— Не, ты слышал, че этот козел говорит? Он, в натуре, нам неприятностями грозится! — прокричал злым фальцетом парень, стоявший лицом к Селезневу, своим дружкам. — Ну, блин, мы ему щас самому такие, в натуре, неприятности организуем, он, блин, конкретно, кровью харкать будет!
С этими словами он подскочил к Игорю и заехал ему кулаком в скулу. Игорь пригнулся и ударил своего обидчика левой в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам и на несколько секунд потерял дыхание, но двое его приятелей уже налетели на Селезнева и принялись метелить его в четыре кулака. Игорь пытался отбиваться, пользуясь своим более высоким ростом и преимуществом в весе, но молодые и подвижные парни явно брали над ним верх. Один из них зашел сзади и прижал локти Игоря к туловищу, а очухавшийся после удара третий хулиган истошно завопил:
— Бей этого козла! Он меня под дых! Да я его щас вообще замочу! — и кинулся на беспомощного противника, как разъяренный бык.
Он с разбегу ударил Селезнева головой в живот, и тот на некоторое время отключился. Сзади его поддерживали под локти, не давая упасть, а спереди бешено вопящий хулиган лупил его руками и ногами.
Неизвестно, чем бы закончилось это «заказное» избиение, если бы в дальнем конце двора в критический для Селезнева момент не появилась монументальная фигура одноногого дворника дяди Мустафы. Ловко ковыляя на одной настоящей и одной деревянной ноге, дворник устремился к театру военных действий, грозно крича:
— Ох, Генка, шайтан, я тебя так сия минута костылем откостыляю, ты папа-мама говорить разучишься!
— Атас, Мустафа притащился! — вскрикнул один из парней и кинулся наутек.
Двое приятелей припустили следом.
Игорь Селезнев покачнулся, но удержался на ногах. В голове у него гудело, перед глазами плыли красные круги, но кости, по всей видимости, были целы.
Он с трудом доковылял до скамейки и опустился на нее без сил. Дворник приблизился к потерпевшему, посмотрел на него с высоты своего немалого роста и философски изрек:
— Кто чужая двора ходит — по рылу получает. Ты чужая двора не ходи, ты улица ходи — по рылу не получишь! Ну как, ходить-то можешь?
— Вроде могу, — неуверенно ответил Игорь, услышав в вопросе дворника участие.
— А можешь ходить — так ходи отсюда, — решительно произнес дворник, — нам своих драчливых хватает! Генка, шайтан, меня не бил, Брыкина не бил Иван Ивановича, тетю Алию не бил — он тебя бил. Давай ходи на улица, Генка никого бить не будет!
Окончательно убедившись в жестокости и несправедливости рода человеческого, Игорь Селезнев с трудом поднялся на ноги и побрел прочь из негостеприимного двора.
На улице прохожие старательно обходили его, а какая-то приличного вида старушка, обернувшись, проговорила с большим чувством:
— И-и! Как же народ пьет! Ну как же пьет! Это просто с неимоверной силой пьет!
Игорь зло покосился на старуху, сплюнул прямо на тротуар сгусток крови. Бабку как ветром сдуло.
Голова сильно кружилась. Чтобы немного передохнуть, Игорь свернул в небольшой зеленый сквер, где на скамейках чесали языками активные пенсионерки и жизнерадостные молодые мамаши с яркими импортными колясками.
Однако на дальней дорожке сквера прохаживался задумчивый милиционер, который тут же двинулся навстречу подозрительному гражданину со свежими следами побоев на лице.
Чтобы избежать встречи со стражем порядка, Игорь вышел из сквера и, пройдя еще метров двести по улице, свернул в какой-то неказистый переулок.
Голова кружилась и гудела, как пивной котел. Игорь, не в силах больше бороться с подступающей дурнотой, опустился на брошенный возле задней двери продуктового магазина ящик, привалился спиной к стене и прикрыл глаза. Темнота мягко обволокла его, и он отключился.
Пришел в себя он от холода и от боли во всем теле. Все мышцы затекли от неудобного положения, синяки и ушибы ныли по-страшному. В голове гремели товарные составы и стучали отбойные молотки.
Игорь с трудом приподнялся. У него было такое ощущение, как будто по нему проехала танковая бригада. Ощупав свои карманы, он с каким-то странным удовлетворением обнаружил, что за время беспамятства его обворовали. Хотел посмотреть на часы, чтобы узнать, сколько времени он был без сознания, — но часы тоже украли. По темноте, безлюдью и тишине было ясно, что стоит уже глубокая ночь.
Даша еле успела: она заметила Лизу, входящую в вестибюль станции метро «Маяковская». Чудом отыскался в сумке жетончик, и Даша побежала по эскалатору, не особенно заботясь о конспирации. Мужа в обозреваемом пространстве не наблюдалось. Мелькнула у Даши по этому поводу какая-то мысль, но она не стала расстраиваться — может, Игорь решил бросить слежку, считая это занятие неперспективным. Даша же была полна решимости довести начатое дело до конца.
Она вошла в тот же вагон, что и Лиза, не особенно скрываясь. Такие женщины, как Лиза, не обращают внимания на скромных домохозяек в дешевых кофтах из серой марли, у них никогда не может быть с такими ничего общего. Даша смогла разглядеть ее как следует. Если отбросить все личное и посмотреть на блондинку непредвзято, покажется ли она красивой? Нет, ответила себе Даша, красивой ее не назовешь. Скорее, ослепительной. Слепит издалека, как фары у автомобиля. Вблизи же ничего особенного. Ну, холеная, конечно, хотя… тоже не совсем. Ведь она работает, следовательно, времени у нее не так много. Все-таки чем она могла заинтересовать Игоря? Скорее всего своей внешней недоступностью. Мужчине всегда хочется покорить недоступную вершину, потом он начинает очень себя уважать…
Внезапно Лиза резко обернулась, очевидно почувствовав посторонний взгляд. Даша за долю секунды успела прикрыться своим «Караваном» и отважилась выглянуть из-за него только на следующем перегоне. Все было спокойно, Лиза стояла неподалеку, мужа нигде не было видно. Так ехали они, и ехали довольно долго. Наконец Лиза стала проталкиваться к выходу. Даша выждала некоторое время и тоже поднялась с места.
Белый костюм отлично просматривался в толпе. Солнце еще не село, но жара спала, тем более что приехали они на станцию «Озерки». Даша бывала здесь раньше, в студенческие годы, и потом с маленьким Митькой. Если пойти назад и потом завернуть за здание метро, то, перейдя Выборгское шоссе, можно попасть на озера. Вода в них довольно чистая и теплая, берега живописны, наверняка в такое жаркое лето там полно людей даже сейчас, в восемь вечера.
Но озабоченная блондинка направилась совсем в другую сторону. Она перешла шумный проспект, миновала трамвайную остановку, из чего Даша сделала вывод, что идти недалеко, углубилась в широкий проход между домами и вышла на параллельную улицу. Слева низкое солнце отражалось в окнах многочисленных домов спального района. Справа за чугунной решеткой виднелся газон с довольно свежей травой и доцветающими поздними одуванчиками, а в стороне высились корпуса новой современной больницы, и блондинка в белом костюме размашистой походкой устремилась туда. Даша решила не отставать, отметив с мимолетным злорадством, что в короткой юбке и на высоких каблуках нельзя ходить таким широким шагом, это смотрится достаточно вульгарно. Но, очевидно, в преддверии близкого окончания своей миссии Лизе некогда было думать о походке.
