– Чему именно? – поинтересовался капитан.
– Вообще ничему! Ни одному слову! Все она врет!
– А конкретнее что вы мне можете сообщить?
– Конкретнее? Никакой он ей был не муж!
– О ком вы? И на чем основано ваше заявление?
– Как о ком? Само собой, о Николае Васильевиче! Разве такой приличный мужчина мог на такую швабру, как Глашка, польститься? Да за него любая бы пошла! – И Анжела снова отработанным жестом поправила волосы, давая понять, что даже ее интересовал привлекательный сосед.
– Ну, знаете, приведенная вами причина недостаточно веская, чтобы делать подобное заявление…
– Само собой, я не такая веская, как Глашка, а только мужчинам всегда нравилась! – фыркнула Анжела. – И я вам точно скажу: не настоящий у них был брак, а эффективный.
– Фиктивный? – уточнил капитан.
– Во-во, он самый! Я так потому говорю, что в людях разбираюсь. Вы уж мне поверьте! Я двадцать лет в гастрономе проработала, на крепких напитках стояла, жизнь знаю!
Тут Анжела спохватилась, что, сообщив о своем значительном трудовом стаже, тем самым косвенно выдала свой возраст. Она прикусила было язык, но слово – не воробей, вылетит – не поймаешь.
Сделав от расстройства небольшую паузу, Анжела вздохнула и продолжила:
– Первое дело – жили они отдельно.
– Что, Николай Васильевич жил по другому адресу? – переспросил Сидоров.
– По тому же самому адресу, но отдельно! – строго возразила свидетельница.
– А это как же? И главное – откуда вы можете знать?
– Эх, мужчина… А еще в милиции работаете… – укорила его Анжела. – Соседи на то и соседи, от них ничто не укроется. Как от рентгена. Особенно в таком городке, как наш Мезенск. – Анжела вздохнула. – Точно вам говорю: Николай Васильевич в задней комнате жил, которая за перегородкой.
– Ну, у многих супругов заведено пользоваться отдельными спальнями… – предположил рассудительный капитан.
– Супругов… – фыркнула Анжела. – Да какие они супруги? Вы меня послушайте! Я раз к Глашке за солью зашла, гляжу – а та дверь, что в заднюю комнату ведет, на замок заперта. Вот вы скажите – станет муж от жены на замок запираться? А оттуда, из той комнаты, и выход отдельный есть. На зады участка. Так что он в отдельной комнате жил, отдельным выходом пользовался. Ну и как это называется? Я считаю, что они жили отдельно.
– Хм, не знаю… – с сомнением проговорил капитан.
– А зато я знаю! – перебила его свидетельница. – Я в гастрономе работаю, так вот ни разу не видела, чтобы они вместе в воскресенье за продуктами пришли.
– И что? – переспросил капитан, до которого не дошла значимость аргумента.
– А то, что какие же тогда они супруги? – с пафосом воскликнула Анжела. – Семейная жизнь ведь в чем заключается?
– В чем? – заинтересовался Сидоров. Он считал, что данный вопрос не имеет ответа и относится к разряду самых значительных тайн мироздания, таких как черные дыры или смысл жизни.
– А в том, мужчина, чтобы, во-первых, совместно проживать на одной жилплощади, во-вторых, совместно вести хозяйство, то есть муж должен каждый месяц всю зарплату отдавать, и в-третьих, чтобы по воскресеньям вместе в магазин за покупками ходить!
Выдав свою гениальную формулировку, Анжела немного помолчала, чтобы Сидоров мог вполне осознать ее глубину, а затем приступила к пояснениям:
– Насчет жилплощади и совместного хозяйства мне Леонид Михалыч сказал. Он адвокатом был, хорошо в таких делах разбирался. И сам хороший мужчина был, только пил сильно. Потом его из адвокатов уволили, потому что все завистники, и он к нам в магазин пошел, грузчиком. А насчет того, чтобы по воскресеньям за покупками, я сама определила, на собственном большом жизненном опыте. Если живут муж с женой, то какой бы он ни был – хоть пьющий, хоть завалящий, хоть вовсе припадочный, – она его в воскресенье отмоет, причешет, переоденет во все чистое, сумки в руки – и вдвоем по магазинам, чтобы все видели, что у нее – семья!
Вдруг дверь комнаты приоткрылась, в щелку просунулась чумазая Генкина физиономия.
– Тебе чего? – строго осведомилась Анжела. – Я же тебе велела гулять! Не видишь – мы разговариваем!
– Мам, дай двадцать четыре рубля, – проговорил Гена, хлопая глазами.
– Зачем тебе такие деньги?
Гена ничего не ответил, только громко хлюпнул носом.
– На десятку… И чтобы я тебя долго искала!
Мальчишка схватил деньги и тут же исчез.
– Так вот я и говорю, – продолжила Анжела с того же самого места, – раз он с ней за покупками не ходил, значит, брак у них был того… эффективный.
– Фиктивный, – опять машинально поправил капитан. Анжела уже начала его утомлять.
– Во-во! Главное дело – откуда у Глашки деньги, чтобы такие хоромы отгрохать? – продолжила женщина, завистливо поглядев в окно на соседский дом.
– И откуда же?
– Известно, откуда! Он ей за этот самый фиктивный брак страшные деньги заплатил!
– Да, но вы знаете, прошло уже столько лет с того времени, как… Николай Васильевич утонул, а у Глафиры Ивановны все еще стоит его фотография. Данный факт говорит не в пользу вашей версии…
– Не знаю никакой версии, ни разу не видала, – перебила его хозяйка, – а только скажу: она нарочно, перед всеми выставляется, что замужем была. А только никакой он ей был не муж, одно название…
Дверной звонок заливался так, будто за дверью кого-то убивали. Причем убивали с крайней жестокостью и особым цинизмом.
Полина бросилась в прихожую, глянула в глазок, вспомнив предупреждение капитана Сидорова…
Перед дверью виднелось искаженное линзой женское лицо. Лицо было багровым, широким, с насупленными бровями и грозной складкой над переносицей.
– Только не это! – простонала Полина.
Первой мыслью было, что она залила соседку снизу, Беатрису Львовну.
Беатрису Львовну боялись все жильцы дома, включая двухметрового и стокилограммового Виталю, владельца двух питбулей и огромного черного джипа. Даже Виталины питбули, встречая суровую тетку в подъезде, трусливо жались к ногам хозяина и поджимали хвосты.
«Может, не открывать?» – в смятении подумала Полина и сделала несколько крадущихся шагов в сторону, но звонок залился с такой силой, что она шарахнулась назад.
– Сейчас, Беатриса Львовна… – испуганно пробормотала Полина, торопливо открывая дверь.
Когда створка распахнулась, она поняла свою ошибку, но исправлять ее было уже поздно. Перед ней стояла вовсе не страшная соседка, а какая-то совершенно незнакомая женщина. Впрочем, в незнакомке было что-то общее с грозой подъезда.
– Вы кто? – растерянно проговорила Полина, пытаясь загородить собой дверь.
