– И удостоверения у него не было? – осведомился Гринчук.
– Нет. У него не было ни каких документов. Только оружие.
– И он пьяный напал? – спросил Гринчук.
– Да, – кивнул майор, – и здесь попытался оказать сопротивление. У нас есть свидетели…
– А ключ от входной двери у вас есть? – спросил Гринчук.
– Какой ключ? – не понял Гусак.
– От входной двери, – повторил Гринчук. – Дайте мне его сюда.
– А по какому, собственно, праву? – решился, наконец, участковый. – Какое вы имеете право здесь что либо требовать? Приехали защитить своего подчиненного?
– Так подчиненного или Братка? – переспросил Гринчук.
Гусак замялся, но потом решился посмотреть в глаза подполковнику:
– Это не важно. Здесь вы…
– Хорошо, – кивнул Гринчук, – мы не хотим общаться со мной неофициально.
Гринчук достал из кармана телефон, набрал номер:
– Алло, это подполковник Гринчук. Да, с праздником вас, Алексей Васильевич. Ничего, я здоров. В меня не попали. Я бодр и полон решимости работать, работать и еще раз работать. Вот, кстати, решил провести проверку работы участкового инспектора. Да.
Гринчук посмотрел на табличку.
– Майора Гусака. Да.
Гусак не шевелился. Он лихорадочно пытался вспомнить, кто именно из начальства может быть Алексеем Васильевичем.
– По полной программе, – сказал Гринчук. – По самой полной. Да. Но майор интересуется моими полномочиями, а я, как на грех, не успел забрать предписание на проверку. Не могли бы вы… Да. Минуту.
Гринчук протянул мобильник Гусаку:
– Вас.
– Слушает майор Гусак. Да. Да. Понял. Есть, товарищ полковник. Понял. Конечно. Да, завтра. Лично заеду. До свиданья, – участковый вернул телефон Гринчуку.
– Вы все поняли? – спросил Гринчук.
– Да.
– Что с предписанием?
– Я завтра заеду за ним в штаб.
– Возможно, – кивнул Гринчук, – но проверку мы проведем сейчас. Сразу и начнем. Где ключ от входной двери?
Гринчук взял у Трофимова ключ, закрыл входную дверь, а ключ спрятал в карман.
– А теперь – где Бортнев?
Увидев Бортнева, Гринчук замер.
– Отстегните его, – мертвым голосом приказал Гринчук.
Шкурпит метнулся вперед, доставая ключ от наручников. Снял наручники и отошел в сторону.
Гринчук помог Братку встать.
– Сильно досталось? – спросил Гринчук.
– Нормально.
– Что случилось?
– В пьяном состоянии напал на сотрудников, потом здесь оказал сопротивление. Удостоверение потерял тоже по пьяне, – с трудом сказал Браток.
Кровь из разбитых губ стекала по подбородку на куртку.
– Кто задерживал? – спросил Гринчук, не оборачиваясь.
– Сержант Шкурпит и младший сержант Гореев.
– Где его удостоверение?
– У него не было удостоверения.
– Я спрашиваю в последний раз – где его удостоверение?
Молчание.
– Они его выбросили в мусорник, – сказал Браток. – Мусора выбросили мусорскую ксиву в мусор.
Браток даже попытался засмеяться, но застонал и схватился за бок.
– Он был пьяный, мы никакого удостоверения не видели, – подал голос Гореев.
– Значит так? – обернулся к Гусаку Гринчук. – Это ваша версия?
– Так и было, – запнувшись на секунду, сказал Гусак.
Он уже понимал, что дело пошло не так, как хотелось, но менять что либо было поздно.
– Дайте мне рапорта сержантов и писульки свидетелей, – с ледяным спокойствием потребовал Гринчук.
Трофимов выбежал из комнаты и через несколько секунд вернулся. Когда он протягивал бумаги Гринчуку, руки дрожали.
– А теперь, – объявил Гринчук, забрав бумаги, – я объявляю официальную версию происходящего. Я, как начальник оперативно-контрольного отдела получил информацию о противоправных и коррупционных действиях сотрудников милиции. Участкового и сержантов патрульно-постовой службы. По моему личному распоряжению прапорщик Бортнев прибыл для сбора информации, но был избит. Была также…
Гринчук поднял вверху руку с бумагами.
– Была также предпринята попытка дискредитировать моего подчиненного. Вот с этих позиций мы и начнем работать.
Гусак достал из кармана носовой платок и вытер лоб. Трофимов побледнел и прислонился спиной к стене. Сержанты стояли, глядя себе под ноги.
– Сходи умойся, – сказал Гринчук Братку и обернулся к Трофимову. – Обработай ему раны перекисью и что там у вас еще есть.
Браток что-то невнятно пробормотал и вышел в ванную. Лейтенант ушел следом.
– Вы, майор, идите к себе в кабинет, а я пока переброшусь парой слов с сержантами.
Гусак вышел.
Постоял секунду за дверью, в коридоре. Потом вошел к себе в кабинет и сел за стол.
Вот и все, подумал Гусак. Нарвались. Вот и все.
Послышался чей-то невнятный крик, потом наступила тишина.
Открылась дверь кабинета, и вошел Гринчук. Молча прошелся по кабинету, потирая ребро правой ладони. Половицы скрипели.
– Такие дела, майор, – сказал, наконец, Гринчук. – Еще сегодня утром у меня к тебе не было претензий. И еще сегодня утром ты мог не бояться за свою карьеру…
Гусак слушал, сосредоточенно крутя в руках шариковую ручку.
– У нас с тобой есть два варианта, – сказал Гринчук. – Всего два. Первый – ты сам пишешь рапорт на увольнение из органов. Сам. По состоянию здоровья. В этом случае я тебе гарантирую, что твой рапорт будет принят, и тебя просто уволят. Второй вариант, ты не хочешь писать рапорт, и я вынужден буду принять меры, чтобы ты вылетел из органов. В этом случае я тебе не гарантирую, что все пройдет гладко. И самое главное – я не угрожаю тебе. Я констатирую факты. Если мы договоримся – ты даже еще с месяц сможешь поработать, чтобы не связывать твой уход с этим эксцессом.
Гусак молчал
– Ты меня слышишь, майор? – спросил Гринчук.
Гусак кивнул.
– Что выбираешь?
Молчание.
– Не слышу!
– Первое, – хрипло произнес Гусак.
– Хорошо, – кивнул Гринчук. – Тогда сейчас ты сядешь тут и напишешь вместе со своим лейтенантом рапорта, из которых будет следовать, что два напившихся сержанта напали на старшего по званию, нанесли ему телесные повреждения, а вы, господа офицеры, этих двух сержантов задержали.
