И мы долго сидели молча. Потом мне стало скучно смотреть на торжественного Серегу, и я громко высморкался, чтобы как-то прервать молчание. Серега вздрогнул.
— Это кошмар! — сказал он. — Ты что, и в гостях так сморкаться будешь? Да с такими манерами нас и близко нельзя в культурный дом пускать!
— А чего! — говорю. — Я же в платок. И манеры у меня нормальные. Я даже шею каждый день мою!
Серега посмотрел, что у меня в тарелке селедка, и ехидно так спрашивает:
— А как едят рыбу?
— По-всякому, — отвечаю. — Можно с картошкой, а можно просто с хлебом... Тоже неплохо... Хочешь?
Серега себе на кусок хлеба селедочный хвост положил и говорит:
— С картошкой! Сам ты с картошкой! Рыбу едят без ножа! А в какой руке держат вилку? А?
— В своей! — говорю.
— В левой! — объясняет с превосходством Серега, уминая хлеб с селедкой. — И это логично, потому что в правой руке нож!
— Так ведь рыбу без ножа едят?!
— А! — сказал Серега и только рукой махнул. — Разговаривать тут с тобой! Ты запомни одно: надо воспитывать в себе культурные манеры. А то будем в гостях как «посади свинью за стол»... Эх!., — вздохнул он. — Ну хоть бы какое-нибудь пособие! Учебник бы, что ли, какой-нибудь! А то ведь ничего не знаем! Придешь к приличным людям и будешь как этот...
Он не придумал, кто «этот», и только горестно тряс головой. И вдруг Мэри сказала:
— Одну минутку! Кажется, я вам смогу помочь.
Я чуть картошкой не подавился, потому что она
же никогда ни с кем не разговаривала, я даже не знал, какой у нее голос!
Мэри, как всегда неторопливо, ушла в свою комнатку и скоро вернулась оттуда с большой книгой.
— Книга, разумеется, старинная... Обломок империи, как, впрочем, и ее хозяйка... — И Мэри улыбнулась. Честное слово, улыбнулась! — Но может быть, пригодится... Вот уж не думала, что когда-нибудь у нынешних молодых людей могут возникнуть такие проблемы... — сказала она, уходя в свою комнату.
— Спасибо! — запоздало гаркнули мы.
— Вы не сомневайтесь, — кричал в закрытую дверь Серега, — мы не испачкаем! Мы ее в газету обернем!
Мы побежали к нам в комнату. Расстелили на столе газету и осторожно положили книжку, потому что она действительно была старинная.
На обложке был нарисован дяденька в рубашке со стоячим воротником и с усами. На шее у него была салфетка, вроде слюнявки, как малышам повязывают. В одной руке рюмка, а во второй — вилка с грибком. А перед дядькой на блюде поросенок лежал и нахально улыбался. «Новейший и улучшенный самоучитель изящным манерам. 1906 год» — было написано вокруг дядьки с поросенком.
В книжке были разные советы и таблицы. «Сервировка обыкновенного обеда на двенадцать персон »... А все главы начинались со слова « как »: « Как следует объясняться с молодой овдовевшей дамой, а также надлежащие к сему приличные выражения соболезнования», «Как поздравлять с днем рождения, днем Святого Ангела, а также наносить визиты в юбилейные дни и дни Тезоименитства Его Величества»...
— А чего такое «тезоименитство»? — спросил я.
— Это можно пропустить! Нам вот что главное: «Как следует вести себя на званом обеде».
— Да тут страниц сто! Нам столько и не прочитать!
— Ничего, — сказал Серега, — сколько успеем.
— Знаешь что, — сказал я, — пропади оно все пропадом! Чем мучиться это все читать, лучше вообще ни на какой день рождения не ходить!
— Дурак ты! — ответил Серега. — Все равно рано или поздно придется культурные манеры изучать.
— Да тут всего и не запомнишь: нож справа, нож десертный слева, вилка слева, вилка средняя слева, ложка суповая, десертная и чайная впереди посуды. У нас во всем доме столько ложек нет. Провались оно!
И я даже мыться перестал в знак своей независимости от культурных манер.
А Серега ходил сам не свой и какой-то ошалелый. Он все время что-то бормотал, а иногда глядел на меня безумными глазами и как припадочный шептал: «Забыл, как едят дичь с пашотом!»
У него и фигура изменилась: он стал какой-то поджарый и сутулый, как крючок, и когда разговаривал со взрослыми, то после каждой фразы шаркал ногой и отскакивал назад...
В воскресенье я тоже не выдержал и вымыл лицо не только с мылом, но и с песком. Даже поцарапался! Когда я зашел за Серегой, он торчал перед зеркалом и у него был такой вид, будто его только что вынули из петли.
— Хотел, понимаешь, галстук завязать, — просипел он, — да затянул очень туго...
— Чуть не задавился, — сказал Серегин отец. — Спасибо, я сегодня дома, а то бы хоронили мы этого пижона. Снять бы с тебя штаны и не галстуком, а чем покрепче... да не хочу уж вам праздник портить, а следовало бы!
Серега только плечиком повел: дескать, грубый человек, чего с него возьмешь?
Но скоро мы про галстук забыли, потому что стали спорить, когда идти. Я-то хотел пораньше, пока остальные гости все угощение не съели, а Серега хотел обязательно опоздать, чтобы все видели, какие мы занятые люди. В общем, пришли мы минута н минуту.
— Вот какие воспитанные мальчики, — сказала Ирина бабушка. — Точность — вежливость королей.
При этих словах Серега отскочил назад, склонил голову набок, глаза выпучил и заорал:
— Глубокоуважаемая и незабвенная Ольга Тимофеевна, позвольте мне в сей высокоторжественный день рождения вашей внучки Ирины поздравить вас...
Все даже замолчали. Так молча за столом и сидели. А Серега с какой-то кривой ухмылкой голову так набок склонил, вилка в левой руке, нож в правой, по тарелке скребет, и кажется, что у него на каждой руке по десять пальцев и все параличные.
— Может, кому добавочки? — Ирина мама говорит.
— Что вы! Что вы! Хи-хи-хи... Я очень сыт. Благодарю вас!
«Эх, — думаю, — была не была, уж больно котлеты вкусные».
— Я бы, — говорю, — еще бы съел!
Серега на меня страшными глазами смотрит.
— Вот и умница, — говорит бабушка, — люблю, когда хорошо кушают!
Тут у меня настроение совсем поправилось. Уж я ел, ел... Думал, лопну. А на третье был компот! Консервированный! Сливовый! Замечательный! Я целых три кружки выпил. Ягоды вытаскал, а косточки на блюдечко наплевал.
А Серега стал вдруг грустный-грустный. Скучненький такой,тихонечко сидит.
А потом был торт! Ну тут уж я петь был готов! Замечательный день рождения! А Серега все сидит, не ест, не пьет... Руки под столом держит, как по правилам положено.
— Фто ты прифых? (Я хотел сказать «что ты притих?», да торт во рту.) — И как трахну его по спине!
Продолжение этой истории можно прочитать в истории болезни, потому что Серега подавился. Он, оказывается, держал во рту сливовые косточки.
