Получив на водку, дед очень оживился и сообщил:
— Вы вот поезжайте по этой дороге, а потом сверните направо, там через лесок похуже дорожка будет, по ней с километр проедете и попадете на бетонку. Вот эта-то бетонка как раз в Кутузовку и ведет! Я-то раньше туда за клюквой ходил и за подосиновиками, а теперь там какие-то люди объявились...
— Что за люди? — как бы невзначай поинтересовался Андрей.
— А черт их знает, что они за люди, только больно сурьезные. Все оружием обвешаны, как эти... коммандо, — старик с гордостью выговорил иностранное слово, — в общем, не пускают они никого к себе. Я им говорю, что мне за подосиновиками надо, а они целиться начали. Только я не забоялся, обошел их слева от бетонки, там болотце маленькое, а через него тропиночка есть, около сломанной елки начинается, по той тропиночке я и прошел. Правда, все равно подосиновиков не набрал, потому как рано еще, так что вы если за грибами, так зря приехали...
Андрей не стал слушать продолжение, газанул, и мы помчались в указанном дедом направлении.
Выехав на бетонку, слезли с мотоцикла и спрятали его в кустах. Дальше пошли пешком, чтобы не выдать себя звуком мотора. По бетонке мы шли еще около получаса, когда вдали показалось что-то вроде контрольно-пропускного пункта. Мы быстро спустились с дороги влево и пошли дальше лесом. Вскоре действительно началось болото, которое не показалось нам таким уж маленьким. Мы продолжали идти по его краю и наконец увидели сломанную бурей ель. От ее корней начиналась едва заметная среди белесой болотной травы тропинка. Положившись на слова старика, мы двинулись по этой тропке через болото.
Вскоре болото действительно кончилось. Выбравшись на твердую почву, мы осмотрелись. Впереди через редкие стволы деревьев было видно какое-то большое бесформенное здание. Дальше мы шли крадучись, от дерева к дереву и внимательно оглядываясь по сторонам. Перед самым зданием лес кончился, последний участок пути пришлось перебежать по открытой площадке. К счастью, людей с этой стороны здания не было заметно.
Правда, здесь не было и входа. С этой стороны была глухая стена, без дверей и без окон, только узкая металлическая лесенка прилепилась к этой стене. Осторожно, стараясь не греметь ступенями, Андрей полез вверх, я следовала за ним.
На высоте примерно четвертого этажа лесенка закончилась возле маленького, закрытого ставнями окошка, которого почти не видно было с земли. Андрей достал из своей сумки какой-то инструмент и сбил замок. Открыв ставни, он нырнул в окно. Я пробралась следом.
Мы оказались на узкой железной антресоли, опоясывающей огромное помещение, что-то вроде крытого вокзала или громадного заводского цеха. Внизу копошилось множество людей, которые окружили несколько длинных крытых грузовиков. Я не могла с такого расстояния понять, что они делают. Кажется, они грузили в машины какие-то длинные ящики.
Андрей достал из своей незаменимой сумки небольшой бинокль, поднес его к глазам и тихо присвистнул. Затем он передал бинокль мне. Сначала я ничего не смогла разглядеть, но потом подкрутила окуляры и увидела совсем рядом со мной людей в пятнистых камуфляжных комбинезонах, которые подносили к грузовикам ящики.
— Посмотри слева от машины! — прошептал Андрей.
Я повернулась и увидела открытый ящик.
В нем лежали продолговатые темно-зеленые предметы. Я сразу поняла, что это оружие. Причем какое-то страшное, незнакомое оружие.
В дальнем конце ангара разъехались ворота, в открывшийся проем хлынул дневной свет, и тут же показался черный «Мерседес». Суетившиеся внизу люди застыли, потом освободили центральную часть площадки. «Мерседес» остановился, его дверцы распахнулись, из него выскочили двое широкоплечих мужчин в зеленой полувоенной форме, с короткими автоматами на груди, а вслед за ними невысокий, до глаз заросший черной бородой человек в черной меховой папахе, явно не соответствующей времени года. Навстречу прибывшему из глубины ангара торопливой походкой вышел грузный мужчина средних лет в отлично сшитом сером костюме. Они поздоровались и вместе подошли к открытому ящику. Человек в папахе взял в руки один из тех продолговатых предметов, на которые я перед тем обратила внимание. Это было что-то вроде короткого толстого ружья, на котором крепилось несколько странных насадок угрожающего вида. Человек в папахе так ловко ухватил это оружие, что оно, казалось, стало продолжением его руки. Он переговорил с мужчиной в сером, а затем отдал своим телохранителям какую-то короткую команду. К сожалению, из-за разделявшего нас расстояния я не могла расслышать слов и мне оставалось только наблюдать за происходящим.
Один из телохранителей подошел к «Мерседесу», распахнул его багажник и вытащил оттуда связанного человека. Он поставил его на ноги, как следует встряхнул. Пленник едва держался на ногах и, когда охранник отпустил его плечо, чуть не упал. Подкрутив колесико бинокля, я разглядела его лицо. Это был человек средних лет, коротко стриженные темные волосы с сединой, все лицо в ссадинах и кровоподтеках. Один глаз не открывался — видимо, тоже следствие побоев. И еще его лицо носило отпечаток совершенного безразличия к происходящему. Наверно, перенесенные им мучения превысили человеческие возможности, в нем что-то сломалось, и теперь ему было все равно, что его ждет. Или просто этот человек многими поколениями своих предков приучен никак не показывать своих эмоций...
Охранник ткнул пленника в бок, и тот медленно пошел, как автомат, тупо уставясь перед собой и механически переставляя ноги. Подойдя к глухой бетонной стене, он остановился, равнодушно глядя перед собой.
Охранник что-то повелительно крикнул, и пленник тяжело развернулся, встав лицом к своим мучителям. Теперь в его лице что-то неуловимо изменилось. С него слетела маска равнодушия. Он нашел взглядом человека в папахе и что-то ему сказал. В эту секунду в ангаре наступила странная звенящая тишина, и в этой тишине слова пленника отчетливо прозвучали, словно он говорил в микрофон. Я не знала того хриплого, гортанного языка, на котором он говорил, но и без перевода поняла, что его слова были полны бесконечной ненависти и обещали извергам страшную, скорую и неизбежную расплату. На губах пленника выступила кровавая пена, и он плюнул в своих палачей.
Человек в папахе усмехнулся, вскинул свое необычное оружие, на долю секунды приник к прицелу, и из зеленоватого ствола вырвалась голубая слепящая молния. Ее конец вонзился в грудь пленника, и того словно перерезало пополам. Мне казалось, что я сплю. Верхняя часть человека отделилась и грохнулась на бетонный пол, а нижняя еще какую-то бесконечно долгую секунду продолжала стоять. И в эту секунду человек в папахе снова припал к прицелу своего оружия, на этот раз из ствола выплеснулся комок густого оранжевого пламени, и тело мертвого человека мгновенно вспыхнуло и испепелилось. На бетонном полу, в том месте, где он только что стоял, осталась только горстка золы.
Переложив оружие в левую руку, убийца правой похлопал по плечу своего гостеприимного хозяина, мужчину в сером костюме, и сказал ему что-то явно весьма одобрительное. Тот ответил парой вежливых фраз. Совершившееся на его глазах убийство явно не произвело на него никакого впечатления. Гость положил оружие обратно в ящик и сел в свой «Мерседес».
