— У меня тоже будет что-то вроде экзамена! —
рассмеялся Джо. На будущей неделе у него начиналась серия испытательных
полетов, довольно опасных и сложных, но Джо хотелось непременно провести их
самому. Впрочем, он решил, что подробности Кейт знать не обязательно. — Я
хотел сказать, что буду очень занят. И все же я попробую выбрать минутку, чтобы
позвонить тебе.
Потом он повесил трубку, а Кейт отправилась в свою комнату и
сразу же засела за письменную работу, поклявшись себе, что не будет думать о
Джо слишком много. И все же одна мысль не давала ей покоя. Родители собирались
устроить прием в честь ее восемнадцатилетия, а она ни слова не сказала об этом
Джо. Праздник, — а точнее, первый бал, после которого она будет официально
признана совершеннолетней, — должен был состояться в «Копли Плаза» перед
самым Рождеством. Правда, Кларк и Элизабет не могли устроить такой же роскошный
прием, как тот, где она познакомилась с Джо, и все же был задуман большой
праздник, который Кейт уже на Правах взрослой предстояло открыть, пройдясь в
котильоне с каким-нибудь «молодым человеком из хорошей семьи». Даже платье —
узкое белое платье с атласным лифом и пышной отрезной юбкой из тончайшего газа
— было давно готово и ждало своего часа. Подражая балеринам с картины Дега,
Кейт собиралась собрать волосы в низкий пучок, а на шею надеть нитку настоящего
японского жемчуга, которую отец подарил ей после поездки в Гонконг.
Словом, большинство проблем было уже решено, однако главный
вопрос оставался открытым. Кейт очень хотелось пригласить Джо на свой первый
бал, но она не осмеливалась заговорить об этом с матерью: у Элизабет,
несомненно, было на этот счет свое мнение. С другой стороны, Кейт вовсе не была
уверена, что Джо сумеет вернуться в Нью-Йорк до Рождества, однако она
собиралась по крайней мере спросить его об этом и надеялась, что он что-нибудь
придумает. Впрочем, время у нее было: до бала оставалось еще около трех недель.
Размышляя над всеми этими вопросами, Кейт совсем позабыла о том, что на
противоположной стороне земного шара бушует война. Именно она спутала ей все
карты. Когда неделю спустя Кейт разговаривала по телефону с матерью, обсуждая
детали предстоящего праздника, она вдруг заметила в вестибюле одну из
однокурсниц, которая быстро бежала по проходу. Лицо девушки было мокрым от
слез, и Кейт сразу подумала, что у нее, очевидно, что-то случилось — может
быть, умер кто-то из близких. Девушка что-то выкрикивала, но Кейт не могла разобрать
— что именно, поскольку Элизабет как раз зачитывала ей список легких закусок,
которые должны были подать на празднике.
— Что ты сказала, мама? — переспросила она и
невольно поморщилась — в вестибюле появилась группа девушек, которые что-то
быстро и возбужденно говорили друг другу, и поднялся невероятный шум.
— Я сказала… Что?! — Голос Элизабет внезапно
прозвучал совсем тихо, словно она отвернулась от трубки аппарата. — Что ты
говоришь, Кларк?..
Кейт слышала на заднем плане голос отца, сказавшего что-то неразборчивое,
потом Элизабет неожиданно вскрикнула.
— Что случилось? Что-нибудь с папой?! — в тревоге
закричала Кейт. — Что ты молчишь, мама?!
Ее сердце заколотилось часто-часто, а ладони вдруг стали
мокрыми. На несколько ужасных мгновений Кейт как будто вернулась в тот день,
когда мать сказала ей о смерти отца. Стараясь справиться с собой, Кейт отняла
трубку от уха и, оглядевшись по сторонам, заметила, что многие девушки в
вестибюле плачут. Только тут до нее дошло, что Кларк ни при чем, однако почти
мгновенно Кейт поняла — случилось что-то еще более страшное.
— Что случилось, мама?! — снова крикнула она в
трубку. — Скажи же мне!
— Твой отец только что слышал по радио… — Элизабет
всхлипнула. Она явно была потрясена, растеряна, напугана; впрочем, как потом узнала
Кейт, переданное по радио сообщение повергло в шок всю нацию. — Япония…
Полчаса назад японцы бомбили Перл-Харбор и потопили много американских
кораблей. Убито несколько тысяч наших моряков… Господи, как это ужасно!
— Перл-Харбор?..
Кейт в растерянности огляделась. В вестибюле, где она
стояла, собралось уже больше двух десятков девушек, а наверху хлопали новые и
новые двери — другие студентки тоже спешили вниз. И из всех комнат доносился
звук работающих радиоприемников. Станции были разные, но все дикторы повторяли
одни и те же слова: Перл-Харбор, катастрофа, национальный позор, война. Их
заглушали громкие всхлипывания и уже не сдерживаемые рыдания — большинство
студенток поняли, что их отцы, братья и возлюбленные подвергаются смертельной
опасности. После столь коварного нападения Соединенные Штаты уже не могли не
вступить в войну, несмотря на все предыдущие обещания и заверения властей
предержащих. Япония бросила Америке вызов, и правительство просто обязано было
предпринять ответные шаги.
Еще раз убедившись, что с матерью и с отцом все в порядке,
Кейт быстро попрощалась и поспешила присоединиться к подругам, чтобы узнать
новые подробности трагедии. Девушки собрались в холле общежития. Здесь были
почти все, кто жил в этом корпусе. Кто-то принес приемник, и студентки слушали
новости в молчании, время от времени прерываемом глухими рыданиями. Кейт знала,
что в одной из верхних комнат живут две японки, учившиеся на последнем курсе
колледжа, однако сейчас их не было видно. Одному богу было известно, что они чувствовали
в эти минуты. Кейт, во всяком случае, не испытывала к ним никакой враждебности
— только жалость и сочувствие.
Лишь поздно вечером Кейт снова позвонила матери. Весь день
она слушала радио, и на душе у нее было тяжело. Спокойной и безопасной жизни
пришел конец. Кейт, правда, сомневалась, что японцы начнут бомбить территорию
США, как немцы бомбили Лондон, но дело было не в этом. Больше всего ее
тревожила опасность, которая грозила всем мужчинам призывного возраста. «Не
пройдет и недели, — думала она, — как они отправятся на войну. И
только бог знает, скольким из них суждено вернуться назад…»
Элизабет, к счастью, говорила почти спокойно — во всяком
случае, она определенно сумела взять себя в руки. Как и Кейт, она отлично
понимала, что молодым мужчинам и юношам по всей стране придется с оружием в
руках защищать свою родину, и втихомолку благодарила бога за то, что у нее нет
сына и что Кларку уже давно минуло шестьдесят. Они с Кейт поделились новостями.
Никто не сомневался, что японцы попытаются напасть снова, причем на этот раз
объектом атаки скорее всего станет калифорнийское побережье.
По радио сообщалось, что для организации обороны и защиты
городов на Западном побережье уже делается все возможное. В срочном порядке
возводились бомбоубежища, развертывались мобильные госпитали, проводилась
мобилизация добровольцев в отряды береговой охраны. Кейт предположила, что все
это — просто проявление паники, и Элизабет согласилась с ней. Она сказала, что
даже в Бостоне люди напуганы, растеряны и не знают, что предпринять. Элизабет
просила дочь немедленно вернуться домой, и Кейт пообещала, что приедет в
ближайшее время, но хочет дождаться, пока администрация колледжа распустит их
официально. На самом деле она не могла просто так взять и уехать — это было бы
слишком похоже на бегство, и Кейт было стыдно Перед другими девушками.
