– Но ты родилась в той жизни! И ты – ее часть, даже
если тебе этого не хочется. Зачем мне было унижаться и извиняться перед тобой?
Хотя бы от этого меня избавила! Хотя бы сказала, кто ты есть, чтобы я не
чувствовал себя богатым идиотом. Когда, интересно, ты собиралась мне сказать?
Или никогда? Так бы и строила из себя простушку, а я бы ползал вокруг и
извинялся за то, что я это я, за свои деньги, за привычный мне образ жизни?
Теперь мне понятно, что ни в какой однокомнатной квартирке-студии ты не живешь,
ведь так? Весь особняк твой, да? – Он жег ее взглядом. Она ему все
наврала!
– Да, дом мой. Когда я открыла центр, хотела переехать
в Гарлем, но отец не пустил. Заставил меня купить этот дом, а я не знала, как
тебе это объяснить.
– Ну, слава богу, что в вашей семье есть разумный
человек. Тебя бы в этом Гарлеме пристукнули в темном переулке в два счета. И
сейчас могут. Ты же не Мать Тереза, опомнись, Кэрол! Ты наследница из богатой
семьи, точно так же, как я, только я свое наследство получил в гораздо более
юном возрасте. Теперь я сам – богатый человек. И знаешь, что я тебе скажу? Если
кому-то это не нравится – это не моя проблема, потому что я такой, какой есть.
Может быть, когда-то и ты перестанешь за это извиняться. А пока этого не случилось
и ты не поняла, что нет ничего страшного в том, чтобы быть тем, кто ты есть,
изволь не врать другим и не делать вид, что ты совсем не такая. Это было
нечестно с твоей стороны, я чувствую себя круглым идиотом. Я на днях позвонил в
ассоциацию выпускников Принстона и отчитал их за то, что они по ошибке не
включили тебя в каталог выпускников. И мне сказали, что такой студентки у них
никогда не было – я же, как ты понимаешь, считал, что твоя фамилия – Паркер.
Тогда я решил, что ты обыкновенная мошенница. А оказалось, ты обыкновенная
лгунья! Когда между мужчиной и женщиной завязываются отношения, у них есть
обязательство друг перед другом – быть честными, невзирая ни на что. Да, у меня
есть яхта. Да, у меня много денег. И у тебя тоже. Да, ты – Ван-Хорн. И что с того?
Но после того как ты меня обманула, как я могу тебе верить? Я потерял к тебе
доверие, и если честно, то и желание быть с тобой вместе. Боюсь, Кэрол, пока ты
не поймешь, кто ты есть и кем хочешь быть в конечном итоге, нам друг другу
сказать нечего.
Чарли был так потрясен, что его била дрожь. Кэрол тоже
дрожала. Ей было обидно, что правда выплыла в такой форме, но в каком-то смысле
это было облегчением. Она ненавидела себя, когда обманывала его. Одно дело – не
признаваться в своем происхождении коллегам в центре, и совсем другое – врать
Чарли.
– Чарли, я просто хотела нравиться тебе не потому, что
у меня такая фамилия, а потому, что я такая, какая есть.
– Что же ты думала? Что мне нужны твои деньги? Это
смешно, ты сама это понимаешь. Ты все наши отношения превратила в фарс, а твое
вранье означает, что ты меня ни в грош не ставишь!
– Я соврала только насчет фамилии и своего
происхождения. Это не самое главное. Я – это я. И прости меня, пожалуйста. Ты
прав, не надо мне было этого делать. Но я сделала. Наверное, больше из страха.
А поскольку ты знал меня под именем Кэрол Паркер, трудно было объяснить, кто я
на самом деле. Господи, ну я же никого не убила! И твоих денег не украла.
– Ты украла мою веру, а это гораздо хуже.
– Чарли, прости! По-моему, я тебя полюбила. – При
этих словах по щекам Кэрол покатились слезы. Она считала, что сама все
разрушила, и горько раскаивалась.
