Тетка встала на пути у Воронова, уперев руки в бока, и мощным басом воскликнула:
– Распоясался! Окончательно распоясался, паразит! Мало я на тебя писала по месту работы? Мало я на тебя сигнализировала в компетентные органы? Нет, он продолжает свое антиобщественное поведение! Пора судить паразита за злостное хулиганство! Чаша моего народного терпения переполнилась! Знаешь, что у меня ребенок, который нуждается в полноценном отдыхе, и нарочно поднимаешь у меня под дверью грохот! Нет, я ошиблась – это не хулиганство! – тетка сделала эффектную паузу и закончила громовым раскатом: – Это не хулиганство – это гораздо хуже! Это экстремизм! Это терроризм!
– Дарья Викентьевна! – воскликнул Воронов, сложив руки в молитвенном жесте. – Я не нарочно! Это кот!
– Кот?! – рявкнула тетка, грозно нахмурив брови. – Пытаешься свалить свою вину на бессловесное животное? Не выйдет! Чаша моего народного терпения переполнилась!
Кот злорадно наблюдал со шкафа за разворачивающейся баталией.
Вдруг из-за широкой теткиной спины выглянул здоровенный небритый детина лет тридцати, с подбитым глазом.
– Мама! – проговорил он недовольным голосом. – Ну что вы тут разорались? Я что, после обеда поспать не могу? Мама, вы мне можете, наконец, обеспечить тишину?
– Вот видишь, до чего ты довел ребенка? – воскликнула тетка. – Он уже после обеда заснуть не может! Выучили тебя на свою голову! Сидишь на шее у трудового народа, пьешь нашу кровь и не испытываешь никакого унижения... Тьфу, уважения! Ну все, моя чаша...
– Дарья Викентьевна, – залепетал Воронов. – Я вас прошу... это не повторится...
– Поздно просить! – перебила его разгневанная тетка. – Я приняла решение...
Договорить она не успела: Вероника, отодвинув Воронова в сторону, встала напротив его разбушевавшейся соседки и проговорила холодным невозмутимым голосом:
– Одну минутку. Леонид Платонович ошибся. Это не кот послужил причиной шума.
– Ага! – радостно воскликнула тетка. – Я же знала! Я же говорила, что кот здесь ни при чем! Пытался свалить свою вину на бессловесное животное, пытался спрятаться за его спиной, но общественность не дремлет!
– Это не кот, – повторила Вероника спокойно. – Это я.
– Ты? – переспросила тетка, уставившись на Веронику. – От удивления она даже немного понизила голос. – А ты еще кто такая? Ты еще откуда тут образовалась?
Она попыталась посмотреть на Веронику сверху вниз, но, учитывая разницу в их росте, это никак не получилось.
Тут она спохватилась, почувствовав, что теряет инициативу, и заорала с новой силой:
– Да чего же я спрашиваю?! Это же сразу ясно! Приволок какую-то уличную девку, устроил в приличной квартире гнездо разврата... а у меня тут ребенок! Разве можно его воспитывать в таких условиях? А еще плюс к тому у меня здесь материальные ценности, – тетка обвела широким жестом расставленное и развешанное по коридору барахло. – Надо бы все пересчитать, пока не поздно... Нет, чаша моего народного терпения окончательно переполнилась! Я немедленно обращаюсь в районную прокуратуру, сигнализирую обо всех твоих художествах! В письменной форме! Копии – в следственный комитет, в мэрию и в администрацию президента!
Она хотела еще что-то добавить, но вдруг ее лицо перекосила судорога, и рот захлопнулся, как ржавая мышеловка.
– Не забудьте Организацию Объединенных Наций, – по-прежнему хладнокровно проговорила Вероника.
С этими словами она достала из сумки фотоаппарат и сфотографировала сначала саму тетку, а потом – развешанные по стенам тазы и шайки.
– Это что? – удивленно переспросила тетка. – Это на каком основании ты тут своим аппаратом щелкаешь? Ты, вообще, кто такая?
– Корреспондент периодического издания «Вестник прокуратуры», – спокойно сообщила Вероника и сделала еще один снимок. – Я не только фотографирую, я еще и все ваши речи на магнитофон записываю. По новому уголовно-процессуальному кодексу магнитофонная запись может быть приобщена к делу.
– Чего?! К какому такому делу?! – забормотала тетка, отступая к своей двери.
– А это следствие разберется. Привлечет экспертов и выяснит, нет ли в ваших высказываниях элементов экстремизма и возбуждения ненависти к определенной социальной группе! Но даже если нет – тогда вы все равно получите свои шесть месяцев.
– Какие шесть месяцев?! – голос тетки предательски задрожал. – За что шесть месяцев?!
– Известно за что – за злостное хулиганство, за торговлю краденым...
– Ничего не краденым! – заверещала тетка. – Я разве знаю, где все они это взяли?!
– Незнание не освобождает от уголовной ответственности! – сурово отчеканила Вероника. – Кроме того, пригласим пожарную инспекцию – вы ведь тут со своими «материальными ценностями» создаете в квартире пожароопасную обстановку, и напоследок – с сыночком вашим разберемся. Чем он там занимается в свободное от сна время? Наркотиками приторговывает?
Тетка схватилась за сердце, мгновенно испарилась из коридора и захлопнула за собой дверь.
Леонид Платонович, который до сих пор в изумлении наблюдал за происходящим, перевел дыхание, прошел еще несколько шагов по коридору и, открыв следующую дверь, пропустил вперед Веронику. Затем вошел, плотно закрыл за собой дверь и прислонился к ней, прикрыв глаза.
Вероника тем временем оглядывала комнату.
Комната была большая, просторная, но очень захламленная. Все свободные места в ней была заставлены книгами. Книги стояли на полках стеллажей, лежали на письменном столе, на подоконнике и даже на полу. Кроме книг здесь были гравюры с изображением мужчин в напудренных париках и треугольных шляпах.
И еще... еще Вероника увидела на письменном столе бронзовый бюст на массивной подставке. Тот самый бюст Робеспьера, который она видела в мастерской старого ювелира. Тот бюст, из-за которого она и притащилась в эту коммуналку.
Тем временем хозяин комнаты отдышался, немного успокоился и проговорил растерянным голосом:
– Как вам это удалось?
– Что именно? – спросила, повернувшись к нему, Вероника.
– Как вам удалось поставить на место Чумовую?
– Чумовую? Это вы ее так называете? Да, действительно, характер у нее не сахар!
– Да нет, это ее фамилия! Она не только по характеру, она и по паспорту Чумовая. Дарья Викентьевна Чумовая...
– Фамилия ей удивительно подходит...
Вероника вспомнила, что видела на двери эту фамилию.
– Так как же вам удалось ее утихомирить? Это было просто настоящее чудо...
В его глазах она прочла искреннее восхищение.
– Ну какое там чудо... – Вероника даже смутилась под этим взглядом.
Не рассказывать же этому человеку, что в последнее время с ней происходят странные вещи и ей удается такое, о чем раньше она не могла бы и мечтать. Унылая, сутулая, закомплексованная девица превратилась в смелую, решительную особу. И люди ведут себя с ней по-другому. Но, конечно, это не ее заслуга. Вероника потрогала в кармане табакерку и вздохнула.
