– Я очень сожалею, – прошептала Амелия. – Я
бы не стала ее брать, но я поняла, что не успею ее прослушать до твоего
возвращения домой. Мне страшно хотелось ее услышать, но я не знала, каким
образом попросить тебя об этом. Не знала, с чего начать. Ты не стал бы играть
«Опус номер 4» девушке по вызову.
– Ты могла бы рассказать мне всю правду.
– А ты поверил бы?
Девонфилд улыбнулся и покачал головой.
– Ну а тебе понравилась музыка?
– Очень!
– Надеюсь, что это тебе понравится даже больше. –
Он сунул руку в карман пиджака и извлек еще одну пленку.
Амелия подбежала к магнитофону, чтобы тут же ее поставить.
– Это для тебя, – сказал Девонфилд, когда
зазвучала музыка. Пиано, еле слышно. – Я не переставал думать о тебе, как
ни старался себя заставить забыть. Еще до того, как я увидел твой портрет в
гараже, у меня появилась надежда, что исчезновение ленты может стать поводом
для того, чтобы нам снова встретиться. Я ощутил такую связь с тобой, какой
никогда ни с кем не чувствовал. Впервые за много лет, видя, как ты отъезжаешь
от моего дома, я испытал досаду и чувство одиночества и пожалел, что не
попросил тебя остаться. Я бросился назад к дому, чтобы успеть задержать тебя.
Ты видела меня?
Позже, когда я узнал, кто ты, я пытался убедить себя, что ты
извращенка, мультимиллионерша, которая чудит, притворяясь обычной простой
девушкой. Или же думал, что ты страшно хотела встретиться со мной и не могла
придумать ничего другого, но затем обзывал себя глупцом и надменным старым
ослом. Так или иначе, я был не в состоянии выбросить тебя из головы, Амелия. И
вот тогда-то я и начал писать эту вещь.
– Я не могу толком объяснить тебе, почему я сделала то,
что сделала, – сказала Амелия. – Все начиналось как бы с игры. Но
после этого я буквально умирала от желания снова встретиться с тобой. Я тоже
чувствовала, что меня влечет к тебе, но боялась, что я все это просто
вообразила.
– Это не так.
– Я прощена за то, что украла пленку?
Девонфилд поднялся с кресла и сел на диван рядом с Амелией.
Он провел тыльной стороной ладони по ее лицу и улыбнулся. Амелия закрыла глаза
и стала ждать нового прикосновения.
– Думаю, что ты должна быть прощена, – прошептал
он и поцеловал ее. – Я не мог поверить своей удаче, когда вчера к вечеру
мне удалось попасть к твоему менеджеру. Она сказала, что ты утром спрашивала у
нее, не смог бы я выпустить твой новый альбом, но она ответила, что не знает,
жив ли я.
– Ты был совершенно неуловим.
– И она направила меня к тебе.
Амелия засмеялась.
– Надо будет не забыть поблагодарить Ровену за
оперативность, но ты должен понять, что она, вероятно, ожидает, что мы начнем
работу над новыми композициями буквально завтра.
Девонфилд обнял Амелию. Его язык, о котором она так
тосковала, раздвинул ее губы и осторожно проник в рот. Она ощутила вкус виски и
сигарет. Амелия жадно засосала его язык. Она никогда не позволит ему проводить
слишком много времени вдали от нее.
– Я так рад, что нашел тебя, – пробормотал
Девонфилд, целуя ее в шею, а затем в ухо. – Я постоянно думал о тебе. И
вовсе не из-за того, что ты забрала мою пленку. Я думал о том, что ты говорила
мне в ту ночь. Ты разительно отличалась от всех других девиц.
– Должно быть, я действовала не слишком
профессионально, – рассмеялась Амелия.
– Ты нуждаешься в практике, – сказал Девонфилд.
Его руки скользили по извивам ее тела. Он стал задирать
юбку, обнажая ноги вплоть до застежек, которые прикрепляли чулки к поясу.
Нагнувшись, Девонфилд запечатлел поцелуй на обнажившихся бедрах. Амелия
почувствовала, как жаркая волна пробежала по всему ее телу.
Протянув руку, Амелия стала развязывать на груди Девонфилда
галстук. Затем расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, испытывая дрожь восторга
при воспоминании о том, как она делала это первый раз в Уэльсе. Только сейчас
кое-что изменилось. Из проститутки и клиента они превратились в любовников.
Рука Девонфилда подлезла под шелковые трусики и стала
массировать теплую плоть ягодиц. От удовольствия Амелия выгнулась навстречу.
Одновременно она расстегнула все пуговицы рубашки и позволила рубашке и пиджаку
упасть на пол. Она помогла Девонфилду стянуть с нее платье, и он лег на нее,
прижавшись голой грудью к ее животу. Пока она расстегивала крючки на его
дорогих брюках, он справился с ее бюстгальтером. После этого на пол полетели ее
трусики.
Амелия услышала стук его туфель, падающих на пол. Он как-то
нервно, неловко стянул с себя носки, а она одновременно с ним стащила с него
брюки.
Диван был недостаточно вместителен для них. Девонфилд
соскочил на пол и потянул на себя Амелию. Она села на него верхом, чувствуя
эрекцию через его тонкие белые хлопковые трусы. Девонфилд провел ладонью по ее
подвязкам. На ней оставался лишь пояс да чулки. Он расстегнул застежки, и чулки
обвисли. Привстав, Амелия освободилась от пояса, а Девонфилд от трусов. И вот
они, оба совершенно голые, перекатываются на толстом ковре перед камином.
Когда они остановились, Амелия оказалась внизу. Они оба
задыхались и смеялись. Девонфилд откинул с ее лица волосы и заглянул в ее
большие зеленые глаза.
Внезапно лицо Амелии посерьезнело. С лица Девонфилда также
сбежала улыбка.
– Может, это и глупо, но я вдруг
разнервничалась, – шепотом проговорила Амелия.
– Я тоже, – сказал Девонфилд.
– Как будто мы в первый раз это делаем.
– Но сейчас в самом деле все иначе.
Амелия горячо обняла его. Он уткнулся лицом ей в плечи, а
затем стал нежно ее целовать. Амелия вдохнула знакомый теплый аромат его волос.
Затем стала гладить его ягодицы. Она сжала твердые квадратные мышцы и притянула
его тело к себе.
Ее ноги обвились вокруг его ног. Она погладила его левую
икру своей ногой. Лицо Девонфилда все еще пряталось у нее на плече. Она ощущала
его горячее, прерывистое дыхание. Ей вдруг показалось, что он плачет.
– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила
она.
– Никогда в жизни мне не было лучше, чем сейчас, –
был ответ.
Он вдруг поднял лицо и широко улыбнулся.
– Я хочу заняться любовью с тобой, – тихо сказал
он.
– Я хочу заняться любовью с тобой, – как эхо
повторила Амелия.
Она сунула руку между телами, обхватила ладонью восставший
пенис и направила его в полыхающую расщелину. После этого обвила ногами его
ноги.
– А теперь занимайся со мной любовью, – прошептала
она.
Амелия тихонько вздохнула, когда пенис преодолел первый
дюйм, раздвигая головкой мокрые жаждущие срамные губы. Она сжала его ягодицы,
прижимая к себе, побуждая его продолжать движение.
