– Возможна ошибка в определении координат из-за компьютерного сбоя? – спросил командир.
– С вероятностью 99,9 процента – исключена. Во-первых, чувствительная «начинка» навигационной системы во время сбоя не пострадала, поскольку ее энергоснабжение автоматически переключилось на автономную систему питания. Вырубились только голоэкраны, а в штатном режиме они замкнуты на основную энергетическую систему. Во-вторых, я трижды перепроверил все данные и расчеты каждого из имеющихся средств подводной навигации. Результат – тот же. Предлагаю подвсплыть на перископную и уточнить наше пространственное положение методами астронавигации.
– Принято! – сказал командир и скомандовал: – Боевая тревога! Приготовиться к всплытию на перископную глубину для астроориентирования! Рулевой – дифферент на корму десять градусов, всплываем на двадцать пять метров!
– Есть! Дифферент на корму десять градусов, всплытие на двадцать пять метров! – четко отрапортовал рулевой, плавно двинув на себя обе ручки управления движением крейсера.
– Расчетная глубина! – через пару минут доложил, глянув на приборы, штурман.
– Поднять антенны и перископ! – скомандовал командир.
– Приступаю к определению нашего местоположения! – сообщил штурман, разворачивая два дополнительных голоэкрана.
На несколько минут в центральном посту «Аскольда» словно воцарился вакууум, офицеры затаили дыхание, хотя режим «Тишина» на подлодке не объявляли. Штурман напряженно колдовал над приборами, время от времени издавая невнятные звуки, похожие на «нунихренасебе!».
– Все сходится! – оторвавшись наконец от голоэкрана, обратился штурман к командиру. – Наши координаты: 37 градусов 44 минуты северной широты и 120 градусов 27 минут западной долготы. Другими словами – мы в двадцати милях к западу от Сан-Франциско… И, кстати, связи с навигационным спутником нет!
– И со штабом флота – тоже! – добавил старший офицер.
– БЧ-4 – центральному посту! «Поповы», мать вашу, что со связью? – схватив манипулятор, прорычал Шарыгин.
– ЦП – БЧ-4! Пока не знаем, но тестирование показывает, что антенный комплекс в полном порядке! – растерянно ответил командир связистов. – Пару минут – все выясним!
– Может, поднимем антенну РЛС? – полупредложил-полуспросил старший офицер.
– Засекут! – напомнил штурман.
– И что? – поднял бровь старший. – Что нам америкашки сделают? Да и япам сейчас не до нас будет! А уточнить обстановку надо!
– БЧ-7 – Центральному! Поднять антенну РЛС! – решившись, скомандовал командир. – Акустик! Что слышно?
– Центральный, докладывает гидроакустик. Контакт по пеленгу двести восстановлен! Дистанция – двадцать два кабельтовых! – ответил гидроакустик. – По пеленгу триста двадцать удаление шестьдесят кабельтовых, отчетливо слышу шумы винтов группы надводных кораблей. Классификации не поддается – аналогов компьютер не нашел.
– Пеленг триста двадцать, дистанция шестьдесят – это у самого входа в залив! Интересно, кто это решил встретить япов? – задумчиво произнес штурман.
– Центральный – БЧ-7! Наблюдаем множественные воздушные и надводные цели. Часть из них идентифицируется как японцы. Они, судя по всему, поднимают самолеты. Но кроме них над заливом видим до двадцати скоростных объектов. А у самого порта четыре надводных цели. Одна из которых ну очень большая! Как бы не авианосец!
– Американский авианосец – это из области фантастики! – усмехнулся Шарыгин. – Но посмотреть на такое интересно! БЧ-5 – Центральному! Накопители в боевой режим! Рулевой! Самый малый! Курс – триста двадцать!
Наблюдение за развернувшимся сражением только добавило загадок. Японцы, конечно, запинали противника, но неожиданно американцы ответили чем-то вроде противокорабельных ракет. И вполне определенные сомнения внесли «поповы», доложив, что связная аппаратура в полном порядке – просто «свои» спутники пропали, а вместо них летают какие-то чужие, работающие на иных частотах и другим кодом. Причем спутников на порядок больше. И с американского побережья транслируется огромное количество сигналов, что совершенно не соответствует обычному довольно убогому фону.
Через полчаса специалисты БЧ-4 смогли перевести береговые и спутниковые радиосигналы в привычную кодировку. Большая часть из них оказалась дальновизирной – передавали изображение.
– Так, мне кажется, я понял, что это был за электромагнитный импульс и где мы находимся! – просмотрев несколько телепередач, озабоченно сказал Шарыгин. – Не так давно вот так же «повезло» нашим летунам в Индийском океане!
– Это те, которые за халифатским линкором охотились и в параллельный мир угодили? – почему-то вполголоса уточнил старший офицер.
Командир кивнул. По центральному посту пронесся дружный вздох – не каждый день вдруг оказываешься в другом мире.
– К счастью, теперь отсюда есть выход! – успокоил подчиненных Шарыгин. – Если это, конечно, тот самый мир – местные ребята, у которых я замечательно провел отпуск, утверждали, что реальностей сорок девять штук!
– Ох, командир, твоими бы устами… – напряженно сказал штурман. – И как нам теперь с этими твоими друзьями связаться?
– Пока никак! – огорошил командир. – Мы такой вариант, сами понимаете, не обговаривали. Думаю, что, когда командование узнает, что мы провалились, само выйдет на них, а уж они свяжутся с нами! Спокойно, ребята, Россия нас не оставит!
Глава 15
Подготовка к экспедиции проходила на базе российских Космических войск, которым и принадлежали стратокрейсеры. Уже на месте выяснилось, что их всего два – «Аврора» и «Паллада». Непосредственная подготовка «Авроры» много времени не заняла – огромный воздушный корабль обслуживался с той же простотой, что и самолет. Но нам пришлось задержаться – ждали результатов испытаний на прочность различных материалов.
Казаки и офицеры Атаманского полка, в том числе наши старые знакомые Олег Эйвазов и Максим Соколов, прибыли на базу к вечеру. Олег должен возглавить десантный наряд на «Авроре».
При ближайшем рассмотрении стратокрейсеры оказались немного иными по форме и содержанию, нежели на изображении. Конструктивно они походили на матрешку или подводную лодку – один корпус внутри другого. Поскольку имели два корпуса, вложенных один в другой – легкий и прочный. Только в отличии от подлодок, прочным был внешний, а легким внутренний. Маневровые и ходовые двигатели, вспомогательные агрегаты и цистерны с водой, служащей топливом плазменным турбинам находились под надежной наружной броней, грузовой и жилой отсеки располагались во внутренней легкой капсуле. Обшивка реально была настоящей броней – материал представлял собой сложный полимер, армированный мономолекулярными вольфрамовыми нитями. Толщина местами достигала ста миллиметров. Масса кораблей с полной загрузкой составляла восемьсот тонн.
