— Есть одна вещь, которую тебе следует знать, Джо. Она
касается Кейт, — сказал он, когда, утомившись идти по песку, они свернули
к дороге и зашли в кафе, чтобы выпить по кружке пива.
— Что-то вы загадками говорите, мистер Джемисон, —
усмехнулся Джо.
Кларк ему всегда нравился, к тому же с мужчинами Джо
чувствовал себя намного свободнее, чем с женщинами. Кейт была, пожалуй,
единственной, с кем ему было по-настоящему легко, но даже она порой его пугала.
В особенности неуютно и тревожно становилось ему, когда Кейт из-за чего-нибудь
раздражалась или сердилась, что, к счастью, бывало редко. Но когда это все-таки
случалось, Джо испытывал сильнейшее и совершенно иррациональное желание бросить
все, прыгнуть в самолет и улететь — куда-нибудь далеко-далеко, на другой конец
страны. До сих пор ему всегда удавалось совладать с собой; он даже ни разу не
поделился с Кейт, какие чувства он испытывает каждый раз, когда она упрекает
его в чем-либо. Джо казалось, что расскажи он ей об этом, и это сделает его еще
более уязвимым. В детстве его часто называли никчемным, бесполезным
нахлебником, и в последующие годы любой, самый легкий намек на то, что он не
способен сделать ничего полезного, заставлял Джо испытывать сильнейшее желание
убежать на край света. Именно это слабое место инстинктивно почувствовала в нем
Элизабет — почувствовала и попыталась использовать, и каждый раз Джо
приходилось прилагать огромные усилия, чтобы держать себя в руках.
— Не такая уж это загадка, — ответил Кларк. —
Просто мы в нашей семье стараемся об этом не говорить. Именно поэтому я хочу,
чтобы ни Лиз, ни Кейт не знали о нашем с тобой разговоре. Это довольно
серьезно, и…
— Хорошо, — кивнул Джо, заказав им обоим по кружке
пива. — Я обещаю. Что же это за тайна, мистер Джемисон?
— Я не отец Кейт, — с трудом выговорил Кларк: за
прошедшие четырнадцать с лишним лет он еще никогда не произносил эти слова
вслух.
— Что вы хотите сказать? — осторожно спросил Джо,
и Кларк увидел, что тот побледнел. — Я… не понимаю.
— Вернее, не ее родной отец, — поспешил объяснить
Кларк, пока Джо не подумал что-нибудь не то. — Я — второй муж Лиз. Она
была замужем до меня… долго… почти тридцать лет. Мы-то с ней женаты всего
четырнадцать, хотя порой кажется, что прошла целая вечность…
Он слабо улыбнулся, и Джо кивнул. Он давно понял: чтобы
полтора десятилетия терпеть рядом с собой такую женщину, как Элизабет, нужно
очень сильно любить ее.
— Что же случилось? — спросил Джо, и Кларк сделал
из своей кружки хороший глоток.
— Ее первый муж был моим близким другом — добрым,
чутким, отзывчивым человеком, и происходил из порядочной и уважаемой семьи. Во
время кризиса двадцать девятого года Джон Бэррет потерял все свое состояние, а
также деньги тех людей, которые доверили ему право распоряжаться ими. К
счастью, деньгами Лиз распоряжались ее родные, которые тогда были еще живы, и
она ничего не потеряла. Но Джон оказался нищим в буквальном смысле слова. Хуже
того: он был по уши в долгах, которые не мог вернуть. И это его сломало…
Кларк ненадолго замолчал, а Джо вдруг стало страшно. Он не
хотел слушать, что было дальше, но сидел неподвижно, словно
загипнотизированный, сжимая в руке кружку с пивом.
— Джон Бэррет был честным человеком. Наверное, самым
честным из всех, кого я когда-либо знал. Ему нечем было расплатиться с
должниками, но хуже всего был позор. Именно позор в конце концов и прикончил
его — но не сразу, далеко не сразу! Джон закрылся ото всех в своем кабинете и
пил, надеясь, что алкоголь рано или поздно убьет его. Когда же из этого ничего
не вышло, он застрелился. Это было в тридцать первом году. Кейт тогда было
восемь лет.
