– Бугго Анео, вы арестованы. Вам предъявлено обвинение в государственном преступлении и участии в заговоре с целью свержения законно избранного правительства. Истцом выступает правительство Овелэ. Оно направило требование мировому сообществу выдать вас как виновную в преступлении первого уровня. Это требование было признано законным и будет удовлетворено. Кроме того, вы обвиняетесь в незаконной торговле оружием. Это обвинение предъявлено вам галактической торговой гильдией. Поскольку первое обвинение имеет приоритет в силу его большей тяжести, вы будете немедленно взяты под стражу и препровождены на Вио в международный суд для участия в процессе в качестве обвиняемой.
После краткой паузы в зале поднялся рев. Камеры снимали с удвоенной яростью. Бугго открыла рот, чтобы заговорить, и тишина установилась мгновенно. Мертвая. Никто даже не снимал.
Бугго сказала:
– Но ведь мне некогда! У меня куча дел – и по оформлению «Императрицы», и по крушению «Канахи»…
– Пожалуйста, спуститесь к нам и протяните руки, – сказал судебный распорядитель.
Бугго сделала неловкий шаг на каблуке и едва не упала. Солдаты с лучевиками смотрели на нее немигающими глазами. Бугго плюнула.
– Помогите кто-нибудь мне спуститься, – сказала она.
Они не шевелились. Она проковыляла, сильно хромая, в развевающихся лентах, вдоль всего стола. Сидевшие там провожали ее взглядами. Бугго оперлась рукой о край, утыкаясь острым локтем почти в нос сидевшего сбоку адвоката по финансовым делам, и яростно сбросила с ноги туфлю. Затем в зал отправилась вторая. Босиком она спустилась к судебному исполнителю.
Он сказал:
– Напрасно вы разулись. На тюремном корабле прохладно.
– Надеюсь, мне позволят переодеться, – сказала Бугго. «А остальные пять платьев – те, в коробках! – подумала она. – Остались в отеле! Я ведь их даже не успела надеть…»
– Вам будет выдана тюремная роба, – сообщил исполнитель. – Пожалуйста, протяните руки.
Бугго вытянула перед собой руки, и на них как будто сами собой выросли наручники: два кольца, соединенных короткой палкой.
– Вам будет позволено участвовать в двух других процессах, о которых вы упоминали, – сказал исполнитель, больше для журналистов, чем для самой Бугго. – Поскольку государственное преступление карается смертной казнью – полагаю, именно такой приговор будет вынесен вам и вашему экипажу, – но не сопряжено с конфискацией имущества, принадлежащего семье преступника, – при условии, что преступник имеет инопланетное происхождение, разумеется, а это как раз ваш случай, – то вам разрешается оформить свои права на «Императрицу Эхео». Вы можете завещать этот корабль любому из ваших родственников, по произвольному выбору.
Он тронул Бугго за плечо. Она пошла рядом с ним, чувствуя близость солдат, но не глядя на них.
– А что, на тюремном корабле обувь не дадут? – спросила она.
– Не разговаривайте, – сказал судебный исполнитель и снова коснулся ее плеча.
* * *
Арестованного Охту Бугго видела только мельком: его провели по коридору и отправили в какую-то удаленную камеру. Он несколько раз с любопытством оглядывался, но ни страха, ни недовольства не выказывал.
Бугго в грубом комбинезоне, традиционно называемом «робой» (хотя никакая это не роба!), босая, в наручниках, была водворена в маленькое помещение, отгороженное от коридора силовым полем. Таким образом, четвертая стена была прозрачной. По коридору расхаживали солдаты, иногда пробегало начальство: перед началом полета все суетились. Поначалу Бугго не могла понять, в чем дело: от Эхео до Вио несколько дней пути, трассы знакомые, никаких неожиданностей быть не может. Затем до нее донесся обрывок разговора: «…Бургарита… От этой жди чего угодно… А ты не знал?..»
«Думают, что возможно нападение с Бургариты, – Бугго расплылась в улыбке. – Что мои дружки-пираты явятся меня вызволять. Дружки-пираты, конечно, не явятся, с ума они еще не сошли, чтобы так рисковать… Но всегда приятно видеть тюремщика испуганным.»
Она устроилась на жесткой койке и стала насвистывать. Неожиданно ее больно ткнули в бок.
– Прекрати!
Она вскрикнула – не столько от боли, сколько от удивления. В камере только что никого не было.
Потом причина стала ясна: за силовым щитом стоял солдат, а в руках у него был длинный тонкий шест.
– А что, эта штука проходит сквозь поле? – спросила Бугго почти дружески.
– Хочешь еще раз? – отозвался он.
– Да нет, – сказала Бугго. – Не хочу.
– Тогда не свисти.
– Алабанда тоже этого не любит, – заметила Бугго.
– Кто это – Алабанда?
– Главарь с Бургариты, – ответила она, уворачиваясь от второго тычка шестом. – Все, все, замолкаю.
Она устроилась на койке поудобнее, хотя наручники ужасно мешали. Бугго не верилось, что ее могут казнить. Просто вот так взять и лишить жизни – ее, Бугго Анео. А как же кассации и аппеляции? Потом вспомнились те приговоренные к смерти бедолаги, которых Хугебурка с Антикваром продали в рабство. Может, и им повезет. Найдется какой-нибудь алчный доброхот.
Она перевернулась на койке. Ноги мерзли. А одеяла так и не выдали. Бугго не стала просить. Положено – так выдадут. А если положено и не выдадут, она сообщит об этом куда следует. Она посмотрела на свои ноги и с удивлением первооткрывателя обнаружила, что у нее, оказывается, кривые мизинцы. «Это от ношения тесной обуви», – подумала Бугго.
Она чувствовала, как погружается в сон. Должно быть, снотворное дали ей в питье. Разумная мера. Если бы Бугго Анео возила арестантов, она бы тоже их опаивала наркотиками – чтобы не буянили. Силовое поле – это, конечно, хорошо, но перестраховка в таком деле никогда и никому не мешала.
И уже на самой грани сна и яви Бугго неожиданно для себя вспомнила, что не успела подумать о самой главной вещи: как это вышло, что ее прекрасно разработанный план провалился, и таможенники сунули-таки нос в запечатанный и опломбированный трюм и увидели, что там нет никакого оружия?
* * *
Дворец Правосудия на Вио представлял собой целый город, и были люди, которые не покидали этого города целую жизнь: снимали квартиры в так называемом Адвокатском Жилом Комплексе, ходили на заседания разных комиссий в здания, расположенные внутри высокой ограды, посещали заключенных в тюрьме, которая находилась там же и внешне никак не отличалась от прочих строений.
Огромная фабрика правосудия работала с утра до вечера. Большинство процессов происходило заочно, по Сети, и адвокаты просиживали в своих комнатах за компьютерами, составляя запросы, отправляя справки, получая заполненные вопросные листы и обрабатывая информацию. Процессы с живыми участниками происходили нечасто и обычно заканчивались за несколько дней.
Так, требовалось личное присутствие уцелевших членов команды корабля, если речь шла о катастрофе с человеческими жертвами, а также капитана-спасателя, который выступал в качестве главного свидетеля. Лично, а не заочно, подавалась заявка на найденное в космосе пустое судно. Поэтому Бугго встречала целая команда адвокатов. Очень грустный щупленький чернокожий юноша – адвокат, которому судейская коллегия поручила защиту капитана Анео в деле «Народ Овелэ против капитана Анео», – выглядел поистине жалко и старался не смешиваться с толпой напористых господ, наседавших на Бугго с разбухшими папками документации на «Канаху» и «Императрицу Эхео».
