Сонька вздрогнула, развернулась к нему. Ее сильно шатнуло, как пьяную. И глаза у нее дурные-дурные. Только вот похожий на авторучку предмет ловко выскочил из ее руки, упав на пол прямо ей под ноги. И так же ловко она затолкала его ногой под кровать.
— Егор?! А разве это не ты?
— Егор?! Кто это? — Отец квадратными глазами смотрел на Соньку.
— Да я комнаты перепутала, — дурашливо мотнула головой Сонька.
Ее снова качнуло, но Егор уже точно знал, что она притворяется.
— Да нет, не перепутала ты ничего! — набычился он.
— Егор, может, ты объяснишь, что происходит?
— Отец, тебя, похоже, заказали. Познакомься, это твой киллер!
— Козел! — взбесилась вдруг Сонька.
И метнулась к нему, будто выпущенный из пращи камень. Она собиралась сбить Егора с ног и выскочить из спальни в надежде вырваться на волю. Но прорваться она не смогла. Не зря же он насиловал себя в тренажерном зале, накачивая мышцы. Он и на ногах удержался, и Соньку заломал.
Теперь можно было выяснить, кто она такая.
Глава 18
Все беды от женщин.
В свои пятьдесят два года Илья Дмитриевич Самородов не мог обходиться без них. Жизнь без баб казалась пустой и пресной. Потому и приходилось ему разрываться между красавицей женой и новой любовницей. А там, где блуд, там и выпивка. Потому и трещит голова после вчерашнего. Круги перед глазами, тошнота подступает. Сейчас бы спать без задних ног, ан нет, приходится устраивать разбор…
— Откуда ты приволок эту дрянь? — спросил Самородов.
Бокал холодного пива освежил похмельную кровь, но все равно состояние хреновое, мягко говоря.
Только заснул он после ночного загула, как уже пришлось просыпаться. Какая-то голая девка в спальне, крики, борьба. И еще Егор утверждал, что эта бестия собиралась его убить.
Действительно, из-под кровати извлекли авторучку с иголкой вместо пера. Нажимаешь на кнопочку — иголка выползает из гнезда, и еще капля на ней образуется. Что, если это цианид?
— Так это, пьяный был…
Егор говорил оправдываясь, но чувствовал себя героем. Что, если он действительно покушение на отца предотвратил?
— Она возле моего дома ошивалась, Рому какого-то искала, будто на вечеринке у меня должен был быть. А не было никакого Ромы…
— Зачем ты ее в дом притащил?
— Так, зачесалось. А Сонька сама лезла…
— Ну, шлепнул бы ее у себя дома.
— Так мы сначала в сауне, а потом меня замкнуло… Сонька сама, в принципе, к нам напросилась, — смущенно пожал плечами Егор.
— И тебя это не смутило?
— Сначала нет. А потом дошло. Я ж потому и пошел за ней, что дошло!
В дверь тихонько постучали.
— Да!
В кабинет ввели ночную гостью. Какой-то балахон на ней, голова опущена, глаза опущены. Губа разбита, под глазом надувается синяк. Ребятки с ней малость поработали, для разогрева.
— И откуда ты такая взялась, Сонька? — спросил Илья Дмитриевич.
На ней не было наручников, но это его не пугало. Кадык у нее за спиной стоит, он вырубит ее влет — пусть только дернется.
— Да просто…
— Просто даже кошки не рожают…
— Я спальни перепутала, — угрюмо буркнула девица.
— Ага, перепутала, — хмыкнул Кадык.
— А что это на ней? Она же голой по дому шаталась, вот пусть голой здесь и стоит! — сказал Самородов.
Кадык стал стягивать с нее балахон, но хозяин дал отбой. Голышом держать девку в кабинете — это слишком. Вдруг Олеся заглянет. Она и так подозревала мужа в измене, а тут еще девица голая у него на глазах…
— Значит, спальни перепутала… А это что такое? — спросил Илья Дмитриевич, пальцем касаясь авторучки.
— Не знаю, — пожала плечами девушка.
— Ну, иди сюда, я тебе татуировку сделаю…
— Не надо! — Сонька пугливо отшатнулась.
— А что такое?
— Это не я… Это он заставил!
— Кто он?
— Жора.
— Желтов?
— Да…
Илья Дмитриевич выразительно посмотрел на Кадыка. Тот в ответ с многозначительным видом кивнул. Дескать, он догадывался об этом.
— И что там, в этой авторучке?
— Цианистый калий.
— И ты должна была меня уколоть?
— Должна была, — эхом отозвалась Сонька.
— Типа, случайно. Типа, шатнуло, — усмехнулся Егор. — Она же под пьяную косила!
Илья Дмитриевич мог выставить его за дверь. Но зачем? Парню пора приобщаться к делу… Он бы и раньше втянул его в свое болото, но там бестолочам и лоботрясам делать нечего. Но сейчас Егор уже не такой, как прежде. Учиться он все так же не хочет, но уже стал проявлять интерес к делу. И к серьезной работе он пока не расположен, но ведь втянется… Может, и получится из него что-то путное. Вот отцу от цианистого калия умереть не дал. А ведь его жизнь, считай, висела на волоске.
Правда, Егор в последнее время на Олесю засматриваться стал, но так на большее он и не способен. Да и Олеся не дура, она прекрасно знает, что с ней будет, если вдруг что. Ну и Егору достанется… Он это понимает… Должен понимать…
— Значит, убить меня хотела, — в раздумье проговорил Самородов.
— Я не хотела, меня заставили.
— А это у тебя откуда? — Он взглядом показал на авторучку.
— Жора дал.
— Сам сделал?
— Да.
— Для него это слишком сложно, — презрительно скривился Илья Дмитриевич. — Для него пятью пять — тридцать пять.
— Ну, я не знаю…
— Ладно, разберемся, что у тебя и откуда… Ты хоть понимаешь, девочка, как ты влипла?
— Понимаю.
— Как зовут тебя?
— Соня.
— Ничего ты не понимаешь.
— Ира.
— Значит, Жора меня заказал?
— Да.
— А ты киллер?
— Нет, я его подруга… Он попросил — я сделала… Ну, не сделала…
— Так попросил или заставил?
— Заставил…
— Хорошо, допустим, ты меня убила бы. А дальше?
— Охрана же видела, как я в дом входила. Значит, я и обратно могла выйти…
— Ты не знаешь мою охрану.
— Перед голой девушкой все мужики одинаковы, — усмехнулась Ира.
— Хорошо сказала, — усмехнулся Самородов. — Мне нравится.
