Книга Слепцы, страница 33. Автор книги Александр Золотько

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Слепцы»

Cтраница 33

Лук выпал из руки, лучник попытался зажать рану, остановить кровь, но та текла между пальцами, била фонтаном, поливая снег…

Кривой пробежал мимо Деда, оттолкнув его, подлетел к передним саням, где еще билась, умирая, лошадь, но там все уже было кончено. Двое из нападавших умерли на месте, третий хрипел и корчился рядом с умирающей лошадью, и кровь из его разрубленного горла смешивалась с ее кровью.

Четвертый стоял на коленях, вытянув вперед, ладонями кверху свои пустые руки. На щеке его была глубокая кровавая царапина, и оттого испуганное лицо выглядело еще бледнее. Он даже не просил пощады, он прекрасно понимал, что пощады быть не может, что за такое не прощают, но таков был обычай – показать пустые руки, дать противнику хоть маленькую возможность пощадить. Пусть не навсегда, пусть ненадолго.

Или дать тому возможность убить безоружного врага чисто, без боли.

– Стрелу вытащи, – попросил Рыбья Морда у Кривого.

Кривой мельком глянул на половину сломанной стрелы, чье оперение виднелось невдалеке на снегу, схватился рукой за древко сразу под наконечником и одним рывком выдернул занозу. Молча протянул Рыбьей Морде.

Тот стрелу взял, посмотрел на нее и грузно сел в лужу собственной крови. Кривой схватил с саней веревку, отрезал кусок и перетянул Рыбьей Морде плечо.

– Посиди так, потом перевяжу…

Враль набрал пригоршню снега в стороне от дороги, где почище, сунул в рот. Рык стоял перед пленным, тяжело дыша, держа окровавленный меч в опущенной руке. Полоз отвернулся и, переступив через умирающего человека, подошел к умирающей лошади, присел и осторожно, будто боясь сделать больно, перерезал ей горло.

– Меня кто-нибудь перевяжет? – спросил слабым голосом Дылда. – Я ведь того, могу и кровью истечь. Мухи уже перед глазами…

– А они всегда… на дерьмо слетаются, – не сразу, в два приема выговорил Дед, подходя к нему. – Не замечал?

– Рот закрой, пока я его не порвал, – выдохнул со стоном Дылда. – Льется же, смотри.

– Смотрю, – сказал Дед и оглянулся на лучника.

Тот уже не шевелился.

– Перевяжи… – Дылда зажимал рану рукой, лицо было белым как снег, – еще немного, и он упадет.

Дед снял с себя ремень, перетянул Дылде руку чуть выше раны.

– Снег приложи, – Дед снова оглянулся на мертвого лучника.

Повезло, лезвие рассекло жилу, кровь и вытекла. Деду и всем ватажникам повезло. А лучнику – нет. Так оно всегда бывает.

– А ты что сипишь? – спросил Дед у Заики, который сидел посреди саней и мелко-мелко дышал. – Зацепило?

– З-за-зацепило… – Заика протянул руку вперед. Черная кровь капала с пальцев.

Только сейчас Дед увидел стрелу и наконечник длиной почти с ладонь, зазубренный по краям, торчащий из спины Заики.

– К-к-как там?.. – спросил Заика, и кровь потекла изо рта двумя струйками по подбородку.

– Все живы… – сказал Дед.

Он даже не пытался перевязать Заику или успокаивать: тот и сам знал, что значит рана в живот. Да еще таким вот режущим наконечником.

– Л-лечь… – пробормотал Заика.

Дед подошел к нему, подставил руки и помог опуститься на мешки.

– Н-не… н-не дошел, – сказал Заика булькающим голосом. – Моя доля… Моя доля под дубом… Под кривым… На всех…

Заика закрыл глаза.

К саням подошел Кривой, остановился, молча смотрел, как жизнь вытекает из Заики.

– Может, – он поднял руку с ножом и посмотрел на Деда, – отпустить?

– Он уже и сам, – ответил Дед. – Все.

Заика вздохнул, вздрогнул и замер.

– Сколько их было? – спросил Дед.

– А кто его знает?.. – ответил Кривой, оглянулся на последние сани. – Там четверо, двое с луками, четверо спереди… Сам считай.

– Десять, – сказал Дед. – Всего десять.

– Толково засаду поставили, – сказал Кривой. – Я бы лучше не смог… Если бы не пар от дыхания… Еле заметил. Пар, солнце… Еще б чуть-чуть потеплело, и как раз въехали бы.

– Ты молодец, – Дед со стоном потер свое правое плечо: ноющая боль напоминала о слишком резком броске. – Глазастый. А если бы у тебя их два было?

– Я бы семью завел, детишек, – ответил Кривой. – И звали бы меня не Кривой.

– Жаль, что у тебя нет глаза, – обронил Дед, отходя от саней. – Что-то меня снова отлить потянуло. Старость не радость.

– Какая уж тут радость, – согласился Кривой. – А там одного живого взяли. Рык взял. Или Полоз. А может, Враль.

– Полоз, – сказал Дед. – Тот на эти хитрости мастак. Точно, Полоз.

– Может, и Полоз, – снова согласился Кривой. – Заику похоронить нужно.

– Нужно. И Дылде руку зашить. Сделаешь? А то я себе руку повредил, когда рогатину бросил… Старый я…

– Зашью, – Кривой повертел головой. – Где у нас иголка с ниткой?

– В моих санях. В мешке наплечном. Только ты рану промой чем-нибудь и посмотри, чтобы нитки в ране не остались, шерсть там с тулупа… А то помрет Дылда, кто тогда глупости говорить будет?

– Не помрет. С чего там умирать? Царапина…

– На морде бы тебе такую царапину, – простонал Дылда. – Жалости у тебя нет…

– Жалости нет, а царапина есть. Не видел разве? Посмотри, – Кривой подошел к Дылде, наклонился. – Глянул?

– Урод, – сказал Дылда.

– Дураком ты был, дураком и остался, – с сожалением сказал Кривой. – Я ж тебя сейчас зашивать буду. Кто же с лекарем до лечения ссорится?

– Не с лекарем, а с коновалом! – заплетающимся языком произнес Дылда.

– Тоже правда, скотину всякую приходится зашивать. Давай, помогу на сани лечь.

Подхватив Дылду под мышки, Кривой потянул его вверх, Дылда выпрямился, облокотился спиной, лег рядом с Заикой. Глянул искоса.

– Ничего, не укусит, – бросил Кривой, – полежите тут, я за мешком схожу.

– Мы полежим, – прошептал Дылда. – А его похоронить нужно. На горе. Чтобы к небу ближе.

А Хорек все еще спал: снадобье хозяина постоялого двора оградило его от всех шумов, криков, лязга. Хорек спал, пока зашивали и перевязывали раны, пока Полоз и Враль долбили заступами и топором землю на вершине холма, пока отнесли туда Заику, положили в неглубокую яму, рядом с ним – меч и чашку. Хотели и самострел, но рассудили, что он еще может понадобиться.

Хорек не видел, как ватажники засыпали яму и навалили сверху камней, сделав надгробие. И как вновь тронулись по дороге, оставив на обочине мертвую лошадь и пустые сани. Наверняка у нападавших где-то неподалеку были лошади, верховые или с санями, но искать не стали. Не до того.

Пленный бежал за первыми санями, с ременной петлей на шее и связанными за спиной руками. Его не подгоняли, да и сами не торопились. Путь держали к небольшой рощице возле тракта; все – и ватажники, и пленник – знали, зачем едут, что произойдет там, среди редких сосенок, но ничего не испытывали.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация