– Нет, – ответила Кэрол. – Только я бы ее
покупать не стала, даже если бы у меня были деньги. Но ты имеешь полное право
распоряжаться своими деньгами, как тебе нравится. Ты много делаешь для людей
через свой фонд. Я же считаю своим долгом жить так, чтобы все отдавать другим.
– Но надо же думать и о себе.
– Я думаю. Но мне даже зарплату в центре получать
неловко. Потому что кому-то эти деньги нужны больше, чем мне.
– Но питаться, платить за квартиру ты же должна! –
воскликнул Чарли. Его подобные угрызения совести никогда не мучили. Он в юном
возрасте унаследовал огромное состояние и на протяжении долгих лет распоряжался
им очень ответственно. Он получал удовольствие от роскоши, от предметов
искусства, которые коллекционировал, а больше всего – от своей яхты. И никогда
ни перед кем за нее не извинялся, да ему подобная мысль до знакомства с Кэрол
не пришла бы в голову. У них были разные жизненные позиции, но Чарли надеялся,
что это не повлияет на их отношения.
– Наверное, я впадаю в крайности, – продолжала
Кэрол. – Но, живя так аскетично, я верю, что искупаю свои грехи.
– Что-то я не вижу никаких грехов, – серьезно
возразил Чарли. – Я вижу замечательную женщину, всю жизнь посвятившую
служению другим и работающую до изнеможения. Тебе надо больше отдыхать.
– Вот я с тобой и отдыхаю, – кротко проговорила
она. – Я всегда отдыхаю душой, когда мы вместе.
– Я тоже. – Он улыбнулся и снова ее поцеловал. Ему
нравилось с ней целоваться, хотелось пойти дальше, но он пока не осмеливался.
Он знал, что Кэрол страшится привязанности, боится снова обжечься, да и своих
страхов у него хватало. Он боялся того же и вечно выискивал какую-нибудь
скрытую причину, чтобы разорвать отношения. В случае с Кэрол эта причина была
прямо на поверхности, развеваясь, словно флаг. Кэрол была человеком другого
круга. Она не молодая богатая наследница, не светская львица, она даже осуждает
его образ жизни, хотя полностью принимает его самого. Самый большой вопрос был
в том, сумеет ли Кэрол преодолеть свое предубеждение и принять его образ жизни.
Если они решат быть вместе, ей придется сделать над собой усилие и принять это
несоответствие, впрочем, и ему тоже. В данный момент Чарли почти не сомневался,
что с этой проблемой они справятся. Это в большей степени зависело от Кэрол,
чем от него. Это ей предстояло примириться с его шикарной жизнью и перестать ее
бояться, побороть в себе стремление бежать.
Он отвез ее на такси домой и поцеловал на прощание. Кэрол не
пригласила его к себе, ведь она уже говорила, что у нее беспорядок. Он еще ни
разу не был у нее дома, но представлял себе, что жить в такой тесноте непросто.
Прощаясь, Чарли чмокнул ее в нос, и она рассмеялась, увидев,
что он перепачкал лицо ее зеленым гримом, который она до конца так и не смыла.
– Завтра я позвоню, – пообещал Чарли, возвращаясь
в машину. – Насчет балета не беспокойся, на той неделе обязательно сходим.
Она помахала рукой и скрылась за дверью.
Чарли вернулся домой. Без Кэрол его квартира казалась совсем
пустой. Кэрол одним своим присутствием оживляла пространство его жизни,
заставляла биться с надеждой его сердце.
Глава 15
Секретарша сообщила Чарли, что билеты на балет куплены на
пятницу. Давали «Жизель», знаменитую постановку. Чарли оставил сообщение для
Кэрол и сел просматривать почту. Пришло, в частности, новое издание каталога
выпускников Принстона, и он ради интереса стал искать в нем имя Кэрол. Чарли
знал год ее выпуска, так что это было несложно. Чарли пролистал соответствующие
страницы, но не нашел ее фамилии и удивился.
