На следующий день Гадаскин сформировал наряд из восьми человек, разбив его на две группы, распорядился в сумерках начать охоту. Расчет был на то, что налетчики придут либо поздно вечером, либо ночью.
К сожалению, Гадаскин, погруженный в собственный судебный процесс, да и по своей натуре, не занимался систематизацией обстоятельств совершаемых в городе краж и грабежей. Иначе бы он выявил закономерность последнего времени по фактам квартирных разбоев: участились нападения на выходящих из домов закрывать окна, то есть перенос преступниками налетов на ранние сумерки, стремление проникнуть в квартиру неожиданно, не теряя времени на взлом.
3
Четверка старшего агента Степана Ашихмина двигалась к дому, где жили Кровяковы, по Енисейской, а группа Габидулы Гарифулина — параллельно, по Уссурийской. Агенты подходили к дому, не предполагая, что опоздали…
— Ну-ка, встань, дядя! — Бородин ткнул обрезом Кровякова. — Расселся! К стене! Обыск!
— При обыске необходимо иметь свидетелей и понятых, — сказал второй из захваченных в доме мужчин, квартировавший у Кровяковых дальний родственник Иван Федорович.
— Иван, — с горькой усмешкой проговорил Кровяков, — какой обыск?!
— Молчать! — оборвал Гутарев, цепко держа за плечо белую, как мел, Анну Кровякову. Погрозил хозяину «маузером»: — И марш в столовую! Мишка! Держи на мушке! Степка! Дуй к Шурке, пусть подгоняет телегу. В ворота заезжайте, не торчите на улице!
— Ага! — мотнул головой Малинин и кинулся в прихожую.
Под дулами налетчиков Кровяков и Федорович перешли в столовую, вслед Гутарев толкнул Анну, упавшую на руки трясущейся и рыдающей матери.
— Цыть! Заткнулись, лярвы! — гаркнул Коновалов из гостиной. — А не то я щас…
— Б-бух!
Коновалова оборвал на полуслове гулкий, внезапный выстрел, от которого потухла керосиновая лампа на круглом столе.
— А-а! — истошно закричал Голдобин. — Уголовка!!! Атанда!
— За мной! — крикнул Гутарев и рванулся к дверям. Зацепившись ногой за кресло, чуть не растянулся на полу: — Мать твою, быстро!
Выскочил во двор, метнулся, вращая по сторонам головой, к воротам, у которых оцепенели двое с телегой.
— Шурка! Гони!
Соколов с остервенением хлестнул лошадь вожжами, телега сорвалась с места. В нее на ходу прыгали налетчики. С грохотом понеслись по улице в сторону Читы-I.
— Киря, ты видал? — срывающимся голосом выкрикнул Степка Малинин. — От-ты штука, чуть не погорели!
— Черт его знает! — брызгая слюной, заполнившей со страха рот, прокричал сквозь лошадиный дробот враз потерявший атаманский вид Кирька Гутарев. — Никого не видел!
— Но выстрел-то?! Кто стрелял? Кто? — Мишку Голдобина била трясучка. Во всех своих преступных похождениях он на встречные выстрелы, да еще в упор, не налетал.
— Киря, засада была, эт точно, засада. Явная! — прогудел Коновалов, силясь в потемках и тряске незаметно разглядеть свой старый, тусклый «веблей», который он держал сейчас с опаской, на отлете.
Так и не понял, почему там, в доме, бабахнула эта рухлядь ржавая!.. Лучше помалкивать, решил, струсив, Коновалов…
Сотрудники угро осторожно, стараясь остаться незамеченными, подбирались к месту предполагаемого налета.
Выстрела не услышали, но с грохотом помчавшуюся прочь телегу, из которой неслись крики и мат, опешив, увидели настолько близко, что запомнилось мелькнувшее в полосе оконного света сердечко, насквозь прорезанное на дощатом тележном задке, — неплохая примета!
— Бегом, ребята! — нервно крикнул Гарифулин и, выхватывая «наган», бросился к дому. У распахнутых ворот столкнулся с обозленным хозяином.
— Вот и надейся на вас! — гневно крикнул Кровяков. — Что встали? Догоняйте, ловите!
— Успокойтесь, — строго сказал Габидула, подумав, что извиняющийся тон сейчас неуместен. — Бандиты не уйдут. Пострадавшие есть? Сколько было налетчиков? Что взяли?
— Слава богу, все живы. Видели пятерых, залетели в дом, «наганы» наставили, но поворовать ничего не успели — бабахнул кто-то из револьвера, и они — бежать! — скороговоркой сообщил подошедший Федорович.
— У одного фамилия Гутарев, — мрачно сказал Кровяков. — Если, конечно, он прошлый раз под своей орудовал. Да, да! Я вашим говорил — он приходил, под видом агента ГПО. И средь сегодняшнего сброда явно верховодит — больше всех командовал, первый и деру дал…
— Гриша, — повернулся Гарифулин к агенту Володину. — Бегом к Ашихмину! Остальные — за мной!
Но бандитов и след простыл.
Ночная темень окутывала город плотной пеленой. Подмораживало. Обе группы агентов вернулись в угрозыск в самом безрадостном настроении.
Но Миша Баташев оптимизма не терял, кое-какие сведения у него имелись. Он предложил проверить два адреса, находившиеся под подозрением: дом Коновалова и квартиру первочитинского портного Сидорова, который, как было известно, якшался с темной публикой, в том числе был знаком с Коноваловым.
Предложение Баташева было больше интуитивным, но на безрыбье… Гадаскин идею одобрил, одновременно запросив в гормилиции сил для масштабной облавы в Кузнечных рядах и на Чите-I.
Пару часов спустя началась ночная облава. Тем временем сотрудники угрозыска нагрянули на квартиру портного и арестовали там пьяную компанию — Ваську Бородина, Коновалова, Мишку Голдобина, представившегося под фамилией Шабанов, некого Медведева Александра и сына портного Федьку Сидорова, бойца карбата — караульного батальона Госполитохраны.
Другая группа агентов, направленная к Коновалову, обнаружила у дома приметную телегу с сердечком на задке, а в доме — Гутарева, Малинина и немца Ямберга, бывшего прибалтийского барона, за годы революции и Гражданской войны докатившегося до Читы, а здесь, после ухода Семенова, опустившегося до отпетого уголовника.
В доме Коновалова обнаружили и оружие гутаревцев — револьверы, гранаты. Арестован был и четвертый участник застолья — гражданин Белов-Чадаев, как он представился. Двое-фамильца кликали Шуркой, что его и сгубило: доставленные в уголовный розыск потерпевшие, Кровяков и Федорович, сообщили следствию, что главарь налетчиков так называл еще одного участника ограбления, который в дом не входил, а был на улице с телегой.
Настоящий же «Шурка — золотой зуб» скрылся еще по дороге на «хазу», спрыгнув с телеги у моста через Читинку.
Потерпевшие опознали Гутарева, Бородина, Коновалова, Голдобина и Малинина.
К утру, после допроса Коновалова Гадаскиным, выяснилось, что телега, на которой грабители скрылись с места преступления, принадлежит извозчику Ивану Беломестнову, давшему ее на ограбление самолично.
Вскоре двое сотрудников угрозыска стучали Беломестнову в ворота.
По иронии судьбы, у пособника-извозчика в эту ночь заночевали Ленков с одним из своих людей, Василием Исаевым, еле уйдя в Кузнечных от облавы.
