В июне Кларк Александр и Стивени отправились к Энди, и это
только ухудшило состояние Кейт. Джулия снова была беременна, и это известие
едва не прикончило Кейт. Она уже знала, что не сможет больше иметь детей, и
оплакивала своих неродившихся близнецов чуть не круглыми сутками.
— Может, все к лучшему? — сказал ей однажды
Джо. — Мы с тобой уже не так молоды, чтобы заводить детей. Зато теперь у
нас будет больше времени друг для друга, и ты сможешь чаще ездить со мной…
Он надеялся убедить ее, однако Кейт его слова только
рассердили. Она не хотела никуда с ним ездить — ни Европа, ни Калифорния ее не
влекли. Она предпочитала сидеть дома и предаваться скорби.
Почти два месяца Джо буквально из кожи вон лез, стараясь
как-то ее подбодрить. Когда же из этого ничего не вышло, он прибег к своему
излюбленному способу решения всех проблем. Он сбежал. Ему было слишком тяжело
оставаться с Кейт, которая то злилась на него, то рыдала, запершись в спальне.
Казалось, она тоже обвиняет его в том, что случилось, и Джо понял — еще
немного, и он сойдет с ума по-настоящему. Ощущение вины преследовало его
неотступно, хотя он потратил немало времени и сил, убеждая себя, что он ни в
чем не виноват и им просто не повезло. Застарелые комплексы не желали
укладываться в рамки рациональных объяснений и самооправданий.
В конце концов, Джо снова начал ездить по всему миру, с
головой уйдя в свой бизнес, и общался с Кейт только по телефону. Однако каждый
его звонок домой заканчивался ссорой, и как прекратить этот кошмар, Джо не
знал. Он не знал, как вернуть Кейт, которая отдалялась от него с каждым днем
все больше и больше. Он ничего не мог поделать и от бессилия сам начал
срываться. Между ними пролегла пропасть, через которую уже нельзя было
перемахнуть одним прыжком, одним усилием. Джо нужно было либо строить мост,
либо начинать все сначала, а на это у него не было ни сил, ни времени.
Все лето Джо провел в поездках, и к концу августа они стали
почти совсем чужими друг другу. Редкие встречи не доставляли им никакой
радости, и в конце концов Кейт с детьми отправилась к родителям на мыс Код. Джо
остался в Лос-Анджелесе. На мыс Код ему не хотелось ехать по многим причинам.
Джо был уверен, что мать Кейт ненавидит его уже много лет, однако он не считал
себя обязанным доказывать ей что-либо. Джо считал себя правым. В конце концов,
он приехал домой, как только узнал о несчастье, он угробил несколько месяцев
своего драгоценного времени, чтобы сидеть с Кейт, пока она приходила в себя, и
не его вина, что этого оказалось недостаточно.
В сентябре Джо прожил дома целых две недели. Он надеялся,
что этого хватит, чтобы Кейт успокоилась. Но когда Джо сказал, что ему нужно
ехать в Японию, Кейт закатила грандиозный скандал.
— Опять?! — кричала она. — И когда ты только
прекратишь носиться по всему свету?
Медленно, но верно Кейт превращалась в самую настоящую
мегеру, и Джо пожалел, что вообще завел этот разговор. В такие минуты ему
хотелось уехать и больше не возвращаться.
— Я уже тысячу раз говорил тебе: я — председатель
совета директоров крупной корпорации и должен заниматься делами, чтобы не
потерять все, чего я уже добился, — ответил он, призвав на помощь все свое
самообладание. — Я был дома целых две недели! Разве тебе мало? Если мало —
можешь поехать со мной; я уже предлагал тебе это и готов повторить снова.
Он старался говорить спокойно, но его голос звучал холодно,
как голос постороннего человека.
— Никуда я ехать не собираюсь!
