Наступила весна, и Джо стал все чаще и чаще летать в
Калифорнию, где он создавал представительство своей авиакомпании. Летом он уже
проводил в Лос-Анджелесе целые недели, и в конце концов предложил Кейт приехать
к нему. Захватив с собой обоих детей и няню, Кейт вылетела в Калифорнию на
собственном самолете компании. В Лос-Анджелесе они поселились в
«Беверли-Хиллз»-отеле, где Джо снял для них пятикомнатный номер.
Поначалу Кейт нравилось в Калифорнии. Она много ходила по
магазинам, возилась с детьми, купалась в бассейне отеля и глазела на звезд
кино, которых в Беверли-Хиллз было видимо-невидимо. Джо все свое время проводил
в офисе; он возвращался в отель только после полуночи, а уходил в шесть, и так
— каждый день, включая выходные. Джо старался укрепиться на Западном побережье,
где его теснили другие авиакомпании, а для этого ему необходимо было
организовать новые маршруты. Намеченный им план впечатлял своим размахом: он
планировал открыть отделения «Джо Олбрайт Транс Уорлд» во многих странах, с
которыми пока еще не было прямого авиасообщения, что требовало огромных
капиталовложений и еще большего труда.
В сентябре Джо вылетел сначала в Гонконг, а оттуда
перебрался в Японию. Кейт с ним не поехала — она считала, что это слишком
далеко, а ей не хотелось надолго оставлять детей на попечении няньки. Джо
звонил ей каждый день и подробно рассказывал о том, где он был и что делал, и
Кейт оставалось только удивляться, как он все успевает. В самом деле, Джо,
казалось, решал одновременно не меньше десятка сложнейших задач, не считая
всяких мелочей. Он продолжал руководить своей корпорацией, конструировал новые
самолеты и моторы, планировал экспансию на Ближний Восток, где, как он
утверждал, люди «еще не познакомились со скоростными и надежными аэропланами
Джо Олбрайта», и испытывал новые машины. Неудивительно, что он пребывал в
постоянном нервном напряжении, поэтому даже когда он разговаривал с Кейт по
телефону, голос его звучал по-деловому сухо.
Кейт все понимала и прощала его; единственное, что она не
могла взять в толк, это почему Джо непременно должен все делать сам. В его
фирме работало достаточно компетентных специалистов — юристов, менеджеров,
инженеров, испытателей, на плечи которых Джо мог без опаски переложить хотя бы
часть своих забот. Однако он по-прежнему предпочитал делать все сам, и Кейт
начала подозревать, что ему это попросту нравится. Джо был одержим работой, и
она волновалась, как бы он не надорвался.
Но вскоре ее стали одолевать другие мысли. Как-то в начале
октября она напомнила Джо, позвонившему ей из очередной медвежьей дыры где-то
на Хоккайдо, что он не был дома уже два месяца и что она не против как-нибудь с
ним повидаться.
— Что я могу сделать, Кейт? Не могу же я разорваться на
части! Трудно быть в десяти местах одновременно.
И все-таки он пообещал, что через неделю будет в Нью-Йорке,
вот только посетит сначала испытания в Лос-Анджелесе. Однако, когда Джо уже
собирался лететь в Нью-Йорк, к Кейт, разбился один из его летчиков-испытателей,
и ему пришлось потратить несколько дней, чтобы установить причины катастрофы.
Виновницей аварии оказалась крупная птица, попавшая в воздухозаборник
двигателя, тем не менее Джо счел своим долгом побывать в Новом Орлеане, где
жили родители погибшего пилота, чтобы лично принести им свои соболезнования.
Когда Джо, наконец, оказался в Нью-Йорке, он устал настолько, что был не в
состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой.
— Ты себя в гроб загонишь своей работой! —
упрекнула его Кейт. — На кого ты стал похож?! Почему бы тебе не
попробовать управлять своей корпорацией отсюда, из Нью-Йорка, как делают это
все уважающие себя миллионеры? Ведь Генри Форд не ездит по всем своим заводам и
не помогает рабочим закручивать гайки. Он руководит всем из своего кабинета — и
ничего, по-моему, его империя процветает. Почему ты не можешь так же?