– Я тебе не верю! – зло бросил Чарли. – Если
бы ты, как говоришь, меня полюбила, то не стала бы мне врать. Ты доверяла бы
мне.
– Я совершила ошибку, людям свойственно ошибаться. Мне
было страшно, я только хотела, чтобы ты любил меня такой, какая я есть.
– Я и полюбил тебя. Только, выходит, неизвестно кого. Я
влюбился в Кэрол Паркер, простую девушку из небогатой семьи, без гроша за
душой. А ты оказалась совсем другим человеком. Наследницей миллионов, подумать
только!
– Это так ужасно? Ты меня никогда не простишь?
– Может, и никогда. Ужасно, Кэрол, было то, что ты мне
наврала. Вот что самое ужасное. – Чарли отвернулся и стал смотреть в окно.
Долго стоял, не говоря ни слова. Сегодня уже много было сказано, на всю жизнь
хватит.
– Хочешь, чтобы я ушла? – прошептала Кэрол. Он не
сразу ответил, потом кивнул.
– Да, лучше уйди. Я больше не смогу тебе верить. Ты мне
почти два месяца лгала. Это не шутки! Все кончено, Кэрол!
– Прости меня, – совсем тихо проговорила она.
Чарли так и стоял к ней спиной. Ему не хотелось видеть ее
лица, слишком больно было. Роковая причина была слишком серьезной.
Кэрол беззвучно покинула квартиру и закрыла за собой дверь.
Дрожа, она села в лифт. Она твердила себе, что это абсурд. Его рассердило ее
богатство, тогда как он на самом деле еще богаче. Но дело было не в деньгах,
она это понимала. Чарли взбесила ее ложь.
Она вернулась домой на такси и все надеялась, что он позвонит.
Он не позвонил. Ни в этот день, ни на другой. Кэрол постоянно проверяла
автоответчик. Прошло несколько недель, а звонка от Чарли так и не последовало.
Кэрол поняла, что это действительно конец. Он так и сказал в тот вечер. Он
сказал, что для него все кончено, что он никогда не сможет ей верить. Каковы бы
ни были ее намерения, она разрушила доверие, тот священный столп, на котором и
держатся отношения. Он больше не желает ни видеть ее, ни говорить с ней, ни
быть вместе. Теперь она знала, что любит его, но это уже ничего не изменит.
Чарли ушел от нее навсегда.
Глава 16
До Дня Благодарения оставалось совсем немного. Адам и Мэгги
проводили вечер в его пентхаузе, когда она вдруг заговорила о предстоящем
празднике. Теперь, когда они так часто стали бывать вместе, Мэгги захотелось
провести День Благодарения с Адамом. И она спросила, собирается ли он увидеться
с детьми на праздник. Мэгги их еще ни разу не видела, оба считали это
преждевременным. Они почти все ночи проводили вместе, и Адаму было с ней очень
хорошо, но он говорил, что их отношения еще не прошли испытания временем и пока
это еще только тест-драйв.
– День Благодарения? – Он не понял. – А что?
– Ты будешь его отмечать с детьми?
– Нет, Рэчел с детьми поедет к родителям мужа, в Огайо.
Праздники мы с детьми проводим попеременно. В этом году – ее очередь.
Мэгги улыбнулась. Решила, что для нее это хорошая новость.
Она уже забыла, когда в последний раз проводила День Благодарения с близкими
людьми. Наверное, в раннем детстве, да и то вряд ли. Однажды они с мамой
запекали индейку, но мать была так пьяна, что не дождалась готовности и
вырубилась, так и не попробовав праздничного блюда. И Мэгги сидела одна на
кухне и ела. Но по крайней мере мама была дома, хотя и валялась в соседней
комнате без чувств.
– Может, нам вместе его провести? – Мэгги
прижалась к Адаму и подняла глаза.
