– Да, пока в голове не перемкнет.
– Вот для этого вы и будете возле него. Так или иначе вам может понадобиться его боевой режим. Нужно, чтобы только режим этот контролировался тем, кому Михаил доверяет.
– А мне он не доверяет пока.
– Вам доверяю я. И кроме вас и меня кода не будет знать никто.
– А второй выход? – спросил Гринчук.
– Второй? – Полковник полез в карман и извлек конверт. – Вот здесь еще один код. Просто фраза, или набор цифр, или еще что-то, я не знаю, не заглядывал. Но если вы это произнесете при Михаиле, он умрет. Перестанет биться сердце, или произойдет остановка дыхания – не знаю, но он умрет.
– А убить его просто так нельзя, зачем эти коды?
– Это было подготовлено на всякий случай. Если он перестанет подчиняться. Это не мной придумано, не нужно на меня так смотреть, это еще тот проект.
– А вы заставите Михаила работать со мной, сказав ему специальную фразу?
– Нет, вы его уговорите. И я. Я надеюсь, что смогу найти нужные аргументы.
– Вы очень уверенный человек, Полковник, – неодобрительно сказал Гринчук. – И очень хотите, чтобы неприятные решения принимал за вас другой. А если я не соглашусь?
– Михаил просто умрет, а я буду искать другого человека на должность мента для новых русских, – Полковник обернулся и посмотрел в глаза Гринчуку. – Но мне почему-то кажется, что вы согласитесь.
– Прям все брошу сейчас и побегу соглашаться!
– А почему бы и нет? Что бы вы там не рассказывали о выходе на пенсию, идти вы туда все равно не хотите. Опять же карьера…
– А там у меня будет блестящая карьера! – засмеялся Гринчук.
Полковник снова полез в карман пиджака и протянул Гринчуку удостоверение:
– Хотите быть майором?
– Майор, – прочитал Гринчук. – Фотографию взяли из личного дела?
– Оттуда.
– Майор, конечно, хорошо…
Полковник достал еще одно удостоверение.
– Блин горелый, – с неподдельным изумлением протянул Гринчук.
На удостоверение была его фотография, но вместо «майор» было обозначено «подполковник».
– Я же сказал, это только бумага.
– Так, может, у вас есть еще что-нибудь, покруче?
– Есть, – кивнул Полковник, – но я вам его не дам. Должна быть у вас хоть какая-то перспектива роста.
Гринчук покрутил в руках удостоверение.
– Соглашайтесь, – сказал Полковник. – В крайнем случае, всегда сможете уйти. Я вам обещаю весьма приличную пенсию.
Всего лишь бумага, подумал Гринчук. Бумага. Ему просто нужно выбрать, какое именно звание он хочет носить и решить, жить бедолаге Михаилу или нет.
Бедолаге? Убийце? И каково оно будет жить, имея в кармане конверт со смертью для человека.
Гринчук смотрел в окно, на мелькающие мимо дома и людей, но ничего этого не видел. Странная жизнь, думал Гринчук. Пару дней назад он был уверен, что все уже решено, что ему остается только довести это дело и отправиться на пенсию. И что ради окончания этого дела можно пойти практически на все. Он даже смог позвонить Мехтиеву, зная… Или только подозревая… Или…
Смог позвонить Мехтиеву.
В результате погибло несколько десятков человек. И ведь не запрограммированный убийца мочил, а обычные люди. И решение принимали просто люди. И даже он принял участие в этом решении.
Рот наполнился горечью.
– Я хочу знать, кто заложил взрывчатку? Кто приказал заложить несколько килограммов взрывчатки в машину.
– И что вы будете делать с этой информацией? – осведомился Полковник.
– Это мое дело.
– Я понимаю, но мне не хотелось бы, чтобы вы…
– Кто приказал?
– Гиря.
– Гиря… – протянул Гринчук.
Он хотел наказать виновного, но умудрился его спасти. Почему-то он решил, что Гиря не мог бы принять такого решения. Снова прокололся, товарищ капитан-майор-подполковник одновременно.
– Я хочу знать ответ, – напомнил Полковник.
– Завтра.
– Что?
– Я могу подумать до завтра? – чужим голосом спросил Гричук.
– Я должен получить ответ завтра утром. Не позднее девяти часов.
– Расписание?
– Врачи. Мы должны принять решение по Михаилу.
– Убить или не убить, – странная гримаса искривила лицо Гринчука.
– У вас все нормально? – спросил Полковник.
– Абсолютно, – сказал Гринчук. – Высадите меня где-нибудь здесь.
Машина остановилась.
– Завтра утром, – сказал Полковник.
– Я буду, – кивнул Гринчук.
– Не наделайте глупостей.
– Я постараюсь.
Он не наделает глупостей. Он просто погуляет по городу. Пройдется по родным улицам, не обращая внимания на мелкий дождик, который торопливыми стежками приметывал небо к земле.
Он знает, кто виноват в том взрыве. Гиря. Но запланировали то испытание высокие люди в совете, о которых даже самоуверенный Полковник говорит, чуть понижая голос. Уважительно говорит. Даже Андрей Петрович был для тех людей только шестеркой, незначительной и мелкой.
Тогда виноваты они, те новые дворяне?
Гринчук зашел в кафе и сел за столик в углу, заказав себе кофе.
Вот такие пироги, подумал Гринчук. Что прикажете делать? Он ведь считал, что может своими руками убить того подлеца, кто убил тогда взрывом десятки людей. Задушить голыми руками. А что теперь?
Доказательства? Нет у него доказательств. Официальный путь отрезан, да и Чебурашка дерьмом изойдет, прежде чем пропустит наверх такую информацию.
Кофе был неожиданно хороший. Гринчук отпил глоток и отодвинул чашку. Слишком хороший. А под такое настроение хотелось, чтобы все вокруг было мерзким и противным, чтобы это хоть как-то объясняло его внутреннее состояние.
– Юрий Иванович, можно за ваш столик?
– Браток? – удивился Гринчук. – Ты откуда?
– Я ехал за вами вначале до кладбища, а потом до сюда, – Браток сел за стол и огляделся. – Настроение у вас, я смотрю, хреновое.
– Более чем, – признался Гринчук. – Более чем.
– Этот мудак, Полковник, достал?
– Наоборот, этот Полковник мне предлагает звание и деньги. И интересную ментовскую работу.
– Мне тоже сегодня Гиря работу предложил. У нас там много вакансий открылось, – Браток постучал пальцами по столу.
– И что ты решил?
– Не тянет, – сказал Браток.