Кейт была несчастна, и это делало ее несговорчивой. Самые
разумные предложения Джо она воспринимала в штыки только потому, что они
исходили от него, что, естественно, не могло улучшить их отношения. Джо впервые
в жизни подумал, что если так будет продолжаться и дальше, то рано или поздно
он возненавидит Кейт. Она не оставила ему другого выбора. Та женщина, которую
он любил, исчезла, растворилась, а ей на смену пришла другая — сварливая, вечно
недовольная, скандальная. Джо понимал, что Кейт очень переживает из-за того,
что никогда больше не сможет иметь детей, но при этом она буквально убивала
его. А хуже всего было то, что она продолжала отчаянно нуждаться в нем,
нуждаться в его поддержке и помощи. Но собственные несчастья настолько затмили
ей разум, что Кейт просто не знала, как достучаться до Джо. Каждый раз, когда
она пыталась сделать это, она испытывала такой гнев и такое отчаяние, что
невольно отталкивала его. Они оба как будто блуждали в ночном лесу и были не в
силах найти друг друга во мраке.
Между тем Джо по-прежнему оставался единственным человеком,
который мог ей помочь. Кейт не переставала любить его; на самом деле она
ненавидела не его, а себя. Тысячи раз она воспроизводила в уме всю
последовательность событий и снова и снова спрашивала себя: какого дьявола она
вызвалась везти Кларка Александра в Гринвич в ту роковую пятницу? Если бы она
не сделала этого, ее близнецы были бы сейчас живы и здоровы! И вот теперь она
не только потеряла их, но и на всю жизнь осталась инвалидом, потому что в ее
глазах женщина, не способная иметь детей, была такой же калекой, как те, у кого
не хватало рук или ног.
— Ты просто убиваешь меня, Кейт! — сказал Джо в
один из уик-эндов, когда он случайно оказался дома. — Пойми, так дальше
продолжаться не может!
Он старался говорить так мягко и убедительно, как только мог,
но в этих словах Кейт увидела, угадала только одно — его желание убежать. О
том, что Джо действительно больше не может выносить ее гнева и постоянных
обвинений, она не подумала.
— Почему не может? — спросила она холодно.
— Потому что я не могу и не хочу натыкаться на каменную
стену каждый раз, когда возвращаюсь домой, — сказал Джо. — Ты должна
что-то с этим сделать. Постарайся перебороть себя. Я знаю, что тебе сейчас
очень больно. Ты потеряла ребенка… детей, но я не хочу, чтобы мы потеряли нас.
Такой исход казался ему более чем вероятным. Всего за
полгода женщина, которую он любил больше жизни, превратилась в самую настоящую
эринию — богиню мщения, — терзавшую его постоянными упреками и
обвинениями.
— У тебя уже есть двое детей, Кейт, — двое
отличных детей. Почему мы не можем быть счастливы вчетвером? Ведь я отношусь к
ним как к родным. Кларк Александр и Стивени — твои дети, а раз так — значит,
они все равно что мои. Кроме того, я не понимаю, почему ты не хочешь ездить со
мной?
Даже в Лос-Анджелес, а ведь у нас там дом. Мы там живем,
Кейт!..
Он готов был испробовать все средства, чтобы вернуть ее, но
Кейт словно не слышала его слов, а если и слышала, то не понимала, о чем он
говорит на самом деле.
— Я никуда не хочу ездить, потому что не хочу потакать
твоим глупым привычкам, — отрезала она.
Джо тоже начал злиться. Он хотел договориться по-хорошему,
но из этого снова ничего не вышло.
— Чего же ты хочешь? Сидеть дома и жалеть себя, как ты
делала это на протяжении последних шести месяцев? А тебе не кажется, что тебе
давно пора повзрослеть? Я не могу постоянно сидеть с тобой, держать тебя за
руку и лить вместе с тобой слезы! Это бессмысленно и глупо, потому что я не
могу вернуть детей, которых ты потеряла, и никто не может. Неужели ты до сих
пор не поняла, что нам просто не суждено иметь общих детей. Не мы это решаем,
Кейт!
