– Матвей! – вклинилась она в бесконечный монолог. – Послушай меня. Ничего у нас с тобой не получится. Мы же расстались, то есть каждый принял решение. У нас разные дороги. Возвращайся домой к матери, ты ей нужен.
– А тебе, стало быть, не нужен? – спросил он, странно кусая губы.
– Нет! – твердо ответил Алена. – Уж извини за прямоту.
– Я не уйду! – заявил он. – Ты моя жена!
– Опять та же песня, – Алена отвернулась и вышла из кухни.
Она хотела препроводить Матвея к входной двери, но вместо этого он схватил ее и потащил в комнату.
– Отпусти меня!
Но он уже ничего не слышал.
Бормоча: «Ты моя жена, мы должны быть вместе», – он тащил ее к кровати. Он был жутко здоровым и сильным, Алена пыталась освободиться, но упустила время. Он навалился на нее всеми своими девяноста килограммами, на миг у нее потемнело в глазах. Алена бешено завертелась, пытаясь вырваться, но это было все равно что вертеться под упавшим на нее паровозом.
– Отстань от меня, паразит, я тебя ненавижу! – хрипела она, но он ничего не слышал.
И вдруг раздался дикий кошачий мяв, а потом не менее дикий мужской крик.
Черное узкое кошачье тело метнулось к Матвею, и Клеопатра повисла на нем, зацепившись всеми когтями.
– А-а! – орал Матвей, позабыв про Алену. – Что это за тварь?
Он пытался оторвать от себя кошку, та тут же вцепилась ему в руку зубами. Потом перевернулась и ловким кошачьим приемом разодрала всю руку от кисти до локтя.
– Сволочь! – Здоровой рукой Матвей замахнулся на кошку, но Алена пнула его под коленки.
– Убью эту тварь! – орал он, падая на кровать.
Шипя и раздувшись раза в четыре, Клеопатра отступала к краю.
Матвей бросился на нее и, разумеется, промахнулся. Кошка резво улепетнула под кровать, а он здорово разбил лицо о подголовник. И наконец опомнился и забыл о своих притязаниях. Алена, не тратя время на пустые разговоры, быстренько выпроводила его на лестницу и выбросила туда же его ботинки.
Прильнув к глазку, она увидела, что он удаляется прочь неверными шагами, держа в руке ботинки.
Что-то пушистое коснулось ее ноги.
– Спасибо, – сказала она Клеопатре, – ты мне здорово помогла.
«Не за что, – ответила кошка, мигнув зелеными глазами, – мы же подружки!»
– Так жить нельзя! – простонала Алена, вспомнив вчерашний вечер. – Нужно менять квартиру!
– Наташа, – сказала она новой секретарше, – найдите мне телефон агентства по найму жилья. Можете сами туда позвонить, чтобы подыскали квартиру недалеко от офиса и в приличном доме. И принесите мне аспирину, что ли…
– Хорошо, Алена Дмитриевна! – звонко ответила девушка.
Алена выпила две таблетки, причесалась и окунулась в неотложные дела. А через два часа незнакомый женский голос сказал ей по телефону, что есть подходящая квартира. Тут, совсем рядом, – улица Подьяческая, дом двенадцать.
– Хорошо! – обрадовалась Алена. – Я подъеду в районе двух.
– Можно? – Алиса постучалась в дверь, на которой было написано «Следователь Гусев Е. К.», и вошла, не услышав ответа.
Мужчина за письменным столом поднял голову и посмотрел на нее долгим изучающим взглядом. Понемногу во взгляде этом проступило изумление, потом мелькнуло восхищение.
– Здравствуйте, я Алиса Окунева, вы мне звонили, – сказала она, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
И тут услышала не то всхлип, не то вскрик и обнаружила справа, почти в углу, сидевшую на шатком стуле заплаканную блондинку. На блондинке было черное платье с большим вырезом и бриллиантовые серьги, которые муж подарил Алисе в свое время на двухлетнюю годовщину их свадьбы. Как давно это было, какая она, Алиса, была тогда счастливая…
– Проходите, Алиса Леонидовна, – сказал Гусев негромким голосом.
– Это она! – Блондинка вскочила и сделала движение, как будто собиралась наброситься на Алису. – Это она убила Глеба! Она угрожала, что убьет, я сама слышала! Она квартиру ему отдавать не хотела!
– Что за чушь, – Алиса собралась было оправдываться, но тут же камень под свитером запульсировал, придавая ей спокойствия.
– Вы хотите устроить нам очную ставку? – обратилась она к следователю. – Тогда объясните, кто эта женщина и чего она от меня хочет.
– Ну, официальной очной ставки пока не будет, – протянул он, – но раз уж вы случайно столкнулись у меня в кабинете, можем побеседовать просто так, без протокола.
При этом глянул так испытующе, что Алиса сразу поняла – он эту встречу подстроил нарочно.
– Убийца! – заорала вдруг блондинка.
– Сядьте, Коновалова, – поморщился следователь, – не нервничайте, вам вредно. Итак, Алиса Леонидовна, вот… подруга вашего мужа утверждает, что вы неоднократно угрожали господину Окуневу убить его.
– Интересно, как она могла это слышать, если мы с ней ни разу не встречались, – Алиса пожала плечами.
– Да, действительно.
– Мне Глеб сам рассказывал! – с вызовом ответила блондинка. – Он ее боялся! Говорил, что она не хочет из квартиры выезжать. Ага, одной ей чтобы все досталось – и квартира четырехкомнатная, и мебель, и вещи, а там все дорогое, одни занавески кучу бабок стоят!
– Откуда вы знаете? – полюбопытствовал следователь. – Вы же утверждали, что никогда в той квартире не бывали…
«Она бывала, – поняла Алиса, – Глеб приводил ее, когда я уезжала к маме или лежала в больнице на обследовании, он укладывал ее на нашу семейную постель, она трогала мои вещи… фу, какая гадость! Впрочем, теперь это уже неважно…»
Блондинка Коновалова осеклась на полуслове.
– Вот, кстати, насчет вещей, – начала Алиса, осторожно подбирая слова, – эти серьги, что на вас, у меня дома есть на них сертификат.
– Мне их Глеб подарил! – вскинулась блондинка. – Когда узнал, что у нас будет ребенок!
– Но прежде он подарил их мне… Я не настаиваю на возвращении моего имущества, можете пользоваться.
Следователь с интересом переводил глаза с одной женщины на другую. Алиса подумала, что не так он прост. Но на самом деле ее волновало другое – не серьги, не шубы, это все ерунда. Но вот нож с перламутровой ручкой, его тоже утащил из дома Глеб. И как он попал к той женщине, что шантажировала ее и требовала камень? Уж не сговорилась ли она с этой жадной дурехой? Но Глеб, кого же он выбрал, куда он смотрел…
Камень на груди снова стал теплым, и Алиса успокоилась. Что ж, мы тоже будем защищаться.
– Кстати, насчет ребенка… – медленно сказала она, – это ведь все вранье, не будет никакого ребенка. Ему-то вы сумели заморочить голову, но я же вижу, что вы не беременны!
