– Мне нужна Марина Сокольская, – сказал голос, и когда ему ответили утвердительно, произнес после некоторого молчания: – Меня зовут Матвей, Матвей Ковалев.
– Вы… – От неожиданности голос у Марины дрогнул.
– Я – муж Ларисы.
Ну да, пронеслось в голове у Марины, фамилия Ларисы, ее так ужасно погибшей соседки по номеру, была Ковалева. И мужа ее, кажется, звали Матвей, что-то она говорила – Мотька, Мотька…
– Извините, что беспокою… – продолжал Матвей, – но мне нужно с вами встретиться… Я не могу настаивать, но очень, очень прошу! – Теперь уже его голос дрогнул.
– Конечно, конечно, раз вам нужно… – заторопилась Марина, – если я как-то могу помочь…
– Тогда я буду ждать вас сегодня после работы, – сказал Матвей, – в шесть, в полседьмого?
– А как вы меня узнаете? – спохватилась Марина.
Голос, конечно, был очень приятный, но мама с детства предупреждала, что нельзя вступать ни в какие отношения с незнакомцами. Мало ли, что он сослался на Ларису, сказала бы мама, ее уже и на свете нет, она ничего подтвердить не сможет.
Матвей понял намек.
– Простите, я не в себе последнее время, не объяснил ничего, – сказал он виновато, – ваш рабочий телефон мне дали в турфирме, а вас я узнаю по фотографиям Ларисы.
Марина вспомнила, как Лариса любила фотографировать. Фотоаппарат у нее был всегда при себе.
– Как, разве ее уже… разве она уже здесь? – растерянно пролепетала Марина.
– Нет, но вещи прислали с вашим самолетом.
– Везет же некоторым, – заметила Ленка Соловьева, наблюдая, как Марина стоит с ошалелым видом, прижимая к груди пикающую трубку, – сразу, не отходя от кассы, свидание назначила, а тут сидишь…
«Дура!» – подумала Марина.
Она увидела его сразу – крепкий подтянутый мужчина стоял напротив входа в офис. Несмотря на мокрый снег, валивший с небес, мужчина был без шапки, и дорогая куртка с воротником из щипаной норки была расстегнута.
– Марина! – окликнул он и сделал шаг в ее сторону.
Она вдруг почувствовала неуместную радость оттого, что сотрудники идут с работы толпой и кто-нибудь обязательно заметит, что ее встречает такой интересный мужчина.
Мужчина и вправду был хорош – длинное породистое лицо, чисто выбритые смуглые щеки. Волосы у него были темные, без намека на седину, взгляд уверенный. На миг Марину удивила его смуглая кожа, уж слишком загорелым он выглядел для унылой петербургской зимы. Ну, может, из Египта вернулся только что…
– Я так рад, что вы согласились! – Матвей взял Марину за руку. – Я вас прошу уделить мне немного времени, просто расскажите мне про последние дни Ларисы. Ведь вы были с ней ближе всех…
Как можно отказать в такой просьбе человеку, только что потерявшему жену? Тем более Марина и не собиралась ему отказывать. Наоборот, ей хотелось посидеть с ним где-нибудь в уютном тихом месте, поговорить спокойно, утешить, если это в ее силах… А то даже соболезнование человеку не выразила!
Марина спокойно села в его машину, хотя мама строго-настрого велела ей никогда этого не делать. Но мамины акции за последнее время, если можно так выразиться, упали ниже плинтуса, мама не делала попыток вызвать дочь на откровенность, а все ее воспитательные монологи Марина пропускала мимо ушей.
Они проехали несколько кварталов, и Матвей остановил машину возле приличного кафе. Когда сели за столик, он протянул Марине пачку фотографий. Было очень странно рассматривать снимки, зная, что человека, на них изображенного, нет в живых. Марина отметила машинально, что получилась, как всегда, неважно, и отдала пачку Матвею.
– Это вам, – сказал он, – на память. У меня есть еще.
– Мне жаль вашу жену, – сказала Марина и отважилась погладить его по руке. – И спасибо вам за снимки!
Она глотнула очень горячий кофе и подумала вдруг, для чего Матвей ее пригласил. Отдать фотографии? Но это по меньшей мере странно. У человека жена еще не похоронена, а он печатает фотографии, чтобы отдать их незнакомой женщине.
– Что я могу для вас сделать? – спросила Марина.
– Расскажите о последних днях Ларисы…
Она послушно стала вспоминать, где они были и о чем разговаривали. Выходило как-то невразумительно, она никак не могла вспомнить что-то серьезное и, как ей казалось, важное, в голову лезли мелкие незначительные подробности. О чем они с Ларисой разговаривали? Да ни о чем, просто сидели на пляже или на террасе кафе, смотрели на море и молчали. Или болтали о пустяках – какой крем лучше купить, когда поедут на Мертвое море, пойдет ли Марине купальник, что вон на той роскошной блондинке, и что скажет Ларисин муж, если она все же решится купить здесь, в Тель-Авиве, кольцо с бриллиантом.
– Простите, это не ваша коллега сидит вон там? – показал Матвей в дальний угол зала.
– Кто, вот эта? – Марина повернулась и пожала плечами. – Да нет, что вы…
– Она так пристально на нас смотрела…
«Не на нас, а на вас, – мрачно подумала Марина, – она смотрела на такого интересного мужчину и думала, что он нашел в такой, как я. И правда, что?»
Она сделала еще один глоток кофе, не успев удивиться его изменившемуся вкусу, – и вдруг все вокруг нее задрожало, заколебалось, как, бывает, дрожит в жаркий июльский день разогретый воздух над шоссе. Голоса людей звучали гулко и странно, как будто откуда-то издалека. Особенно изменился ее собеседник, Матвей. Его загорелое породистое лицо странно удлинилось, заострилось, в нем появилось что-то хищное, волчье.
«Что это со мной, – подумала Марина. – Кажется, я заболела…»
Но даже эта мысль была какой-то вялой, неразборчивой, как будто собственное состояние не слишком ее волновало… На нее навалилась тупая, безразличная усталость, ничего не хотелось делать, ничего не хотелось говорить, хотелось только сидеть неподвижно, глядя в одну точку, и чтобы никто ее не беспокоил…
– Мариночка, что с вами? – озабоченно спросил Матвей, перегнувшись к ней через стол. – Вам плохо?..
Она хотела ответить, что ей действительно плохо, но голос ей не повиновался, даже губы не удавалось разлепить. Ее охватила страшная слабость, какая бывает после тяжелой болезни…
Матвей придвинулся ближе к ней, заботливо взял ее за руку, заглядывал в глаза, – но при этом хищный оскал еще больше исказил его лицо, даже нижняя губа опустилась, как у оскалившегося зверя, обнажив крупные желтоватые зубы.
– Ничего… – пробормотал он вполголоса, внимательно, цепко приглядываясь. – Ничего, это скоро пройдет…
Он воровато огляделся по сторонам и еще крепче сжал руку Марины. А потом стал делать что-то совсем странное – попытался незаметно для посторонних глаз снять с ее пальца кольцо.
То самое старое колечко, которое она привезла из Израиля. Колечко, которое подарила ей Лариса незадолго до своей смерти…