— И она… она тоже была там? Она видела, как ее родной
отец застрелился? — Джо не скрывал своего ужаса.
Кларк отрицательно покачал головой.
— Слава богу, нет. Лиз нашла его раньше. Но от Кейт не
стала скрывать, как он умер. — Кларк вздохнул. — Я знал Лиз много
лет, к тому же мы были друзьями с Джоном, и после его смерти я постарался
сделать для его жены и дочери все, что было в моих силах. Тогда у меня не было
никакой корысти, я просто хотел помочь. К тому же Лиз была настолько потрясена,
что порой я боялся, как бы она не отправилась вслед за Джоном. Но она выдюжила,
постепенно мы сблизились и в конце концов поженились. Что же касается Кейт, то
я полюбил ее, наверное, еще до того, как влюбился в Лиз. В те времена она была
напуганной маленькой девочкой, которая чувствовала себя брошенной, преданной
собственным отцом. После его смерти Кейт замкнулась в себе, спряталась в свою
раковину, и мне потребовалось почти два года, чтобы вызволить ее оттуда. Она
перестала верить людям, особенно — мужчинам, и я не могу ее за это винить. Лиз
обожала ее, но я не уверен, что у нее был с Кейт постоянный контакт, к тому же
она сама была слишком потрясена смертью мужа.
Джо слушал молча, не перебивая, и по его лицу невозможно
было угадать, о чем он думает.
— Я только хотел сказать, — пояснил Кларк, —
что Кейт понадобилась целая жизнь, чтобы стать такой, какая она сейчас, — сильной,
уверенной в себе, веселой, жизнерадостной. Женщина, которую ты любишь, долго
оставалась запуганной маленькой девочкой; я уверен — одно время она боялась,
что и я тоже оставлю, предам ее. Бедняга Джон, ему не хватило стойкости, чтобы
вынести все, что на него обрушилось. Кризис отнял у него не только деньги — он
утратил уважение к себе, перестал считать себя мужчиной и главой семьи. Но
когда он покончил с собой, он едва не убил и собственную дочь!
— Почему вы мне все это рассказываете? — спросил
Джо. Он был потрясен услышанным, поскольку всегда считал, что у Кейт было
совсем другое, легкое и безоблачное детство.
Потому что эти события оставили в ее душе глубокий след.
Кейт обожала отца, а он покончил с собой и оставил ее одну. Потом она полюбила
тебя, но ты ушел на войну и пропал без вести. Два года она держалась, не
верила, что тебя больше нет. Теперь, надеюсь, тебе понятно, откуда у нее эта
нерассуждающая вера, эта верность, это мужество? Конечно, Кейт сама по себе
сильный человек — этого у нее не отнимешь — но для нее допустить, что ты
никогда не вернешься, было бы смерти подобно. Потерять любимого человека всегда
трагедия, но для Кейт — трагедия вдвойне. Она два года ждала тебя, и с каждым
днем ее старые раны начинали болеть все сильнее — я видел это по ее глазам.
Если бы Кейт потеряла тебя, это могло бы ее убить, поверь мне, я не
преувеличиваю… Кларк пристально посмотрел в глаза Джо.
— Но случилось чудо, — сказал он после едва
заметной паузы. — Ты вернулся, и не просто вернулся — восстал из мертвых.
На этот раз судьба обошлась с ней милостиво, но все равно какой-то надлом у нее
в душе остался. Даже не надлом — просто слабое место, и если ты любишь ее, ты
всегда должен об этом помнить. Кейт больше, чем кому бы то ни было, нужны
внимание и ласка, нужен свой дом, в котором она могла бы чувствовать себя в
безопасности. Она — как птица с перебитым крылом, и как бы высоко она ни
летала, ты должен помнить, что одно крыло может ее подвести. Но если ты будешь
к ней внимателен, она отплатит тебе такой любовью, какую редко можно встретить
на этом свете. Главное, постарайся никогда не давать ей повода бояться, бояться
за тебя… — Кларк вздохнул. — Вот зачем я рассказал тебе об этом — чтобы ты
знал, через что ей пришлось пройти.
