У Джо никогда не было собственной семьи, но зато он хорошо
помнил, как жил приемышем в семье двоюродного брата матери. Он действительно
был там никому не нужен, и это ощущение запомнилось ему на всю жизнь. Должно
быть, поэтому он считал свои доводы совершенно неопровержимыми, однако Кейт не
могла с ним согласиться. Сначала она едва не расхохоталась ему в лицо — до того
нелепой показалась ей эта аргументация, но Джо был совершенно серьезен, и Кейт
сказала:
— Ты не прав, Джо. Большинству детей, как правило, не
вредит, если у них появляются сводные братья или сестры. В подобных ситуациях
все зависит от родителей. Конечно, можно превратить в ад жизнь собственных
детей, если не любить их… В общем, я не буду делать аборт, — закончила она
тихо, но твердо, чтобы у него не осталось никаких сомнений. — Я люблю тебя
и хочу иметь от тебя ребенка. Я не могу убить его, потому что это наш ребенок!
В первую очередь потому, что он — наш, твой и мой, хотя есть и другие причины.
Джо ничего на это не сказал, однако остаток вечера он
просидел в своем кабинете и пришел в спальню, только когда Кейт уже легла. А на
следующий день он улетел в Мадрид, откуда собирался потом перебраться в Японию.
С Кейт Джо даже не попрощался — просто взял свой новенький портфель из
крокодиловой кожи и вышел. Хлопнула дверь, зашумел лифт — и все.
За целый месяц Джо позвонил ей всего три раза, что было
совсем на него не похоже, и разговаривал очень сухо и деловито. На вопрос,
когда он вернется, Джо ответил, что все будет зависеть от того, как скоро ему
удастся уладить накопившиеся проблемы. Кейт поняла — снова начались эти его
бесконечные переезды, переговоры, дела.
Джо прилетел в Нью-Йорк десятого февраля. Когда он добрался
до дома, дети давно спали, а Кейт сидела в гостиной и смотрела телевизор.
Услышав, что он открывает дверь, она вздрогнула от неожиданности — Джо даже не
предупредил, какого числа он приедет. Она не вышла ему навстречу — только
прислушивалась, как он возится в прихожей, снимая пальто и ботинки. Наконец Джо
появился в гостиной и медленно приблизился к дивану.
— Как дела, Кейт? — спросил он небрежно, и Кейт
поняла — он все еще сердится или, точнее, пытается воздействовать на нее своей
холодностью. Ей, впрочем, было нисколько не легче от того, что она это
понимала.
— Нормально, — ответила она, слегка пожав плечами,
и внимательно посмотрела на него. — А у тебя?
Джо сел в кресло напротив.
— Ничего… Устал я что-то. — Он потер руками глаза.
Несмотря на выработанную за годы привычку,
трансатлантический перелет сказался на нем сильнее, чем можно было
предположить. «А может, — со страхом подумала Кейт, — Джо действительно
стареет? Но .сорок три года — разве это старость?..»
На самом деле она была ужасно рада видеть Джо. За месяц Кейт
успела основательно соскучиться, и сейчас ей очень хотелось обнять его и
прижать к себе, но она не осмеливалась.
— Мои дела в порядке, — решительно сказал Джо и
выпрямился. — Ну, а ты? Ты что-нибудь… решила?
Кейт не нужно было долго думать, чтобы понять, что он хочет
узнать.
— Я не сделала аборта и не собираюсь, если ты это
имеешь в виду, — сказала она, глядя в сторону.
Кейт тоже устала, но отступить не могла — ведь от того, кто
победит в этом поединке, в этом столкновении характеров и воли, зависела жизнь
крохотного, еще не родившегося существа. «Грустно, — подумала она, —
очень грустно и очень жалко, если все кончится…»
— Это я знаю. — Неожиданно Джо пересел к ней на
диван и, обняв ее за плечи, привлек к себе. — Не понимаю, зачем тебе так
нужен этот ребенок! — проговорил он устало и грустно, но он больше не
злился, и Кейт испытала огромное облегчение.
