– Нет, не фрахтуем. – Он ответил только на вторую
часть вопроса.
– Это яхта Адама? – Чарли говорил, что Адам
преуспевающий адвокат, да и родня у него при деньгах. Он покачал головой, потом
набрал воздуха.
– Нет, моя. – В комнате повисло мертвое молчание.
Кэрол внимательно смотрела на него.
– Твоя? Ты никогда не говорил. – Она была
потрясена. Яхта действительно впечатляла.
– Боялся, ты сразу бросишь меня. Когда мы с тобой
познакомились, я как раз вернулся из путешествия. Я каждое лето провожу на яхте
по три месяца. Да еще зимой прихватываю пару недель, отправляюсь на Карибы. Мне
там очень нравится.
– Еще бы, – кивнула Кэрол. – Это же что-то
грандиозное, Чарли!
Яхта была наглядным доказательством его богатства и резко
контрастировала со всем, что исповедовала Кэрол. Конечно, она и раньше знала,
что он человек небедный, но сама она жила совсем иначе – просто и скромно. Для
нее главным в жизни был ее реабилитационный центр в Гарлеме и те, кого она
пыталась вернуть к нормальной жизни. А роскошная яхта, бороздящая просторы
Карибского моря, – эта картинка не из ее жизни. Она была воспитана в куда
более спартанском духе, нежели он. И Чарли не хотел, чтобы из-за его образа
жизни Кэрол изменила бы отношение к нему, и не хотел ее отпугнуть.
– Надеюсь, эта яхта не станет для нас камнем
преткновения? – обеспокоенно спросил он. – Я бы очень хотел, чтобы и
ты когда-нибудь на ней побывала. Она называется «Голубая луна». – Теперь,
когда он все рассказал, на душе стало легче.
– Какого она размера? – спросила Кэрол, чтобы
как-то скрыть растерянность.
– Двести сорок футов.
– Ничего себе! – присвистнула Кэрол. – Я
работаю в Гарлеме, а у тебя двухсотсорокафутовая яхта… Несоответствие, правда?
Хотя, с другой стороны, – задумчиво произнесла она, – ты же только
что отвалил миллион долларов на центр. Надо полагать, не будь ты так богат, мы
бы от тебя помощи не увидели. Так что все логично, как иначе?!
– Надеюсь. Не хотелось бы, чтобы какая-то глупость
вроде яхты встала между нами.
Кэрол серьезно посмотрела на него.
– Не встанет, – медленно произнесла она. – Я,
во всяком случае, надеюсь. – Чарли терпеть не мог показуху, и Кэрол уже
знала, что это его принципиальная позиция. А еще было ясно, что свою яхту он
обожает. Свою гигантскую фешенебельную яхту.
– Значит, ты каждое лето надолго исчезаешь, – с
грустью констатировала Кэрол.
– В следующий раз давай исчезнем вместе! –
предложил Чарли. – А вообще-то я не всегда могу так надолго покинуть
Нью-Йорк. Просто на этот раз спешить было некуда, вот я и болтался в
Средиземном море. Иногда возвращение домой меня пугает. Одиночество как-то
острее чувствуешь. – Он обвел взором свое жилище, потом перевел взгляд на
Кэрол и улыбнулся. – На яхте я отлично провожу время. Особенно когда со
мной мои друзья. Очень хочу тебя с ними познакомить! – Но они оба решили
не торопиться со знакомством. Чарли обнял Кэрол за плечи. Ему уже давно
хотелось к ней прикоснуться. – Ну, вот. Теперь ты знаешь мою страшную
тайну – у меня есть собственная яхта.
– Значит, все так плохо?
