им не оставила), но зачем зарезали Голицыну, у которой никаких
наследников не было? Напрашивается один вывод: чтобы заткнуть рот. Но заткнуть,
предварительно выманив какую-то информацию, – следы пыток на теле говорят
сами за себя…
Что же хотел узнать убийца: местонахождение фамильных
драгоценностей или правду об Анином происхождении?
– Аня, знаете что… – заговорил Петр после долгих
раздумий, – давайте-ка съезжайте с квартиры. Зря мы поторопились с
вселением!
– Почему? Вы же сами говорили, что проблем не будет…
– Юридических – нет, но вы можете пострадать… И почему
я раньше об этом не подумал?!
– Я могу пострадать и вне квартиры. Если кто-то меня
вознамерился убить, то убьет. Либо по дороге на работу, либо на пути домой.
Меня можно сбить машиной, сбросить под поезд метро, стукнуть кирпичом по
голове, подкараулив в темном переулке…
– Все равно вам лучше вернуться в коммуналку, там по
крайней мере вы не одна, у вас куча соседей…
– Петр Алексеевич, я не думаю, что убийца будет
охотиться и за мной. Зачем ему я?