— Потому что я люблю тебя, дурачок, — ответила она
и ткнулась носом ему в грудь чуть ниже узла галстука.
— Я тоже тебя люблю. И все-таки, нам в нашем положении
не стоило бы заводить ребенка. Это глупо и безответственно, но раз он уже есть,
я… Я как-нибудь это переживу. Только не рассчитывай, что я буду менять ему
пеленки и не спать по ночам, если ему вздумается кричать! Я уже старик, Кейт, и
мне нужно спать по ночам — это мне сказал врач.
Джо посмотрел на нее с неловкой улыбкой, и Кейт прижалась к
нему еще крепче, чувствуя, как сильно она его любит.
— Мы назовем его Джо Олбрайт-младший, — сказала
она, устраиваясь рядом с ним поудобнее. — И ты никакой не старик, Джо! Ты
еще совсем молодой.
— Это только кажется, потому что я не сижу на одном
месте, но на самом деле…
В последнее время Джо часто задумывался о своем возрасте. Он
ничего не говорил Кейт, но неделю назад, в свой последний приезд в Рим, он
специально пошел на службу в один из католических соборов, а потом еще долго
сидел на скамье, раздумывая о том, что, как ни суди, старость уже не за горами.
Джо никогда не был особенно религиозным, но из церкви он вышел с твердым
убеждением, что они с Кейт должны сохранить этого ребенка. «Ведь это так много
для нее значит!» — сказал он себе тогда, но в глубине души Джо знал — дело не
только в этом. Было что-то еще, чему он никак не мог подобрать подходящего
названия.
— Надеюсь, ты больше не будешь падать в обморок? —
спросил он с шутливой серьезностью. — Очень тебя прошу: не делай этого. Когда
ты свалилась без чувств, я сам от страха чуть не отправился к праотцам. Кстати,
как ты себя чувствовала все это время?
— Знаешь, неплохо. Я была у врача, и он сказал, что все
в порядке.
Кейт была ужасно рада, что Джо передумал, поэтому не
решилась сказать ему, что у нее, возможно, будет двойня. Врач сообщил ей это во
время последнего осмотра, так как, по его мнению, у нее слишком быстро
увеличивался живот. Сама Кейт только обрадовалась этому, но для Джо подобная
новость могла оказаться последней каплей. Ему понадобился месяц, чтобы
смириться с мыслью, что у него будет сын или дочь, и Кейт было страшно подумать
о том, что он сделает и скажет, когда узнает, что у него будет двое детей.
Потом они пошли в кухню, и Кейт, готовя еду, весело болтала,
рассказывая ему, что она делала все это время, какие книги читала, с кем
встречалась, где бывала. Джо всегда нравилось слушать, как она говорит, он
любил смотреть на нее, любил ее живость и энергию, любил ее тело, но больше
всего он любил те ощущения, которые он испытывал в ее присутствии. Каким-то
образом Кейт удавалось заразить его своей жизнерадостностью, передать ему свой
неиссякающий оптимизм, пробудить в нем новые силы. Именно это влекло его к ней
с самого первого дня их знакомства.
В тот вечер они долго сидели за столом и разговаривали обо
всем на свете, и когда пришла пора ложиться спать, они снова были лучшими
друзьями. За прошедший месяц Джо соскучился по Кейт не меньше, чем она по нему,
и это помогло им справиться с остатками напряженности и неловкости. Уже лежа в
постели, Джо неожиданно задумался, каким он будет, этот ребенок, которого Кейт
носила во чреве. На кого он будет похож? Чей у него будет характер? Джо
по-прежнему не был в восторге от сложившейся ситуации, но он знал, что если ему
суждено иметь сына или дочь, он предпочел бы, чтобы этот ребенок был от Кейт, и
ни от кого другого.
