– Макар, твою мать! – не выдержал Бабкин. –
Объясни мне, что происходит!
Илюшин вскочил. Сейчас он был совершенно не похож на
студента – скорее на небольшого хищного зверя вроде хорька: тонкого, гибкого,
опасного.
– Серега, я все тебе расскажу, – пообещал он,
оглядывая кухню в поисках телефона. – Только дай мне сделать один звонок,
хорошо? Один звонок!
Он перемещался так стремительно, что Сергей не успевал
следить за ним. Телефон, записная книжка, ручка и листок бумаг. Макар схватил
все необходимое и стал набирать номер. Сергей перевел беспомощный взгляд с
напарника на книгу и выругался себе под нос.
– Не ругайся, – попросил Илюшин, остановившись на
последней цифре номера. – Лучше подумай вот над чем: если один человек
дважды почти дословно повторяет фразы из разных книг, что это значит? Причем не
цитирует текст, а просто вставляет в речь, как будто сам их придумал?
Он нажал на клавишу и вышел из кухни.
– Значит, он хорошо помнит эти книги! – крикнул
Бабкин ему вслед.
Из комнаты донесся голос Илюшина, что-то быстро говорившего
собеседнику.
– Черт его знает, что это значит, – раздраженно
бросил Сергей и подвинул к себе книгу с охотником и птицей. – Может быть,
это значит, что фразы часто употребляются, и не только им. А может быть, он
хочет блеснуть эрудицией! Или ему нравится говорить книжным языком. Может быть,
у него мало своих собственных мыслей, и он компенсирует их чужими!
Белая птица на обложке насмешливо смотрела на Бабкина
круглым глазом. Охотник целился в него из лука. Сергей перевернул книгу обложкой
вниз и прикрыл глаза. «Долго Макар будет разговаривать?»
Когда раздались шаги, Бабкин даже не открыл глаза, и со
стороны могло показаться, что он спит. Присевший напротив него Макар пару
секунд вглядывался в спокойное лицо напарника, затем осторожно потянул книгу к
себе. В следующую долю секунды лапа Бабкина молниеносно накрыла его руку, так
что Макар вздрогнул.
– Я понял, – проговорил Бабкин лениво, не открывая
глаз. – Долго медитировал и наконец понял. Если человек дважды повторяет
разные фразы, которые кто-то написал до него, то это совершенно ничего не
значит. Ни-че-го. Ну что, я нашел правильный ответ?
Он наконец открыл глаза и напряженно уставился на Макара.
– Нет, – серьезно и, как показалось Сергею, чуть
грустно ответил тот. – Если человек дважды повторяет фразы, которые кто-то
написал до него, это значит, что он сам их написал.
Михаил Олегович раскладывал продукты, когда раздался
короткий звонок в дверь. «Должно быть, та бойкая дамочка из комитета жильцов
пришла, – с недовольством подумал он, – вечно со своими подписями,
словно других дел нет».
Он выехал в коридор и начал отпирать замок, готовя для
дамочки язвительную речь о том, что он – инвалид и не стоит беспокоить его
каждый день с вопросом, ставить ли новый домофон на подъезд. Однако, открыв дверь,
он с изумлением увидел стоявших за ней сыщиков, расследовавших исчезновение
Вики. Изумление быстро прошло, и на лице старика промелькнула надежда.
– Макар, Сергей! – воскликнул он. – Неужели
новости?
Бабкин резко шагнул ему навстречу, наклонился к лицу
Каморкина, так что темные карие глаза оказались прямо напротив светло-карих
глаз старика, и негромко процедил:
– Представьте себе, Михаил Олегович, есть новости.
– Что такое? – растерялся Каморкин. – Что
случилось?
Темные глаза прищурились, а в следующую секунду Сергей с
силой толкнул кресло от себя, так что оно врезалось в стену, и старик, мотнув
головой, чуть не вылетел из него. Каморкин издал слабый крик, вцепившись руками
в кресло.
– Помогите! – прохрипел он. – Убивают!
Макар деловито прикрыл дверь.
– На помощь! – крикнул Михаил Олегович
громче. – Что вы делаете? Как вы смеете? Вы с ума сошли?! Отпустите меня!
Большая ладонь легла на его рот, и Каморкин в панике
замолчал. Бабкин, чуть плотнее прижав ладонь к губам Михаила Олеговича,
отрицательно покачал головой. Старик сглотнул и понял, что кричать не следует.
Сергей развернул кресло и затолкал упирающегося Каморкина в
комнату. За ними вошел Илюшин.
– Интересно, где она? – спросил Макар,
оглядываясь.
– Что… что вы ищете? – выдохнул старик. –
Зачем вы пришли? Что вам нужно?!
Не обращая на него внимания, Бабкин присел на корточки возле
письменного стола. В правой его тумбе были полки, а левая представляла собой
что-то вроде шкафчика с резной дверцей. Сергей потянул за ключик, торчавший из
замочной скважины, дверца открылась, и глазам Бабкина и Макара предстала
старенькая пишущая машинка, возле которой лежала пачка бумаги.
– Я тебе говорил, что машинка, – удовлетворенно
сказал Макар, изучая допотопный агрегат. – Поверь мне, это не от бедности,
а исключительно от консерватизма.
– Я уже поверил, – мрачно бросил Сергей. –
Всему поверил.
Он встал, за ним поднялся и Макар.
– Как прикажете к вам обращаться, Михаил
Олегович? – с сарказмом поинтересовался Бабкин. – Может быть, госпожа
Строганова? Анжелика Олеговна – неплохо звучит, по-моему…
– А мне больше нравится Риддер, – признался
Илюшин. – Феликс Риддер. И названия у него куда звучнее, чем у
Строгановой. Что такое «Путь к мечте»? Шаблон, причем скучный. А вот «Собаки
Тлена» куда оригинальнее.
– «Зеркало Безбожника»…
– «Корабли великой пустоши»… Я полагаю, господин
Каморкин, что названия к дамским романам придумывает издательство, а вот для
фэнтези вы оставляете свои. А поскольку вы и в самом деле большой фантазер и
выдумщик, то ваши, безусловно, удачнее. Согласны?
Старик откинулся в кресле, глядя не на них, а в стену с
каким-то брезгливым выражением лица.
– Вы что-нибудь нам скажете? – осведомился
Макар. – Или так и будете изображать партизана на допросе? Хотя… вам ведь
не впервой кого-нибудь изображать, так что у вас это хорошо получится. Вы
блистательно играете. Серега, – обернулся он к Бабкину, – напомни,
кого мы с тобой видели?
– Бедного старика, живущего на крошечную пенсию. –
Бабкин загнул палец.
– Дядюшку, любящего племянницу… Убедительно сыграно и
очень вдохновенно.
Каморкин перевел на Илюшина ненавидящий взгляд.
– Серега, мы кого-то забыли?
– А как же. Самая главная роль – талантливый фотограф!
– Именно! О, здесь вам можно аплодировать стоя, Михаил
Олегович…
Ненависть во взгляде старика сменилась ужасом.
– Вы думали, никто не узнает? – удивился
Илюшин. – Но рукописи-то не горят! В нашем случае, конечно, не рукописи, а
письма, но это сути дела не меняет.
