Шарлотту это развлекло, она кашлянула, сидя за своим кофе.
– Внутренний голос подсказывает мне, что здесь что-то
нечисто, – многозначительно проговорила Кэ.
Это задело Алекса. Он посмотрел на нее с раздражением. И
было неловко оттого, что не проводил Рафаэллу до ее дома, хотя сам согласился,
что лучше не устраивать показ их взаимоотношений перед его сестрой. Чем меньше
Кэ будет знать, тем лучше для всех.
– Пустой разговор, Кэ.
– Да? – Господи, пробыла в доме всего час, а уже
выводит его из себя. Он старался не выказывать это, но не получалось. –
Тогда зачем из нее делать великую тайну? Как ее фамилия?
– Филипс. Ее бывший муж – американец.
– Она в разводе?
– Да, – солгал он. – Что еще тебе надо знать?
Список ее преступлений, мест работы, научных достижений?
– У нее таковые имеются?
– При чем тут это?
Глядя друг на друга, они сознавали, что схватка
продолжается. И Кэ старалась понять почему. Забылась цель ее приезда,
демонстративный интерес к дочери, когда она начала охоту за сведениями об этой
загадочной знакомой братца.
– Кэ, твоя ли это забота?
– Полагаю, да. Раз она крутится около моей дочери, мне
следует знать, кто она и что собой представляет. – Отменное оправдание.
Алекс усмехнулся:
– Ты никогда не изменишься, Кэ?
– Как и ты. – Это был не комплимент. – Она
мне показалась пустышкой. – Алексу нелегко было сдержаться. – Она
где-то работает?
– Нет. – И в тот же миг он обругал себя, что
отвечает. Это не ее дело.
– Тебе это кажется очень женственным – не работать.
– Я тут ни за, ни против. Ее дело. Не мое. И не
твое. – Он встал с чашкой в руке и посмотрел на сидящих за столом. –
Кэ, ты ведь приехала навестить дочь. Оставлю вас наедине, хотя для Аманды это
нежелательно. Мама, ты не хочешь подняться наверх?
Шарлотта Брэндон невозмутимо кивнула, пристально поглядела
на дочь и на внучку и следом за сыном покинула кухню. И лишь когда они
оказались наверху, она заметила, что Алекс успокоился.
– Господи, с чего она затеяла такой допрос?
– Пусть это тебя не тревожит. Просто устроила проверку.
Шарлотта Брэндон была заметно расстроена.
– Надеюсь, она не очень будет давить на Мэнди. Девочка,
по-моему, страшно растерялась, когда пришла Кэ.
– Как и все мы.
Алекс задумчиво посмотрел на огонь в камине. Он думал о
Рафаэлле. После учиненного Кэ допроса оставалось порадоваться, что Рафаэлла уже
ушла.
Миновал целый час, прежде чем Аманда постучала к дяде. Глаза
ее были влажны, с измученным видом она опустилась на стул.
– Как все прошло, миленькая? – Он похлопал ее по
руке, и она принялась плакать.
– Как всегда у меня с ней. Дерьмово. – И с новым
вздохом отчаяния: – Она только что ушла. Сказала, придет завтра.
– Жду не дождусь. – Алекс сочувственно погладил
племянницу по голове. – Не поддавайся ей, детка. Сама знаешь, какая она,
но тут у нее никакие штучки с тобой не пройдут.
– Ой ли! – Аманда возмутилась. – Она сказала,
что если я не вернусь домой к началу марта, то тогда она меня зашлет в какое-то
заведение и докажет, что я не в своем уме и потому сбежала из дома.
– А что намечается в марте? – Алекс был озабочен,
но не в такой степени, как ожидала его племянница.
– Она намерена начать вовлекать коллег в свою кампанию.
И нужно, чтобы я была при ней. Мол, если узнают, что она в хороших отношениях с
шестнадцатилетней девочкой, то поверят, что и с другими может быть в хороших
отношениях. Если бы они знали! Господи, уж лучше пускай меня запрут в то
заведение! – Она обернулась к нему, став словно на десять лет старше.
– Ты веришь, что она так поступит, Алекс?
– Конечно, нет, – улыбнулся он. – Подумай,
как это изобразят газеты? Черт возьми, кажется, куда лучше оставить тебя здесь.
– Я про это не подумала.
– На это она и рассчитывала. Просто старалась запугать
тебя.
– Ну, это получилось. – Аманда так и не решилась
рассказать Алексу о своем разговоре с матерью. Девочка очень переживала, что
рассказала Кэ про Рафаэллу.
Кэ проснулась в шесть утра в отеле «Фэрмон». По восточному
времени было восемь. Она лежала, рассуждая об Аманде, о брате, о Рафаэлле… ее
темных глазах… черных волосах… о ее лице. И вдруг будто кто-то поднес ей к
глазам фотографию, она вспомнила, откуда ей была известна Рафаэлла.
– Боже мой! – вслух произнесла Кэ, вмиг села на
постели, уставясь в стену напротив, снова улеглась, глаза ее сузились.
Может быть… не может… но если может… Мужу Рафаэллы случалось
выступать в одном специальном комитете конгресса. Было это давным-давно, он был
уже совсем старик, но оставался одним из самых уважаемых финансистов в стране.
Кэ вспомнила, что жил он в Сан-Франциско. Разговор у нее с ним был очень
короток, и уж совсем мимолетно познакомилась она с его удивительно красивой
молодой женой. Та была тогда еще совсем дитя, да и Кэ сама была молоденькая.
Темноглазая юная красавица не произвела на нее особого впечатления, не в пример
тому старику, притягательному своей властностью и динамизмом. Джон Генри
Филипс… Филипс… Рафаэлла Филипс, как назвал ее Алекс… бывший муж, так было
сказано. И если она развелась с Джоном Генри Филипсом, то сидит на миллионах.
Или нет? А развелась ли? Кэ стали одолевать сомнения. Она ничего не слышала о
разводе. Погадав час, позвонила своей секретарше в Вашингтон.
Добыть информацию не составит труда, решила Кэ. И оказалась
права. Ответный звонок секретарши последовал через полчаса. Насколько известно
– а она переговорила с несколькими осведомленными людьми, – Джон Генри
Филипс по-прежнему жив и никогда не разводился. Несколько лет был вдовцом, а
потом женился на француженке по имени Рафаэлла, дочери видного французского
банкира Антуана де Морнэ-Малля. Ей немного за тридцать. Супруги ведут
затворнический образ жизни на Западном побережье. Сам Филипс уже несколько лет
тяжело болен. Так-то, прокомментировала Кэ, повесив телефонную трубку в своем
погруженном в темноту гостиничном номере в Сан-Франциско.
Глава 20
– Ты, дремучий осел, напрочь выжил из ума?
Кэ яростно ворвалась в его контору, едва он сам успел там
появиться.
– Да, поутру ты сплошное очарование. – У него не
было настроения общаться с сестрой, тем более наблюдать спектакль, который она
разыгрывала. – Позволь спросить, что тебя занимает?
– Замужняя женщина, с которой ты, Алекс, связался. Вот
кто меня занимает.
– По-моему, ты делаешь явно поспешные выводы.
