– Отличная команда! – польстил он обеим, когда они
поддразнивали его, что повар больно важничает.
Рафаэлла принялась убирать со стола, наслаждаясь тем, что
все трое чувствуют себя уютно вместе, и вроде как получила она бесценный
подарок.
– Можно, я помогу тебе одеться, Мэнди?
– Конечно. – Девичьи глаза загорелись.
Через полчаса при помощи Рафаэллы она была одета. Но Алекс и
Рафаэлла опять остались вдвоем лишь в девять часов, когда пришла новая
экономка.
– Какая же она замечательная девочка, Алекс!
Он просиял:
– Верно ведь? И… Боже, это поразительно, Рафаэлла, как
быстро исцеляется она от того, что… что с ней было. Прошла всего-то
неделя. – Вспомнив об этом, он посуровел.
Рафаэлла припомнила, медленно кивнув, прошедшую неделю.
– По-моему, ей станет совсем хорошо. Благодаря тебе.
– Наверное, благодаря нам обоим.
Ему запомнилась ласковая, обворожительная манера ее
обращения с девочкой. Он был тронут тем, с какой теплотой держалась Рафаэлла и
как нашла путь к сердцу Аманды, и понадеялся, что хорошие времена ожидают всех
троих в ближайшее время. Теперь Аманда, как и Рафаэлла, – часть его жизни,
и ему очень важно, чтобы между ними установилась душевная близость.
Глава 18
– Почему тебе не приглянулся ангелочек? – Алекс
посмотрел на нее, скривясь, сидя наверху стремянки в пустой гостиной. Рафаэлла
и Мэнди находились внизу, и Мэнди только что сказала ему, что ангелочек
глуповат.
– Смотри, как улыбается. Ну и глупый вид.
– А на мой взгляд, глупый вид у вас, подружки.
Обе лежали на полу, развлекались игрушечной железной дорогой,
которую Алекс притащил из подвала. Раньше она принадлежала его отцу, а потом
досталась Алексу.
Алекс спустился на пол со стремянки и посмотрел на плоды
своих трудов. Он уже развесил лампочки, а Мэнди с Рафаэллой взяли на себя
развешивание игрушек, пока он наладил дорогу и поезда. Был канун Рождества, его
мать обещала навестить их через два дня. Пока же они были втроем, включая
Рафаэллу, которая проводила с ними все время, которое ей удавалось выкроить при
своих собственных заботах.
Она старалась создать праздничную атмосферу вокруг Джона
Генри, даже Алекс ходил с ней выбирать елку. Неделю она занималась подготовкой
торжества для слуг, заворачивая им подарки и раскладывая в забавные красные
чулки с именами каждого. Слуг всегда поражало то, что купленные ею подарки были
и полезны и ценны, их было приятно получать и хранить годами. Все делалось с
очевидным благорасположением. Была красивая упаковка, тщателен подбор подарков;
прелестно выглядел дом, весь в ярких листьях, шишках, сосенках, а над входной дверью
повесили огромную витую гирлянду. Этим утром Рафаэлла провезла Джона Генри по
всем этажам, потом, отлучась, вернулась с бутылкой шампанского. Но похоже, он в
этом году не выказывал особой радости, будто бы находился в отдалении от
рождественских торжеств.
– Слишком я стар для всего этого, Рафаэлла. Больше не
радует. – Он еле-еле говорил.
– Не глупи. Ты просто утомлен. И не знаешь пока, что я
тебе купила.
А купила она шелковый халат с его монограммой. Хоть знала,
что и это не поднимет в нем дух. Он становился все сонливее, месяц за месяцем
его одолевало безразличие.
Зато с Алексом она обретала рождественский настрой, а в
Аманде находила ту детскую восторженность, которую так любила в своих испанских
кузиночках. Ради Аманды в доме появились бусы из красных ягод, букеты
остролиста, нитки попкорна, которые они повесят на елку, для нее же пеклись и
раскрашивались пряники и прочие украшения. Были подарки самодельные и покупные.
Недели заняла напряженная подготовка, а теперь настала ее кульминация – взялись
наряжать рождественскую елку. Окончили это занятие незадолго до полуночи,
подарки разложили грудами на полу. В пустой гостиной дерево казалось
гигантским, а вокруг носился игрушечный поезд.
– Ты счастлива? – Алекс лениво улыбнулся ей, когда
они прилегли в его спальне перед камином, в котором пылал огонь.
– Очень. Как ты думаешь, Мэнди понравятся подарки?
– Непременно, а не то отошлю ее к Кэ.
Он купил племяннице пиджак из телячьей кожи, как у Рафаэллы,
и пообещал ей уроки вождения, как только снимут гипс. А снять намечалось недели
через две. Рафаэлла подготовила ей лыжные ботинки, о которых Аманда просила
Алекса, ярко-голубой свитер из тонкой шерсти и целую кипу книг.
– Знаешь… – Улыбка Рафаэллы была радостна. –
Это не то что делать покупки для моих родственников. Кажется, – она
замялась, удивляясь себе, – будто у меня появилась дочь. Он ухмыльнулся
смущенно:
– И мне так кажется. Прелесть, правда? Теперь я
сообразил, насколько пуст был дом. И вот все переменилось.
И будто в доказательство любопытствующее личико просунулось
в дверь. Синяки сошли, и тень ужаса постепенно гасла во взгляде. В течение
месяца, проведенного в Сан-Франциско, она отдыхала, много бывала на прогулках,
почти ежедневно беседовала с психиатром, который помогал ей сжиться с фактом
изнасилования.
– Привет, друзья! Вы тут о чем?
– Ни о чем особенно. – Дядя посмотрел на нее
весело. – Как получилось, что ты до сих пор не в кровати?
– Я очень волнуюсь. – С этими словами она вошла в
комнату, держа за спиной два больших конверта. – Хочу вам обоим вручить
вот что.
Рафаэлла и Алекс с радостным удивлением взглянули на нее и
сели на полу, а она протянула им свои подарки. Волнение распирало ее, она
присела на краешек кровати, откидывая с лица свои длинные светлые волосы.
– Нам сейчас надо открыть? – шутливо спросил
Алекс. – Или следует подождать? Как, по-твоему, Рафаэлла?
Но та уже открывала доставшийся ей конверт, улыбаясь при
этом, вытащила бумажный лист – и ахнула.
– Ой, Мэнди… – Девочка удивила ее. – Я не
знала, что ты умеешь рисовать. Да еще в гипсе. Поразительно!
Рафаэлла укрыла подарок от Александра, заподозрив, что
подарок ему окажется парой к ее листу, что вскоре и подтвердилось.
– Ох, до чего удачно. Спасибо, Мэнди!
С довольным выражением лица она обняла девочку, которую
полюбила, а Алекс долго сидел, удивленно разглядывая свой подарок. Мэнди
незаметно делала с них наброски, а после выполнила портреты акварелью. Рисунки
получились поразительные по композиции и характерности. В довершение Аманда
окантовала их и преподнесла – портрет Алекса Рафаэлле, а ее портрет – Алексу.
Он уставился на точное изображение Рафаэллы. Аманда сумела передать грусть и
любовь в черных глазах, нежность лица, кремовый оттенок кожи. Создавалось
полное представление, что эта женщина думает, дышит, движется. Не хуже был
исполнен и Алекс, его особенности были схвачены в набросках, о которых он не
знал. С Рафаэллой пришлось потруднее, поскольку она оказывалась в поле зрения
Мэнди не так часто, а навязывать свое общество не хотелось, старшим и так редко
удавалось побыть наедине. Но благодарные взоры показывали, что врученные ею
подарки имеют огромный успех.
