– Как скоро мы выйдем за границы патрулируемого сектора? – спросила Бугго.
Хугебурка вывел на экран другую схему.
– Мы сейчас – здесь. Границы патрулирования – здесь. У нас еще приблизительно сутки спокойного полета. Через сутки он прибавит скорость, чтобы догнать нас и атаковать.
– Я тоже так думаю, – проговорила Бугго важно. – Вероятно, у вас и идеи уже какие-то зародились?
– Да какие у меня могут быть идеи! – с досадой отозвался он. – Драпать надо изо всех сил, вот и вся идея. Единственная надежда – оторваться от него и добраться до следующего патрулируемого сектора прежде, чем он разнесет нас на кусочки.
На экране явилась новая схема. До следующего надежно патрулируемого сектора оставалось четыре дня полета.
– Не успеем, – категорически объявила Бугго. – У меня другое предложение. Давайте действительно попробуем от него оторваться. Нам нужно, чтобы он потерял нас из виду хотя бы на пару часов, большего не требуется. А тогда мы свернем не туда, где он будет ожидать нас, то есть не к Стенванэ, а за Кольцо.
– Вы хотите подойти к границе исследованного космоса?
– Ну, – сказала Бугго, отводя глаза, – когда-то все равно пришлось бы это сделать. Почему не сейчас? Он долго будет соображать, куда это мы пропали.
– Почему?
– Потому что он вбил себе в тупую башку, будто я – глупая, трусоватая бабенка, которая разинула пасть на кусок себе не по зубам… – Бугго вспыхнула. – А я – старый торговый капитан! Я знаю, как поступать, когда у тебя на хвосте сидит гнусный пират!
– Браво! – воскликнул Хугебурка с чрезвычайно кислым видом.
Бугго посмотрела на него так, словно хотела сказать: «Жаль, что смертную казнь за оскорбление Величества отменили. Болтаться бы тебе на рее, пес смердящий!»
Протянулась долгая пауза.
– В общем и целом, вы правы, капитан, – сказал наконец Хугебурка. – Еххем Ерхой на самом деле недооценивает «Ласточку» и ее капитана. Вряд ли он сразу поверит в то, что вы отважитесь на столь дерзкий маневр.
«Смердящий пес» исчез из глаз Бугго. Помедлив, растворились и «рея», и «оскорбление Величества». Бугго снова стала собранной и деловитой.
– У вас есть данные о летных качествах его корабля? Как он там называется?
– «Барриера», – сказал Хугебурка. – Больше нас в три раза. Наверняка оснащен самым современным оружием.
– Двигатель?.. Впрочем, не говорите. Попробую угадать. Мощнее нашего.
– Ненамного, – утешил капитана старший офицер. – Над нашим много лет колдовал кудесник Охта, так что, полагаю, малые размеры корабля вкупе с модификациями, внесенными за последние годы, дают нам некоторые преимущества даже перед «Барриерой».
– Боже, я и не думала, что все так плохо, – пробормотала Бугго. – Но ведь этого эльбейца следует проучить!
– Несомненно, – подтвердил Хугебурка.
Бугго вскинулась:
– Опять угодничаете?
– Отнюдь, – бесстрастно отозвался он.
Бугго окинула его подозрительным взглядом, но Хугебурка подготовился заранее и был на высоте: ни один мускул не дрогнул на его лице.
Бугго смягчилась.
– Ладно, скажите лучше, что вы думаете о ситуации на самом деле. Клянусь, не буду злиться!
– Правда? – Он чуть оживился. – Ладно. Полагаю, как многие рослые и красивые мужчины…
– И удачливые, – вставила Бугго мстительно.
– И удачливые, – поддержал он. – Словом, Еххем Ерхой избалован обстоятельствами, деньгами, портовыми чинами и женщинами. А вы посмели не побояться его. Более того, вы отважились не затрепетать при виде Самого Ерхоя.
– Ну, это потому, что я – Бугго Анео, – скромно сказала Бугго.
– В чем-то вы с ним похожи, – продолжал осмелевший Хугебурка. – Так что я имею честь присутствовать при схватке двух титанов.
– В чем это мы с ним похожи? – взъелась Бугго.
Он махнул рукой.
– Вы оба – знатные эльбейцы.
– Вы не то хотели сказать, – вцепилась она.
– Ладно. – Он обреченно закрыл глаза. – Всякий хороший торговый капитан должен быть склонен к агрессии и авантюризму. В душе вы оба – совершенные дети.
– Кто?
Он зажмурился покрепче.
– Подростки.
– Кто?!
– Очень юные существа. Умом и сердцем. Ай! Вы уже достали лучевик, капитан? Ай!
– Перестаньте кривляться! – сказала Бугго угрюмо.
Хугебурка открыл глаза. Она сидела на топчане, вжавшись в спинку, и выглядела ужасно обиженной.
– Давайте лучше разделаем его под филе, – сказал Хугебурка. – Я сегодня что-то глуп… А ваша идея – уйти в необитаемый космос – кажется довольно удачной. Правда. Почему бы нам и не попробовать! Вдруг получится?
* * *
Через несколько часов, когда «Ласточка» разогналась уже до максимальной скорости, точка, обозначавшая «Барриеру», сместилась на самый край, а затем и вовсе исчезла из поля зрения сканера.
Бугго перебралась в рубку и свила себе гнездо на топчане, как часто делала, когда ситуация требовала ее постоянного присутствия. «Семьсот историй», плоские чашки с чогой и горы сладостей валялись теперь по всей рубке.
Калмине, лично подававший капитану напитки и конфеты, с тоской думал о том, что пол здесь непременно сделается липким – а кому его, спрашивается, потом оттирать? Ясно – кому. Младшему вечно-дежурному офицеру. То есть, бедному Калмине, и никому другому. Потому что всем прочим наплевать, если сапоги приклеиваются при каждом шаге и противно щелкают. Только бедному Калмине не наплевать. Потому что он – проклятый эстет.
Но противоречить Бугго Анео, когда она ведет боевые действия, не решился бы даже Хугебурка. И потому Бугго продолжала нервно жевать, обтирать липкие пальцы об обшивку топчана и ронять, разливая, чашки.
– Пропал! – торжествующе закричала она, когда преследователь исчез с экрана. – Мы оторвались! Теперь быстро меняем курс… Господин Хугебурка, вы рассчитали новый курс?
– Лево руля! – провозгласил Хугебурка, подавая ей листок с криво написанными цифрами. – Желаете ввести сами – или это сделать мне?
– Валяйте, – приказала Бугго.
Хугебурка сел за пульт главного компьютера и в несколько секунд установил с ним полное взаимопонимание. Затем по экрану побежали цифры. «Странно, – размышляла Бугго, яростно рассасывая конфету, которая залепила ей зубы, так что челюсти разжимались с большим трудом. – Странно: у всего на свете есть собственное лицо. Понятно, что почерк всегда индивидуальный. По почерку сразу видна физиономия. Но ведь даже наш компьютер по-разному лепит буквы, если их печатаю не я, а кто-нибудь другой – Хугебурка, скажем. У него они как будто мельче и аккуратней, а у меня так и скачут…»
