Когда Кейт добралась наконец до дома, отец и мать уже с
нетерпением ждали ее. За прошедшую неделю они, казалось, состарились на
несколько лет — их лица осунулись и выглядели неестественно бледными, а у
Кларка под глазами залегли темные тени. В кухне и в комнатах постоянно работало
радио, и оба были в курсе событий. По мнению Кларка, считанные часы оставались
до того, как американские части вступят в бой с врагом.
— Как там Джо? Тебе что-нибудь о нем известно? —
спросил он, когда Кейт, поставив чемодан на пол в гостиной, обняла сначала
мать, потом отца.
Кларк отправил за дочерью такси, а сам решил остаться с
женой, так как в последние несколько часов Элизабет очень нервничала. То, что
Кейт держала себя в руках, произвело на «него благоприятное впечатление. Она
была спокойна и даже не удивилась, когда отец спросил у нее о Джо.
— Его вызвали в Вашингтон, — сказала она. —
Он, наверное, уже вылетел. Я спрашивала, куда его отправят, но он пока не
знает.
В ответ Кларк понимающе кивнул, но Элизабет посмотрела на
дочь вопросительно и тревожно. Для нее было новостью, что Кейт и Джо
перезваниваются. Она, однако, ничего не сказала, решив, что к сложившейся
ситуации обычные правила, скорее всего, неприменимы. И все же Элизабет не могла
не задаться вопросом, сколько раз эти двое говорили по телефону и о чем…
Потом они сели ужинать, но обычных разговоров за столом на
сей раз не было. Все трое напряженно прислушивались к тому, что скажет радио, и
обращались друг к другу лишь по необходимости. Никто из них даже не притронулся
к еде, так что после ужина Кейт пришлось сгрести остывшее картофельное пюре в
мусорное ведро. Была уже почти ночь, когда они пожелали друг другу спокойной
ночи и отправились спать.
Однако для Кейт эта ночь не была спокойной. Она долго лежала
без сна и думала о Джо. Глядя на часы, Кейт пыталась представить себе, над
какой точкой страны находится сейчас его самолет, какая погода за бортом, все
ли в порядке с двигателями и топливом, и гадала, увидит ли она его, прежде чем
он отправится на войну.
На следующий день она встала очень рано, но Джо позвонил
только около полудня. Он сообщил, что всего несколько минут назад приземлился
на аэродроме Боллинг-Филд в округе Колумбия и сейчас же выезжает в Вашингтон.
— Я только хотел, чтобы ты знала, что я долетел
благополучно, — сказал он.
Джо едва ли смог бы объяснить, почему решил ей позвонить. Он
сделал это скорее полусознательно, чем осмысленно. Он знал только, что должен
услышать ее голос, а что при этом сказать, было не так важно. Впрочем, никто из
них больше не стремился разобраться в том, что же, собственно, между ними
происходит. Им это было не нужно. Достаточно было того, что они чувствовали
себя соединенными некоей тайной, которую ни Джо, ни Кейт еще не готовы были
назвать подлинным именем.
— Мне пора идти, Кейт. Я тебе еще позвоню.
— Я буду ждать.
Не прошло и трех часов, как телефон зазвонил вновь: Джо,
похоже, твердо решил извещать ее о каждом своем шаге, На этот раз он сообщил,
что все это время проходил инструктаж и получал необходимые приказы. Его
произвели в капитаны армейской авиации и прикомандировали к британским
Королевским ВВС, в составе которых ему предстояло совершать боевые вылеты. Кейт
уже знала, что полчаса назад президент Рузвельт объявил о вступлении Америки в
войну — она слушала его речь по радио, — и Джо сказал, что теперь никаких
проволочек быть не должно. В Лондон он отбывал через два дня с военно-воздушной
базы в окрестностях Нью-Йорка.
— Вот так, Кейт, — закончил он. — Через два
дня я буду уже в Великобритании, но ты за меня не волнуйся. Меня направили в
одно из самых приличных мест на всех островах.
Кейт знала, что Джо уже работал с английскими летчиками в качестве
инструктора; вся разница заключалась в том, что теперь ему предстояло
командовать звеном истребителей и участвовать в боях. При мысли об этом Кейт
похолодела — особенно когда поняла, что как только немцы узнают, кто воюет
против них, они станут специально охотиться за Джо. Он был хорошо известен не
только в Америке, но и в Германии, а репутация воздушного аса делала его
желанной добычей для любого вражеского летчика.
Сознавать, что Джо должен уехать очень далеко и что каждую
минуту он будет подвергаться смертельной опасности, было невыносимо тяжело.
Кейт даже не представляла, как она будет жить, не имея возможности узнать, как
он и что с ним. Ведь наверняка Джо не сможет звонить ей из Англии, а на почту
особенно рассчитывать не приходилось, так как в Атлантике хозяйничали
германские подводные лодки.
Но она постаралась отогнать от себя эти мысли. Как-никак, у
них было почти два дня, которые они могли провести вместе. Кейт была убеждена,
что даже если им удастся встретиться, в их распоряжении будет всего несколько
часов или даже минут, так что двое суток казались ей настоящим подарком судьбы.
— Приезжай, я буду ждать, — сказала она тихо.
Повесив трубку, Кейт подумала о том, как быстро изменились
их отношения. Дружба — или, точнее, видимость дружбы, которую они всеми силами
старались поддерживать, — начинала исчезать, растворяться в воздухе как
что-то ненужное, а на ее месте вырастало на глазах что-то совсем иное, куда
более сильное и… прекрасное.
Но приехать Джо смог только на следующий день: ему пришлось
потратить очень много времени, чтобы получить форму и все необходимые
документы. Самолет военно-транспортной авиации, которому предстояло доставить
его в столицу Великобритании, отправлялся из Нью-Йорка в полночь, так что в их
распоряжении оказалось всего каких-нибудь девять жалких часов.
Кейт нисколько не утешало, что миллионы влюбленных пар по
всей стране оказались в таком же, а то и в худшем положении. Впрочем, даже за
несколько часов можно было успеть очень многое. Одни использовали это время,
чтобы сочетаться законным браком, другие отправлялись в гостиницы, чтобы хоть
ненадолго забыться в страстных объятиях, третьи оккупировали скамейки в парках
и просто сидели, держась за руки и глядя друг другу в глаза, хотя дни стояли
студеные. Кейт, однако, прекрасно их понимала. Никакой мороз не мог омрачить
эти, быть может, последние минуты, которые влюбленные могли провести вместе. В
эти дни Кейт жалела всех, кто прощался друг с другом, но более всего ей было
жаль матерей, которых война разлучила с их детьми. С ее точки зрения, ничего
хуже этого и быть не могло.
Когда самолет из Вашингтона приземлился в аэропорту
Ист-Бостон, Кейт уже стояла у края летного поля. Джо появился на трапе одним из
первых. Он был в новой, с иголочки, военной форме, которая ему очень шла. В ней
Джо выглядел особенно привлекательным, и Кейт, спеша ему навстречу, не смогла
сдержать счастливой улыбки.
Джо, заметив ее, тоже улыбнулся. Он держался уверенно и
спокойно, а выражение лица у него было таким, словно все происходящее — война,
командировка в Англию и предстоящие опасности — было делом совершенно обычным и
ничем ему не грозило. Впрочем, когда они наконец оказались рядом, он обнял Кейт
за плечи, чего раньше никогда не делал.
