– Это нубийский аспид, – спокойно ответила Сатурнина. – Его укус смертелен. Так что ты, красавчик, не проживешь и часа! Не стоило тебе собирать подать от имени «народа ночи», о котором ты ровным счетом ничего не знаешь.
– Ведьма! – хрипло выкрикнул незадачливый грабитель, в ужасе глядя то на змею, то на ее хозяйку. – Проклятая ведьма! Ты за это поплатишься… поплатишься своей жизнью…
Он вновь замахнулся ножом, попытался ударить Сатурнину, но клинок выпал из слабеющей руки, грабитель схватился за грудь и пошатываясь побрел куда-то в темноту – в вечную темноту.
А Сатурнина, проводив его взглядом, наклонилась и проговорила шипящим шепотом, обращаясь к зеленой змее:
– Возвращайся домой, дружок! Ты сделал свое дело!
Змея послушно заползла в мешок, предсказательница подняла его и продолжила путь.
Впрочем, шла она недолго: не прошло и десяти минут, как она остановилась возле жалкой лачуги, притулившейся к склону холма, и трижды постучала в дверь.
– Кто беспокоит нас в такой поздний час? – донесся из-за двери сварливый голос.
– Я проделала немалый путь, чтобы прийти к вам! – отозвалась Сатурнина.
Дверь открылась с жалобным ревматическим скрипом, и предсказательница вошла в лачугу. Ее встретила старая женщина с седыми всклокоченными волосами, похожая то ли на этрусскую ведьму, то ли на одну из мстительниц – эринний. Облачена она была в жалкие лохмотья, но на морщинистом лице жили своей жизнью яркие внимательные глаза. Едва тлевшую сальную свечу старуха поднесла к лицу ночной гостьи.
– Это ты, сестра Сатурнина! – прошамкала старуха. – Проходи, отец ждет тебя!
Казалось, кроме нее, в хижине никого нет. Только в грубом очаге, сложенном из неотесанных камней, тускло горел огонь, над которым в котелке булькало какое-то отвратительное варево, да рядом с очагом за грубой занавеской покачивалась деревянная колыбель. Однако старуха отдернула занавеску и сдвинула колыбель в сторону.
В стене за колыбелью обнаружился низкий лаз. Сатурнина взяла из рук старухи сальную свечу, согнулась в три погибели, протиснулась в щель и оказалась в коридоре, вырубленном в глубине скалы.
Под великим древним городом Римом вся земля была пронизана бесчисленными ходами и коридорами. Заброшенные каменоломни, штольни и подземные ходы, созданные римлянами за тысячу лет жизни города, источили скалистую почву, как черви выедают изнутри перезрелое яблоко. В этих катакомбах прячутся беглые рабы и преступники, здесь же находят приют члены тайных запрещенных сект. Никто не знает доподлинно всех потайных мест подземного города, и никто не рискует излишне углубляться в тайные ходы. Суеверные бедняки и рабы шепотом передают друг другу страшные рассказы о живущих в катакомбах чудовищах, о многоголовой собаке, охраняющей спрятанные здесь сокровища, о новой секте христиан, которые совершают под землей свои кровавые обряды, о том, что именно здесь, в подземных катакомбах, находится вход в загробный мир, в Царство Мертвых.
Прорицательница Сатурнина не была суеверна, она ничуть не боялась идти по подземному коридору. Пройдя с десяток шагов, она уверенно повернула направо и увидела впереди тусклый мерцающий свет.
Вскоре этот свет стал настолько ярким, что Сатурнина задула свечу, прибавила шагу и оказалась в просторном подземелье с высоким сводчатым потолком.
Посреди этого грота стоял медный бык почти в натуральную величину. На шее быка висели ожерелья из недавно срезанных цветов, рога его были вымазаны темной запекшейся кровью. Перед медной статуей горели несколько ярких масляных светильников, и стоял спиной к Сатурнине высокий человек в длинной одежде из багряной, отделанной золотом драгоценной ткани.
Услышав шаги Сатурнины, он обернулся.
Он был чем-то похож на прорицательницу: такие же густые брови, пронзительные темные глаза, смуглое лицо, иссеченное глубокими складками. На черных густых волосах, заплетенных в десятки кос, покоилась митра с изображением золотой змеи – головной убор жреца.
– Здравствуй, дочь моя! – проговорил жрец, благословляя Сатурнину плавным жестом. – Скажи, с чем ты пришла в наше тайное святилище?
– Здравствуй, отец! – ответила прорицательница, низко поклонившись. – Жена Гнея Домиция Агенобарба, сестра императора, разродилась мальчиком. Я была у нее и совершила обряд.
– Что предвещали знамения?
– Знамения были благоприятны: мальчик вырастет и станет императором.
– Что принесет его правление Риму?
– Его правление будет ужасно. Он убьет собственную мать и разрушит родной город.
– Слава Молоху! – воскликнул жрец, повернувшись к медному изваянию быка. – Наконец-то наши молитвы услышаны! Наконец-то надменный Рим понесет заслуженное наказание за то, что разрушил наш родной город, великий Карфаген! Наконец-то будет низвержена статуя Юпитера Капитолийского и на его месте воздвигнется медный бык, наш великий и грозный бог Молох!
Внезапно он вновь повернулся к Сатурнине, пристально взглянул на нее и спросил:
– Передала ли ты матери будущего императора священные маски?
– Конечно, отец! – заверила жреца Сатурнина. – Я вручила ей обе маски и заверила Агриппину, что они принесут ее первенцу здоровье и долголетие, а главное – помогут ему добиться верховной власти.
– Слава Молоху! – повторил жрец и подал кому-то сигнал.
Тотчас же из бокового коридора появились двое молодых мужчин с плетеной корзиной в руках. Они поднесли корзину к медному изваянию, поставили ее на землю, откинули плетеную крышку.
В корзине лежал белоснежный ягненок с нежной кудрявой шерстью. Ягненок смотрел на жреца кроткими невинными глазами и не издавал ни звука – должно быть, страх полностью парализовал его.
Жрец схватил ягненка левой рукой, поднял к морде медного быка и воскликнул сильным, звучным голосом:
– Великий Молох, бог наших отцов и дедов, бог великого Карфагена, владыка моря и земли, прими эту невинную жертву от своих верных слуг! Ты видишь, что ягненок этот непорочен, ни одного черного пятна нет на нем – значит, угодна будет тебе такая жертва!
Ягненок затрепетал, чувствуя приближение смерти.
Правой рукой жрец поднял священный нож, выточенный из черного камня с отрогов Атласских гор, и одним взмахом клинка перерезал горло жертвенному животному. Алая кровь ягненка брызнула на рога медного быка.
И тут из его медной глотки послышался, нарастая, глухой торжествующий рев.
– Слава Молоху! – воскликнул жрец, отбросив все еще трепещущее тельце ягненка. – Великий Молох принял нашу жертву! – Он повернулся к Сатурнине и проговорил уверенным властным тоном: – Сегодня великий день! Сегодня родился человек, который разрушит гордый Рим, совершив великое возмездие.
