— Ага.
— Это оттого, что телефон носишь в нагрудном кармане.
— Пули тоже бывают приятными.
* * *
— А в Италии вы какие эпизоды должны снять? — спросила Фортуна Павла, когда они уже усаживались в автобус.
— Я не знаю, успела ты их прочесть или нет. Про ресторан было?
— Нет еще вроде. Ладно, тогда не рассказывай. Мне всегда было интереснее сходить в кино, прочитав книгу.
— Надеюсь, ты не разочаруешься.
— От чего же зависит эта разница, фильма и книги? Зачастую книги гораздо лучше фильмов?
— Ну, во-первых, человек читающий обладает большей фантазией, нежели остальные. Следовательно, он более требователен. У него создается свое видение произведения, которое может отличаться от задумки режиссера. Во-вторых, техническая сторона: время и деньги, отведенные на съемки.
* * *
Пробираясь по городу в обнимку с собственной тенью, я вел в голове бесконечный диалог с Лучаной:
Она: Все равно завтра сам позвонит.
Я: Все равно завтра будет шелковой.
Она: Все равно я с ним не могла бы быть счастлива.
Я: Все равно у нее больше нет никого, без меня она будет несчастна.
Она: Все равно он не собирался жениться.
Я: Завтра сделаю предложение ей, что бы не спиться совсем.
Она: Почему он порой такой отвратительный? Может, у него есть кто-то еще?
Я: Зачем я так нажрался?
Она: Наверное, сидит в баре и звонит кому-нибудь, нет, вряд ли, слишком пьян, пишет, чтобы забыться.
Я: Сушняк, очень хочется пить, но рядом ни поцелуя.
Она: Черт, ну почему нельзя позвонить? Видимо, он задерживается там, где легко. Со мной же придется переживать. Все равно завтра приползет.
Я: Позвоню сейчас, пусть приедет, если ей не все равно.
Я нащупал пальцами ее лицо на экране. Коснулся «Позвонить» и прижал телефон к уху. Стройные гудки рядами потянулись в мое сознание. Шли один за другим, на одинаковом расстоянии. Чем глубже они пробирались, тем больше нервировали меня своим строгим непоколебимым порядком.
Лучана не взяла трубку.
Она: Ты сейчас, небось, набираешь мой номер, а я отключила звук. Ты думаешь: «Вот стерва, ладно позвоню позже». Я не стерва, но чем мне еще привлечь мужчину, как ни его одиночеством.
В этот момент я остановился, опершись двумя руками о мраморную изгородь набережной. Окинул пьяным взором прекрасный каменный пейзаж. От города несло красотой. И чем отчетливей я чувствовал этот запах, тем сильнее рвалось из моей души нечто скверное, пережитое, уставшее, мерзкое, кислое, жаркое, больное. Пожар сверкающих на поверхности воды солнечных бликов заставил меня опустить голову на самое дно существования. Голова повесилась на плечах, вздрагивая всякий раз, пока я блевал в прозрачную воду канала. К кусочкам пищи подплывали рыбки и беспощадно клевали, двух из них я узнал, несмотря на то, что они были уже не золотые, а серые. В этом городе даже рыбам приходится менять облик, чтобы выжить. Как бы мне ни было худо, хотелось принести им свои извинения, а также всем каменным статуям мужчин, женщин и ангелочков, внезапно выползшим из своих укрытий, ниш, оставившим без поддержки свои балконы, чтобы поглазеть на фейерверк. Казалось, из меня выходила сама любовь, грязная, вонючая, теплая. Та самая любовь, которая заставляет человека страдать и мучиться… Немного придя в себя, я двинулся дальше, продолжая отплевываться от ее остатков, когда телефон проснулся в кармане брюк:
— Звонил мне?
— Да.
— Что-то важное?
— Ага. Люблю.
* * *
— Ты берешь трубку, если тебе звонят ночью? — вновь отвлекла Павла от карты Фортуна.
— Мне не звонят.
— Как скучно.
— Ну позвони, я скажу тебе, скучно или нет.
— Хорошо. Только будь со мной осторожнее, я могу и влюбиться. Ночью это легче всего.
— И как это происходит у женщин?
— Внезапно. Был себе человек, а через несколько минут уже жертва… моих необузданных чувств.
* * *
Я знал, как ночные звонки разрывают сердце. Знал, что, когда Лучана спала одна, сон ее был чуткий, и ожидание дрожало на самых кончиках ресниц. Вдруг трель. Сработала сигнализация, организм встрепенулся, поскакали нейроны, полетели мысли: суматоха. Только в трубке мой спокойный нетрезвый голос, скребущий хрипотцой:
— Да, это я, извини, что поздно.
— Что ты звонишь? Даже разлюбить идеально не можешь.
— А как это идеально?
— Как и полюбить… навсегда, — прятала она тело, уже съеденное волнением, все глубже под одеяло. Какие здесь могут быть извинения. Взрыв счастья.
Я продолжаю:
— Наверное, украл твой сон?
Потихоньку она приходит в себя, мозг, словно суфлер, подсказывает тривиальное: «Какого черта ты звонишь так поздно!!», но она, как всякая любящая женщина, склонная ночью доверяться чувствам, произносит:
— Ага. Похитил вслед за сердцем.
Однако любое отсутствие имеет свои последствия:
— Где ты вчера задержался?
— Скоро приду, расскажу.
— Но все-таки?
— Это тебя не касается.
— Значит, и тебе нечего меня касаться. Я понимаю, что мои переживания для тебя ничего не стоят.
— Почему ничего?
— Ты даже бесплатно их уже не хочешь. Может, все же расскажешь, с кем ты был этой ночью?
— Разве это интересно?
— Очень, должна же я знать, кого ты притащишь в мое сердце.
— Да я встречался с одним редактором, Лучана! Успокойся, я же люблю тебя.
— С каким редактором? — не верила она.
— С главным, если тебе это важно.
— Важно. Мне очень важно засыпать не одной. Если бы ты знал, как я скучала. Мне даже спать без тебя скучно. Дыхни!
— В трубку?
— Опять нажрался?
— Ну нажрался, — постарался я быть искренним, все еще не понимая, смеется она или переживает.