— Потому что империя Форда гораздо старше моей фирмы. У
него все давно организовано и налажено. Уверяю тебя, когда Генри Форд Первый
создавал свое производство, он тоже носился по всей стране как наскипидаренный
и закручивал гайки — как в прямом, так и в переносном смысле. И я должен делать
то же, если хочу чего-нибудь добиться! — раздраженно закончил он.
Джо слишком устал, чтобы сдерживаться — он постоянно был
занят, постоянно куда-то спешил, бежал или летел. В отличие от него, Кейт
буквально изнывала от скуки. Дети отнимали у нее не слишком много времени, к
тому же она сильно скучала без Джо. Ей очень его не хватало, и порой Кейт
чувствовала себя самой настоящей соломенной вдовой. Она знала, что Джо любит ее
по-прежнему, однако это знание почему-то не очень помогало. Ей хотелось видеть
его, чувствовать, прикасаться к нему.
— Но, может, ты попробуешь поручить помощникам хотя бы
часть работы? — робко предложила она. — Пусть они летают в Токио и в
Колорадо и отчитываются перед тобой по телефону.
— Пойми, я не могу просиживать штаны в кабинете именно
потому, что мои работники разбросаны по всему земному шару! — воскликнул
Джо. — Мы все еще развивающаяся фирма, и проблемы, которые возникают перед
моими людьми на местах, зачастую могу решить только я. Например, японцы не
станут слушать никого из моих заместителей, потому что для них они вообще
никто…
— Я все понимаю, — перебила Кейт. — Но и ты
меня пойми. Мне без тебя скучно и одиноко.
— Так займись чем-нибудь! — раздраженно бросил
Джо. — Больше гуляй с детьми или снова наймись на работу в Красный Крест.
Найди себе дело, Кейт! Не могу же я постоянно тебя развлекать!
Такими или примерно такими были все их разговоры. Джо
слишком уставал и просто отмахивался от нее. Когда же они беседовали по телефону,
он иногда вспыхивал буквально как порох и бросал трубку. У Кейт даже начало
складываться впечатление, что он просто не хочет понять ее точку зрения,
которая казалась ей самой предельно простой и ясной: ей было тридцать лет, у
нее был любимый муж, но большую часть времени она проводила одна. Без него она
ходила в гости, без него проводила выходные и праздники, без него ложилась и
вставала по утрам. Часто, получив приглашение на прием или вечеринку,
адресованное мистеру и миссис Олбрайт, она была вынуждена браться за телефон и
объяснять, что мужа нет в городе, потому что в Калифорнии закапризничал новый
двигатель, и Джо не вернется, пока не выяснит причину.
Между тем приглашали их часто: Олбрайты пользовались в
Нью-Йорке популярностью благодаря успехам Джо, сумевшего за восемь лет стать
одним из флагманов самолетостроения. Раньше он был известен, как талантливый
летчик, но никто не ожидал, что он проявит себя поистине гениальным
предпринимателем. У Джо не было никакой теоретической подготовки, он не заканчивал
ни Гарвардской и никакой другой бизнес-школы, однако действовал он практически
без ошибок, инстинктивно выбирая лучший из десятка возможных вариантов и
устраняя конкурентов недрогнувшей рукой. Все, к чему он ни прикасался,
превращалось в золото, или, точнее, в сотни тысяч и миллионы долларов, которые
оседали на счетах фирмы и его личном счету.
К сожалению, деньги — сколько бы Джо их ни зарабатывал — не
могли согреть Кейт долгими одинокими ночами. Она скучала по нему даже больше,
чем когда он воевал в Англии, и со временем его постоянные отлучки пробудили в
ней прежние страхи. Грозный призрак одиночества снова ожил в ее душе, но Джо
был слишком занят, чтобы заметить происшедшие с ней перемены. Единственное, на
что он обратил внимание, это на то, что стоило ему переступить порог
собственного дома, как Кейт тут же начинала жаловаться, что совсем его не
видит. Это, в свою очередь, заставляло его все больше замыкаться в себе, и Кейт
чувствовала себя брошенной. Она отчаянно нуждалась в Джо, но достучаться до
него ей с каждым днем становилось все труднее и труднее.
