Это было очень странно, потому что бумага не казалась старой, она совершенно не пожелтела, и чернила не выцвели. Правда, в двух местах на странице виднелись жирные пятна – должно быть, от сальной свечи, при которой писал тот давно умерший человек.
– Умели же делать хорошие канцелярские принадлежности в девятнадцатом веке! – завистливо проговорила Надежда Николаевна и начала читать.
«Октября двадцать четвертого дня года одна тысяча восемьсот двенадцатого от Рождества Христова его высокопревосходительство генерал Андрей Иванович Фигнер поручил мне, поручику Неклюдову, секретную операцию: попытаться проникнуть в ставку Наполеона и убить злодея, посягнувшего на наше Отечество. В помощь мне он дал подпоручика Новосильцева, двух унтер-офицеров – Савостьянова и Кружкова, а также трех солдат, среди которых мой денщик Афанасий Костромин.
С Божией помощью мы отправились из расположения полка к западу, в направлении села Троицкого…»
Надежда оторвалась от рукописи.
Ну, допустим, все это очень интересно, но какое отношение эта старинная тетрадь имеет к писателю Кондратьеву? Умер он или жив, но он поручил своей помощнице получить эту тетрадь и передать ее некоей Алевтине Сергеевне Неклюдовой… кстати, фамилия у нее та же, что у автора этих записок, – так что он наверняка был ее далеким предком. Ей будет интересно прочесть воспоминания своего прапрапрадедушки, но почему Кондратьев придавал такое значение судьбе этой коленкоровой тетради?
Надежда перевернула еще несколько страниц.
Здесь почерк был уже не таким аккуратным, строчки кренились, как корабль в качку, буквы наползали друг на друга. Кое-где бумага была прожжена. Видимо, эти строки были написаны в самых неподходящих условиях – на колене, возле походного костра…
«…Третий день мы скрытно двигаемся неподалеку от штаба наполеоновской армии, выжидая удобный момент, чтобы проникнуть через охранение. Провиант у нас кончился, а найти что-то съестное в окрестностях практически невозможно, поскольку все крестьяне обобраны фуражирами Наполеона, а что не отняли фуражиры – то спрятано или уничтожено. Солдаты наши держатся хорошо, но поведение Новосильцева кажется мне странным и подозрительным. Иногда он заводит разговоры, недостойные русского офицера…»
Кот решил забыть прежние обиды, подошел к Надежде и принялся с урчанием тереться об ее ноги – мол, ты случайно не забыла, что мне положено полноценное трехразовое питание?
– Да, с тобой, пожалуй, забудешь! – пробормотала Надежда, закрывая тетрадь и поднимаясь из-за стола. – Вообще-то тебя давно пора посадить на диету, а то скоро ты не сможешь догнать самую ленивую мышь!
Кот посмотрел на нее выразительно: мол, еще неизвестно, кому из нас нужнее диета!
– Ах, вот ты как? – обиделась Надежда. – Ну, тогда тебе придется подождать. Сначала я позвоню этой Неклюдовой, а потом уже займусь тобой…
Она придвинула телефон и набрала номер.
Ответили ей почти сразу. Голос был простуженный и недовольный.
– Это Алевтина Сергеевна? – осведомилась Надежда. – Меня зовут Надежда Николаевна. Я должна вам кое-что передать… когда мы могли бы встретиться?
– У меня нет привычки встречаться с незнакомыми людьми! – сухо ответила Неклюдова. – Кроме того, у меня нет времени, и к тому же я нездорова и не выхожу из дому.
– Ну, я могу сама к вам заехать, – проговорила Надежда, медленно закипая. Она уже была не рада, что решила выполнить поручение Кондратьева.
– Заехать?! – вскрикнула собеседница, как будто Надежда предложила ей выступить в цирковом номере с дикими зверями. – Я никогда не пускаю в дом незнакомых людей!
– Ах, вот как! – процедила Надежда. – Ну, как хотите… – и она прочитала с выражением:
«Октября двадцать четвертого дня года одна тысяча восемьсот двенадцатого от Рождества Христова его высокопревосходительство генерал Андрей Иванович Фигнер поручил мне, поручику Неклюдову…»
– Что?! – взволнованно воскликнула ее собеседница. – Откуда у вас этот текст?
– Ну, вы же не встречаетесь с незнакомыми людьми! – мстительно проговорила Надежда. – К тому же вы нездоровы… До свидания, Алевтина Сергеевна. Точнее, прощайте!
– Постойте! – взмолилась женщина. – Не вешайте трубку! Ну, пожалуйста! Я же не знала… я готова с вами встретиться где угодно, в любое удобное для вас время!
– То-то! – Надежда усмехнулась одними губами. – Ну, ладно, так и быть, я сама к вам заеду. Вы ведь и правда болеете, я слышу по голосу. Говорите адрес!
Неклюдова продиктовала ей адрес – в хорошем старом районе, неподалеку от Таврического сада.
Но тут рядом с Надеждой снова образовался Бейсик. Он посмотрел на хозяйку очень выразительно: мол, куда это ты собралась, когда в доме столько неотложных дел, и самое главное – кот не окружен заботой и вниманием!
– Да, тут ты прав… – пробормотала Надежда. – Скоро Саша придет, а у меня обед не готов и даже мясо не поставлено в духовку…
– Что вы говорите? – переспросила в трубке Неклюдова.
– Нет, это не вам… только я сегодня к вам приехать не успею, у меня много дел.
– Ну, конечно… – в голосе Алевтины Сергеевны прозвучало разочарование.
– Но завтра я непременно у вас!
Повесив трубку, Надежда принялась за домашние дела, и время до прихода мужа пролетело незаметно.
Зато когда муж вошел в квартиру, он застыл на пороге, принюхиваясь, и с радостным удивлением проговорил:
– Надюша, чем это так вкусно пахнет?
– Свининой, запеченной с травами! – гордо сообщила ему Надежда Николаевна. – Мой руки, будем обедать!
После обеда сытый и разомлевший муж проговорил:
– Как хорошо, когда ты дома! В квартире уют, обед приготовлен… может, ну ее, эту работу, а?
Надежда встала в позу и хорошо поставленным театральным голосом проговорила:
– Ты эгоист, как все мужчины! Тебе лишь бы обед на столе да порядок в доме! А что жена деградирует как человек и специалист – это тебя совершенно не волнует!
– Нет, меня волнует… – растерянно пробормотал Сан Саныч, не ожидавший такой бурной реакции на свое невинное замечание. От неожиданности он забыл о главном правиле – ни с чем не соглашаться и не отвечать на провокационные заявления. В итоге он попал в самую элементарную ловушку.
– Ах, волнует? – язвительным голосом перебила его Надежда. – Значит, ты считаешь, что я действительно деградирую? Вот, оказывается, какого ты обо мне мнения!
– Нет, я совсем никакого мнения… – пробормотал Сан Саныч, окончательно растерявшись. – То есть не такого… то есть я о тебе самого лучшего мнения…
– Вот когда ты раскрыл свое истинное лицо! Вот когда ты показал свое настоящее отношение к жене!
Сан Саныч, в отличие от многих других мужчин, умел отличать настоящий скандал от искусно разыгранного. Он почувствовал, что Надежда просто изображает возмущение, и проговорил совершенно спокойным, примирительным тоном:
