– Молодой человек, – подал голос старик, – можно вас на секунду?
– А это еще кто? – Кожемяка удивленно уставился на старика, но вдруг что-то в его лице изменилось, и он приблизился к нему.
Старик что-то шепнул ему на ухо.
Кожемяка отстранился, посмотрел на старика с почтением и проговорил:
– Я, это, конечно, извиняюсь… я ведь не знал… я был не в курсе… в таком разе я, конечно, все сделаю… Александра, можешь не беспокоиться, все будет в лучшем виде… – Он вынул из кармана мобильный телефон, набрал номер и строго произнес: – Витек, тут у одного клиента проблемы со здоровьем. Вышли бригаду по такому-то адресу… и чтобы быстро, одна нога здесь, другая там!
Не прошло и десяти минут, как в дверь квартиры позвонили.
Александра вопросительно взглянула на Кожемяку, тот кивнул:
– Это мои люди!
Трое здоровенных грузчиков втащили в квартиру трехстворчатый платяной шкаф. За ними семенила невысокая женщина в синем сатиновом халате.
– Шкаф заказывали? – осведомился старший грузчик.
– Шкаф?! – удивленно переспросила Александра. – Нет, никакого шкафа мы не заказывали!
– Постой, соседка! – Кожемяка мягко отодвинул ее в сторону. – Заказывали, только не шкаф, а холодильник! – С этими словами он указал на труп.
– Как – холодильник? – возмутился грузчик. – У меня в накладной написано – шкаф!
Пока он перед дверью громко возмущался, его подручные ловко уложили труп в шкаф, что-то с ним сделали и понесли к дверям.
Женщина в синем халате за какие-то две секунды удалила следы крови и исчезла вслед за своими коллегами.
Из-за двери еще какое-то время доносились недовольные голоса грузчиков:
– Вечно начальство все перепутает, а нам таскать шкафы вверх-вниз по лестницам!
– Ну, вот и все… – Кожемяка развел руками. – Папаша, я все сделал, как вы просили, у вас ко мне нет претензий?.. Э! А где же папаша?!
Старик бесследно исчез вместе со своей собакой.
* * *
Император дернул за шелковый шнур.
За стеной, в комнате секретаря, глухо звякнул колокольчик. Секретарь императора Эпафродит появился на пороге и, как обычно, низко поклонился своему повелителю.
– Где мои гости? – капризным тоном осведомился Нерон.
– Прошу прощения, повелитель, но они пока не прибыли. Должно быть, на дорогах неспокойно.
– Вот как? Не прибыли? – Нерон отвернулся к окну, поправил плащ и саркастически усмехнулся: – Прежде мне не приходилось ждать, они прибегали по первому моему зову.
Эпафродит молчал. Впрочем, Нерон и не ждал от него ответа.
Вдруг за окном послышался конский топот.
– Кажется, кто-то все же приехал! – воскликнул Нерон, и в глазах его загорелась надежда. – Кто же, интересно, остался верен несчастному императору?
Из соседнего покоя послышались приближавшиеся шаги, занавес резко откинули в сторону, и на пороге появился высокий мужчина в военном плаще и оперенном шлеме.
– Нерон Клавдий Цезарь Август Германик! – торжественно произнес вошедший. – К тебе прибыл посланник сената!
Легионер отступил в сторону, и из-за его спины появился сухощавый мужчина средних лет, в тоге, с пергаментным свитком в руке.
– Нерон Клавдий Цезарь Август Германик, – повторил посланник полное имя императора. – Римский сенат рассмотрел твое дело и признал тебя врагом народа. Тебе вменяется в вину убийство многих сенаторов, патрициев и граждан Рима, поджог зданий и целый ряд других преступлений. Римский сенат приговорил тебя к смертной казни! Можешь ознакомиться с этим постановлением.
Посланник подошел к императору и протянул ему пергамент.
Нерон машинально взял его и уставился на свиток невидящими глазами, словно пытался понять: что это такое оказалось у него в руках? Буквы плясали перед его глазами, не желая складываться в слова.
– К смертной казни? – повторил он слабым, дрожащим голосом. – Как они посмели?! Трусы, изменники! Прежде они трепетали при моем появлении, а теперь осмелели! – Император швырнул пергамент на пол, дерзко взглянул на посланца сената: – Можешь идти! Ты выполнил свою работу. Можешь передать своим хозяевам, что Нерон Клавдий Цезарь Август Германик, Великий понтифик, пятикратный консул, Отец Отечества, прочел это жалкое послание и принял его к сведению!
Посланник ничего не ответил, развернулся и покинул покои императора вместе с сопровождавшим его легионером.
Нерон проводил его диким взглядом и повернулся к своему секретарю, безмолвно стоявшему у двери.
– Ты слышал, Эпафродит, эти трусы приговорили меня к смерти! Меня, своего императора!..
Секретарь шагнул вперед и проговорил негромко:
– Можно попытаться пробраться в Остию, на корабль, и уплыть на нем в восточные провинции… восточные легионы все еще верны тебе, повелитель!
– Ты прав, Эпафродит! – воскликнул Нерон, и глаза его радостно заблестели. – Вели подавать лошадей! Пусть запрягут в колесницу моего гнедого!
Секретарь скрылся за дверью.
Нерон ходил по комнате взад и вперед, как дикий зверь в клетке, он то трагически заламывал руки, то принимался нараспев декламировать греческие стихи.
Прошло уже немало времени. Нерон взглянул на дверь и прошептал:
– Ну вот, и этот тоже покинул меня!..
Но как раз в эту минуту на пороге появился секретарь, бледный, как полотно.
– Прости, повелитель, но во дворце не осталось ни конюхов, ни лошадей!
– Что?! – воскликнул Нерон. – Все, все покинули меня! Но ничего, не все еще потеряно… – он сорвал со своей шеи золотую буллу, открыл ее – и закусил губу, словно от внезапной сильной боли. – Я забыл… – пробормотал он вполголоса. – Я все забыл! Мой гнедой убит, моя булла пуста, маски пропали… Эпафродит, это уже неважно, все равно у меня не осталось верных людей. И в Остии ни один корабль не ждет меня. Только ты остался верен мне. Сослужи же мне последнюю службу! Пойдем со мной, найдем какого-нибудь легионера или стражника, который согласится заколоть меня мечом. Я хочу умереть от меча, как подобает мужчине, я не хочу попасть в руки палача, назначенного трусами из сената!
Низложенный император быстрыми шагами переходил из комнаты в комнату, верный секретарь едва поспевал за ним.
Однако все комнаты дворца были пусты.
– Похоже, Эпафродит, у меня не осталось ни друзей, ни врагов! – с горечью проговорил Нерон. – Меня даже некому убить! Крысы разбежались с моего корабля!