Постарался припомнить получше и повторил поиск. Фамилии
Кэрол в каталоге не было. Странно. Он решил оказать Кэрол услугу, чтобы ей не
пришлось тратить время самой, поскольку в том, что она захочет внести
исправления, он не сомневался. Он поручил своей секретарше связаться с
ассоциацией выпускников и указать на оплошность. Продиктовал полное имя – Кэрол
Энн Паркер – и назвал год выпуска.
После обеда Чарли сидел над финансовыми отчетами, когда по
селектору позвонила секретарша. – Мистер Харрингтон, я дозвонилась до
ассоциации выпускников, как вы просили. Сообщила им сведения о ней и год
выпуска. Мне сказали, что среди выпускников Принстона такой выпускницы не было.
Я попросила перепроверить, они посмотрели еще раз. Похоже, она не училась в
Принстоне. Во всяком случае, в ассоциации мне сказали именно так.
– Абсурд какой-то! Дайте мне их номер. Я сам
позвоню. – Его разозлило это сообщение. Можно себе представить, как будет
раздосадована Кэрол. В ее автобиографии черным по белому написано, что она
окончила Принстон.
Он позвонил, и ответ был тот же. Надо сказать, там тоже были
раздражены и уверяли, что ошибки быть не может. Кэрол Энн Паркер никогда не
училась в Принстоне. И даже больше того: никто с таким именем никогда туда не
поступал, ни на один факультет. Обескураженный Чарли повесил трубку. По спине
пробежал холодок. Презирая себя, он набрал номер факультета социальной защиты
Колумбийского университета. И услышал тот же ответ. Она и в Колумбии никогда не
училась. Он положил трубку, уверенный, что роковой изъян найден. Женщина, в
которую он влюбился, оказалась мошенницей. Кем бы она ни была, как бы
бескорыстно ни трудилась на ниве социальной защиты, у нее не было тех дипломов,
какими она хвалилась, а значит, миллион долларов из его фонда она выманила
обманным путем, за счет подложных рекомендаций и лживой репутации. Это было
практически преступление – только деньги она брала не для себя, а на помощь
другим. Чарли не знал, что ему делать с этой информацией. Требовалось время ее
осмыслить и переварить.
Во второй половине дня Кэрол позвонила, и он впервые за все
время их знакомства не поднял трубку. Он не мог просто взять и исчезнуть из ее
жизни, ему требовалось объяснение. Но сперва нужно было привести в порядок
мысли, ведь через два дня им так или иначе предстояло идти на «Жизель». Чарли
решил до этого ничего не предпринимать и ни о чем не говорить Кэрол. Ближе к
вечеру он перезвонил ей, сказал, что в совете учредителей решаются неотложные
вопросы и они не увидятся до пятницы. Она ответила, что все понимает, у них
такое тоже случается. Однако, положив трубку, Кэрол мысленно удивилась его
непривычной холодности. На самом деле Чарли с трудом сдерживал себя. Он чувствовал
себя обманутым, все его надежды рухнули. Женщина, которая завладела его
сердцем, оказалась лгуньей.
Следующие два дня превратились в мучительное ожидание. Перед
театром он заехал за Кэрол в центр. Кэрол выглядела обворожительно. Она надела
подобающее случаю маленькое черное платье, туфли на высоких каблуках и даже
скромное меховое манто. Все как положено, даже жемчуг в ушах, – Кэрол
сказала, что это серьги ее матери. Теперь он не верил ни единому ее слову.
Солгав насчет Принстона и Колумбии, она зачеркнула все, что могло между ними
быть. Он ей больше не верил. Кэрол заметила, что Чарли как-то неестественно
напряжен. Спросила, все ли в порядке, Чарли молча кивнул. По дороге в
Линкольн-Центр он не проронил ни слова, в театре тоже отмалчивался. Кэрол
видела, что у него ужасное настроение. Оставалось только предположить, что у
него в фонде случилась какая-то катастрофа.
