Однако в те дни, когда книга доктора увидела свет, Офенизия затмила Габриэлу. На новой волне популярности всплыла благородная задумчивая Авила, влюбленная в императорскую бороду. Об Офенизии говорили за столом в клубе «Прогресс», где теперь очень часто возникали импровизированные танцы и устраивались танцевальные вечеринки, говорили юноши и девушки на ставших теперь обычными вечерних прогулках по набережной, говорили в автобусах, в поездах, в барах, упоминали в речах, стихах, газетах, даже в кабаре. Одна молоденькая испанка, горбоносая и черноглазая, страстно влюбилась в Мундиньо Фалкана. Но экспортер был занят певицей — исполнительницей народных песен, которую он привез из Рио, куда ездил после Нового года. Какой-то остряк, заметив страданья испанки, ее вздохи и страстные взгляды, прозвал ее Офенизией. И это имя к ней пристало, она увезла его с собой, когда уехала из Ильеуса на алмазные копи Минас Жераис.
Эта история произошла в новом кабаре «Эльдорадо», которое открылось в январе и стало серьезным конкурентом «Батаклана» и «Трианона», так как в «Эльдорадо» эстрадные артисты и женщины доставлялись прямо из Рио. Новое кабаре принадлежало Плинио Apace, хозяину «Золотой водки», и было расположено в порту. Открылась также лечебница доктора Демосфенеса, освященная епископом и речью Маурисио Каиреса. В операционном зале, куда был отнесен Аристотелес, по совпадению, ускользнувшему от доны Арминды, первым пациентом после официального открытия лечебницы был пресловутый Блондинчик, доставленный из «Бате-Фундо» с простреленным плечом. Было открыто также вице-консульство Швеции и в одном помещении с ним агентство пароходной компании с длинным и сложным названием. Иногда в баре Насиба можно было видеть долговязого иностранца, который беседовал с Мундиньо Фалканом и пил «Кану де Ильеус». Это и был агент шведской компании и вице-консул. В порту строилось огромное пятиэтажное здание новой гостиницы. На страницах «Диарио де Ильеус» студенты обратились к избирателям с призывом отдать свои голоса за того кандидата, который твердо пообещает, заняв пост префекта, построить муниципальную гимназию, стадион, приют для престарелых и нищих и проложить шоссе в Пиранжи. На другой день капитан на страницах той же газеты обязался выполнить все это и еще многое другое.
Кроме того, бывший еженедельник «Жорнал до Сул» начал выходить ежедневно. Правда, это продолжалось недолго, так как спустя несколько месяцев он снова стал выходить раз в неделю. «Жорнал до Сул» занимался исключительно политическими вопросами и в каждом номере поносил Мундиньо Фалкана, Аристотелеса и капитана. «Диарио де Ильеус» также не оставалась в долгу.
Было объявлено о том, что в ближайшее время откроется ресторан Насиба. Большинство жильцов уже выехало из комнат верхнего этажа. Только лотерея «жого до бишо» да два приказчика оставались на месте, поскольку еще не подыскали себе ничего подходящего. Насиб торопился. Через Мундиньо, своего компаньона, он уже сделал в Рио несколько заказов.
Сумасшедший архитектор сделал эскизы залов ресторана. Насиб снова повеселел. Но это была уже не та безграничная радость первых дней его жизни с Габриэлой, когда Насиб не боялся, что она от него уйдет. Это не заботило Насиба и сейчас, но, пока Габриэла не станет держать себя, как полагается даме из общества, он не мог быть до конца счастливым. Он уже не жаловался на ее холодность в постели. Насиб сейчас сам изрядно уставал: на праздниках в баре было очень много работы. Насиб уже привык к тому, что Габриэла любит его теперь как жена — не так бурно, более спокойно и нежно. Его печалило только то, что она никак не желала приобщаться к избранному обществу Ильеуса, несмотря на успех, который она имела в новогоднюю ночь после этой истории с терно. Тогда Насиб думал, что все пропало, но произошло чудо — в пляс на улице пустились все и под конец даже он сам. А разве потом, желая познакомиться с Габриэлой, не пришли к ним с визитом сестра и ее муж? Почему же тогда она по-прежнему расхаживает по дому одетая в какие-то тряпки, в домашних туфлях, по-прежнему возится с котом, готовит, убирает, распевает свои песенки и громко смеется при посторонних?
Насиб надеялся, что открытие ресторана поможет ему закончить воспитание Габриэлы. Тонико придерживался того же мнения. Для ресторана он наймет двух-трех помощниц, с тем чтобы Габриэла появлялась там как госпожа и хозяйка, давая указания и присматривая за приготовлением приправ. В ресторане она будет общаться только с приличными людьми.; Больше всего Насиба угнетало то, что Габриэла не хочет нанять горничную. Дом был маленький, но все же доставлял ей немало хлопот. К тому же она продолжала готовить для мужа и для бара. Служанка жаловалась, что дона Габриэла ничего не дает ей делать.
Девчонка лишь мыла посуду, помешивала кушанья и резала мясо. Но готовила, по существу, Габриэла — она не отходила от плиты.
Несчастье разразилось в тихий послеобеденный час, когда Насиб наслаждался полным покоем и радовался только что полученному известию о выезде конторы «жого до бишо» в одно из помещений торгового центра. Теперь остается лишь ускорить отъезд приказчиков.
Скоро на пароходе компаний «Костейра» или «Ллойд» должны прибыть заказы из Рио. Насиб уже нанял каменщика и маляра для ремонта и перестройки верхнего этажа, разделенного перегородками. Он хотел превратить это грязное помещение в светлый уютный зал с первоклассно оборудованной кухней, но Габриэла и слышать не желала о железной плите. Она требовала, чтобы плита была большая, кирпичная и топилась дровами. Насиб только что обо всем договорился с каменщиком и маляром и вдруг на месте преступления накрыл Бико Фино, который тащил деньги из кассы.
Это не было для Насиба сюрпризом, он уже давно не доверял ему, и все же араб вышел из себя и дал мальчишке пару оплеух:
— Вор! Мошенник!
Однако любопытно, что Насибу и в голову не пришло уволить мальчишку. Он просто решил проучить его для острастки. Но Бико Фино, отброшенный за прилавок, принялся выкрикивать оскорбления:
— Ты сам вор! Грязный турок! Разбавляешь вина! Приписываешь к счетам!
Насибу пришлось ударить Бико несколько раз, но все же он еще не думал увольнять своего помощника.
Он ухватил Бико за рубашку, поднял его с силой и ударил по лицу:
— Это тебе наука, чтобы не воровал больше!
Когда Насиб отпустил Бико, тот выскочил из-за прилавка и, плача, продолжал браниться:
— Мать свою бей! Или жену!
— Заткнись, или я действительно тебя поколочу.
— Попробуй!.. — Бико побежал к двери. — Турок, козел, шлюхин сын! Ты бы лучше смотрел за женой! Рога-то твои не болят?
Насиб изловчился и схватил мальчишку:
— Ты что болтаешь?
Выражение лица араба напугало Бико Фино:
— Ничего, сеньор Насиб. Отпустите меня…
— Ты знаешь что-нибудь? Отвечай, или я на тебе живого места не оставлю.
— Мне говорил Разиня Шико…
— Что?
— Что она путается с сеньором Тонико…
— С Тонико? Рассказывай все, и побыстрей. — Насиб сжал Бико с такой силой, что у того рубашка треснула.