– Увы! Но у меня есть и некоторые достоинства. Я
никогда не сидел в тюрьме, не был под судом. У меня нет детей – ни законных, ни
внебрачных. Я никогда не был банкротом. Я не был женат и не уводил от мужей их
жен. Каждый день перед сном я чищу зубы, даже когда пьян, что, правда,
случается нечасто. Всегда пользуюсь ниткой для зубов. Не паркуюсь, не оплатив
стоянку. Что еще… – Он перевел дух, и Кэрол рассмеялась. Не успев
договорить, он поцеловал ее, и у Кэрол захватило дух. Сегодня оказался вечер сюрпризов,
но до сих пор они все были приятными, хотя яхта и напугала ее своими размерами
– она больше походила на океанский лайнер, чем на частный катер. – Всю
жизнь мечтал поцеловать женщину с черными губами и зеленой кожей, –
прошептал Чарли, и она засмеялась. Он поцеловал ее снова. На этот раз Кэрол
прижалась к нему тесней. Он пробуждал в ней давно забытые и тщательно
подавляемые инстинкты. Но сейчас, в объятиях Чарли, она вспомнила, какими
сладкими бывают поцелуи, а еще – как приятно, когда тебя любят.
– Спасибо, – шепнула она в ответ, а он не выпускал
ее из объятий. Ей было страшно. Быть рядом с Чарли опасно, она же запретила
себе опять влюбляться. Но Чарли не было дела до ее страхов и запретов, он
просто ввел ее в свою жизнь. И что ей теперь делать?!
Потом Чарли показал Кэрол свою квартиру, продемонстрировал
кое-что из своих сокровищ и любимых безделушек, фотографии родителей и сестры,
картины, привезенные из Европы, в том числе картину Дега, которая висела у него
в спальне. В спальне Кэрол не решилась задерживаться, хотя ей очень хотелось
внимательнее рассмотреть уникальную картину. Они вернулись в гостиную. Дега
навел их на разговор о балете. Кэрол сказала Чарли, что когда-то серьезно
занималась танцами.
– До шестнадцати лет занималась, а потом пришлось бросить, –
с сожалением сказала она. Теперь понятно, откуда у Кэрол эта осанка и грация
движений.
– А почему бросила? Кэрол смущенно улыбнулась.
– Вытянулась слишком. Торчать бы мне всю жизнь в заднем
ряду кордебалета. Примы всегда невысокие, во всяком случае, раньше так было.
Сейчас, кажется, повыше стали, но все равно мой рост лишил меня всяких
надежд. – В высоком росте, может, и были минусы, но Чарли очень нравилось,
что она такая высокая и гибкая. При этом ей удавалось оставаться элегантной и
женственной.
– Может быть, как-нибудь сходим на балет? –
предложил Чарли, и у Кэрол загорелись глаза. Чарли тут же пообещал позаботиться
о билетах. Ему так хотелось порадовать Кэрол! Радости жизни только начинались!
Кэрол пробыла у Чарли до полуночи, и несколько раз они
принимались целоваться. Уже совсем поздно они отправились на кухню, чтобы
перекусить. Чарли приготовил сандвичи, и они сели за кухонный стол.
– Я знаю, Чарли, это звучит глупо, – начала Кэрол,
заметно волнуясь. – Я всю жизнь не выносила богачей с их экстравагантностью,
снобизмом и апломбом. И для себя не хотела такой судьбы. Дело здесь не в
зависти, просто материальный успех ничего для меня не значил. Мне хотелось жить
по другим правилам – помогать бедным и несчастным. Когда я покупаю что-то, чего
не могут себе позволить другие, или трачу деньги, которых у других нет, меня
начинает мучить совесть. Я и не трачу, правда, и возможностей особых у меня
нет. Но если б и были, я бы все равно не стала. Такая вот я.
Чарли уже знал это и потому не удивился. Кэрол никогда не
рассказывала о своих родных, и он понятия не имел, какой был достаток в ее
доме. Но, судя по всему, можно было заключить, что семья была не из богатых.
Скорее всего – добропорядочная семья скромного достатка. Родителям, вероятно,
пришлось напрячься, чтобы отправить дочь учиться в Принстон.
– Я тебя понимаю, – ответил он. – На тебя так
подействовала моя яхта?
