«По крайней мере, — сказала она себе, — они любят
друг друга, а это не так уж мало».
Элизабет не знала, что, когда Джо рассказал Кейт о своем
разговоре с Кларком, она страшно рассердилась на отца.
— Это отвратительно! — воскликнула Кейт, и ее
голубые глаза гневно сверкнули. — Как он мог?!
Ей казалось, что родители пытаются принудить Джо жениться на
ней, а такого брака Кейт хотелось меньше всего. Она считала, что покуда они
нужны друг другу, все остальное не имеет большого значения, хотя если бы Джо
предложил что-то в этом роде, она бы, конечно, не стала отказываться.
— Почему папа заговорил с тобой об этом? —
требовательно спросила она. — Неужели он хотел заставить тебя жениться?
— Просто они волнуются, волнуются за тебя, —
спокойно объяснил Джо. Он прекрасно понимал, что чувствовали родители Кейт, и
ему было очень неловко. Еще ни разу ему не приходилось так подробно объяснять
другим — и самому себе тоже, — чего он хочет и к чему стремится. —
Они вовсе не собираются никого ни к чему принуждать, — добавил он. —
Твои отец и мать хотят только одного: чтобы тебе было хорошо. Тебе, да и мне
тоже… И, по совести сказать, это даже лестно — ко мне еще никто так хорошо не
относился. Твои родители не выставили меня вон и не сказали, что я недостаточно
хорош для их дочери, хотя у них есть на это полное право. И мистер Джемисон
заговорил со мной не потому, что хочет насильно нас поженить. Его другое
интересует…
— Что же? — спросила Кейт, все еще хмурясь.
— Твои отец и мать хотят знать, действительно ли я люблю
тебя и не собираюсь ли расстаться с тобой, как только ты мне надоешь. Кстати,
если тебе интересно, я сказал, что люблю тебя и не расстанусь с тобой ни за что
на свете. Что же до остального, то… Я думаю, что, когда я вернусь из Англии, у
нас с тобой будет достаточно времени, чтобы спокойно решить все вопросы.
Впрочем, одному богу известно, куда меня занесет тогда…
Эти последние слова не особенно понравились Кейт. Она знала,
конечно, что Джо, словно перекати-поле, мотается по всей стране, с одного
аэродрома на другой, и не была уверена, что подобная жизнь окажется ей по
плечу. Однако она решила, что не будет подробно расспрашивать Джо о том, как
ему представляется их совместная жизнь. Достаточно было и одного допроса с
пристрастием, который учинил Джо ее отец.
Если не считать этого небольшого инцидента, десять
сентябрьских дней сорок второго года показались обоим настоящим чудом. Кейт
каждый день ездила в колледж, а после занятий Джо уже ждал ее. Они часами
гуляли в парке, сидели на скамейках или просто на траве под деревьями,
разговаривая обо всем, что казалось им значительным и важным. Правда, разговор
сворачивал на самолеты гораздо чаще, чем хотелось Кейт, однако вскоре она стала
ловить себя на том, что эта тема интересует ее все больше и больше. Она просто
не могла оставаться равнодушной к тому, что было частью жизни Джо. Впрочем,
иногда он говорил с ней и о людях, с которыми познакомился, о городах, где ему
довелось побывать. Кейт решила, что постоянный риск, которому Джо подвергался
на войне, научил его больше ценить жизнь во всех ее проявлениях, и была рада
такой перемене.
Часто, забравшись в какой-нибудь глухой уголок парка, они
целовались или лежали рядом на земле, взявшись за руки, но дальше этого дело не
заходило. Они сразу условились, что не будут спать друг с другом, и хотя
соблюдать этот уговор им с каждым днем становилось все труднее, нарушить его
они не решались. Джо не хотел жениться, чтобы не сделать ее вдовой, и еще
меньше он хотел бы вернуться на войну, оставив ее в положении. Однажды он сказал
Кейт, что если они когда-то и поженятся, то только потому, что сами захотят, а
не потому, что им пришлось. И Кейт была вполне согласна с этим утверждением —
правда, за исключением все того же маленького «если», которое все портило. В
глубине души ей все-таки хотелось, чтобы день, когда она сможет назвать Джо
своим мужем, наступил поскорее. Однако поскольку это зависело не только от нее,
Кейт старалась думать об этом поменьше.
Была и другая мысль, которая пусть изредка, но тревожила ее.
Если с Джо что-нибудь случится, ей бы хотелось, чтобы у нее остался хотя бы
ребенок — его ребенок. Но Джо на это все равно бы не пошел, и Кейт не смела
настаивать. Им обоим оставалось только положиться на будущее. Никаких обещаний,
обязательств, гарантий — лишь неопределенное, туманное будущее, да еще надежды
и мечты, которые одни только и могли согреть их в разлуке и дать силы ждать.
Все остальное было покрыто туманом неизвестности, неопределенности.
За десять дней, пролетевших как одно мгновение, они узнали
друг о друге почти все и полюбили друг друга еще крепче, чем прежде. Они
по-прежнему были очень разными, но, несмотря на это, Кейт теперь не сомневалась
— они просто созданы, чтобы быть вместе. Правда, временами Джо все еще
чувствовал себя неловко, иногда смущался или замолкал, погружаясь в собственные
мысли, но Кейт каждый раз угадывала, что с ним происходит, и эти его маленькие
странности даже стали ей дороги. Когда Джо уезжал, в его глазах тоже стояли
слезы. Целуя Кейт на прощание, он снова сказал, что любит ее, и обещал
написать, как только окажется в Англии.
Это было единственное обещание, которое он дал ей перед
отъездом, но Кейт этого было вполне достаточно.
Глава 6
Октябрь сорок второго года был отмечен активизацией боевых
действий в Европе и на Тихом океане, откуда — впервые за все время — начали
поступать обнадеживающие сообщения. Австралийцы и их американские союзники
сумели вытеснить японцев с Новой Гвинеи и перешли в наступление. Британские
войска в Северной Африке измотали германский экспедиционный корпус в
позиционной войне и теперь наверстывали упущенное. Сталинград продолжал стойко
обороняться, хотя положение на Восточном фронте было по-прежнему близко к
критическому.
Джо, и раньше, совершал по нескольку боевых вылетов в день.
Один из них даже вошел в историю. Он и еще три пилота-истребителя сбили в бою
над Гибралтаром сразу двенадцать немецких пикирующих бомбардировщиков, что
обеспечило удачное начало союзнической военно-морской операции под кодовым
названием «Факел». За этот бой Джо был награжден британским крестом «За летные
боевые заслуги» и вылетел в Вашингтон, чтобы принять из рук президента
аналогичный американский орден.
На этот раз он заранее предупредил Кейт о своем приезде, и
за три дня до Рождества она села в поезд Бостон — Вашингтон, чтобы встретить
его. У них было всего сорок восемь часов, и все же Кейт считала эту встречу
бесценным подарком судьбы.
Военное министерство зарезервировало для Джо номер в отеле,
и Кейт сняла комнату на том же этаже. Вместе с ним она ездила в Белый дом на
церемонию награждения, где сам президент Рузвельт пожал ей руку и поздравил как
«жену героя». После церемонии они сфотографировались с президентом в зале для
приемов, и Джо повел ее обедать. Пока он делал заказ, Кейт смотрела на него и
улыбалась — он казался ей еще красивее, чем прежде, а два ордена на летном
парадном мундире заставляли даже официантов относиться к нему с особой
почтительностью.
