— Конечно, хочу, — ответил Эрик, обрадовавшись
возможности положить конец неприятному разговору с Дианой. — Подождите
меня немного — я только переоденусь и приду на причал.
— А ты, Диана? — повернулся к ней Роберт, но она
отрицательно мотнула головой.
— Мы с Паскаль собирались на рынок, — сказала она
и поспешно вышла из гостиной. Роберт так и не понял, из-за чего они цапались.
Он собирался пригласить и Джона, но когда Роберт его нашел —
Джон в очередной раз налаживал сантехнику в ванной, — тот ответил, что
должен остаться дома и сделать несколько деловых звонков.
К разочарованию Роберта, Гвен передумала кататься на яхте.
Она сказала, что предпочитает посидеть у себя, так как у нее внезапно
разболелась голова. Но истинная причина была в другом. Гвен поняла, что между
Эриком и Дианой происходило серьезное объяснение, и решила, что мужчинам нужно
дать возможность поговорить по душам. Кроме того, ей нужно было написать
несколько писем.
Роберт огорчился, но она заверила, что через час у нее все
пройдет, он поцеловал Гвен в щеку и отправился на причал, где его уже ждал
Эрик.
Диана и Паскаль вскоре уехали, и Гвен, взяв бумагу и
конверты, устроилась за столом в гостиной, за которым было очень удобно писать.
В доме было совсем тихо, и только из кухни до нее доносился голос Джона,
который разговаривал с кем-то по телефону. Еще она чувствовала запах табачного
дыма, но это ей даже нравилось — Джон курил только самые лучшие сигары. В саду
за окнами беззаботно щебетали птицы, и Гвен подумала, что старая вилла — очень
подходящее место для отдыха. Она, во всяком случае, была очень рада, что
остановилась именно здесь, а не в многолюдном и шумном отеле.
Вскоре она углубилась в писание писем и перестала слышать
голос Джона. Минут через пятнадцать Гвен захотелось выпить кофе, и она
отправилась в кухню. И сразу же, с порога, она увидела неподвижное тело Джона,
грузно навалившегося на стол. Он все еще сжимал в руке трубку, которая издавала
короткие, хриплые гудки.
Гвен на мгновение застыла в ужасе и смятении, но тут же
стряхнув с себя оцепенение, она бросилась к нему. Схватив Джона за плечо, она
громко позвала его по имени, но он не отозвался. Тогда, действуя как можно
осторожнее, Гвен уложила Джона на пол и, встав рядом на колени, наклонилась к
нему, стараясь определить, дышит он или нет. Сначала она не услышала ничего, но
потом уловила щекой легкое движение воздуха, вырывавшегося из ноздрей Джона.
Его лицо приобрело легкий синюшный оттенок, а пульс был слабым и едва
прощупывался.
Гвен в отчаянии сжала голову руками. Она была в доме совершенно
одна, и ей некому было помочь. Агата и Мариус куда-то исчезли сразу после
завтрака, и Гвен понятия не имела, где их искать. Вызвать «Скорую помощь» она
тоже не могла, так как не знала по-французски ни слова, кроме «merci», «pardon»
и «au revoir».
— Джон! Джон!!! — снова окликнула она его, но он
по-прежнему не отзывался. Лицо Джона стало теперь свинцово-серым. Неожиданно он
издал какой-то короткий глухой звук, и Гвен с ужасом поняла, что он перестал
дышать.
Гвен не представляла, что могло с ним случиться. Больше
всего она боялась, что у Джона — сердечный приступ. Она чувствовала себя
совершенно беспомощной, но и допустить, чтобы Джон умер у нее на руках, Гвен не
могла. Оглядевшись по сторонам, она вдруг заметила на столе тарелку с
несколькими тонкими сосисками и кетчупом.
Неужели Джон подавился? Приемы оказания первой помощи,
которые она изучала еще в школе, Гвен помнила весьма смутно, к тому же одно
дело делать искусственное дыхание специальному манекену, и совсем другое —
лежащему без сознания человеку такого могучего телосложения, как Джон. Но
выхода у нее не было.
Подсунув Джону под шею скомканное полотенце, Гвен просунула
пальцы в приоткрывшийся рот Джона и пошарила там, но ничего не обнаружила.
Тогда она прижалась губами к его губам и попыталась вдохнуть воздух ему в
легкие, но у нее ничего не вышло, хотя она старалась изо всех сил. С тем же
успехом Гвен могла пытаться надуть ртом камеру грузовика. Несомненно, в горле у
Джона застрял какой-то посторонний предмет.
Откинув со лба влажные от испарины волосы, Гвен уселась на
Джона верхом и, упершись обеими руками ему в живот в районе солнечного
сплетения, коротко и сильно нажала.
Губы Джона начали синеть, и Гвен удвоила усилия. «Господи,
не дай ему умереть! — молилась она про себя. — Помоги ему, помоги
мне!!!» Снова и снова она давила ему на живот всей своей тяжестью, и вдруг
раздался негромкий хлопок, словно пробка выскочила из бутылки, Джон страшно и
хрипло закашлялся, и Гвен увидела кусочек сосиски, который выкатился из уголка
его рта и упал на пол.
Напрягая все силы, Гвен повернула Джона на бок, и его тотчас
вырвало, но, по крайней мере, теперь он мог дышать. Кусок сосиски, застрявший в
дыхательном горле, едва не погубил его, но теперь главная опасность была
позади.
Минут через пять Джон перекатился на спину. Его глаза
открылись, и он увидел Гвен.
— Я, кажется, подавился… — произнес он слабым голосом.
— Да. Как ты себя чувствуешь? — Гвен была так
напугана и так волновалась, что незаметно для себя перешла на «ты».
— Терпимо, только голова кружится. Если не возражаешь,
я еще немного полежу, а потом попробую встать… — ответил Джон.
— Как это случилось? — спросила она.
— Я разговаривал по телефону, курил сигару и ел эти
дурацкие французские сосиски. Один кусок случайно попал мне в дыхательное
горло, и я не мог произнести ни звука… — сказал Джон и машинально вытер лоб,
покрывшийся холодным потом. Ему вдруг припомнилось ощущение полной
беспомощности и неотвратимого удушья, навалившееся на него и в считанные
секунды парализовавшее члены. При одном воспоминании об этом его начало трясти,
а лицо сделалось белее мела.
Мне кажется, тебя надо обязательно показать врачу. Я отвезу
тебя в больницу, — предложила Гвен. Убрав с пола остатки его завтрака, она
промокнула ему лоб чистой салфеткой, и Джон с благодарностью посмотрел на нее.
— Спасибо, Гвен. Похоже, ты спасла мне жизнь, —
сказал он, и это действительно было так. Если бы Гвен не подоспела, Джон бы
умер в считанные минуты. Если бы ей не удалось извлечь сосиску так быстро, дело
могло закончиться серьезным повреждением клеток мозга, и никто бы тогда не
взялся предсказать, что ждало бы Джона — инвалидность или….
— Но мне кажется, — добавил он, — в больницу
ехать вовсе не обязательно. Я чувствую себя вполне сносно, просто мне
необходимо немного отдышаться.
— Ты уверен? — нахмурилась Гвен. — Пусть тебя
осмотрит хотя бы Эрик — ведь он все-таки врач! — И она аккуратно завернула
в полотенце кусок сосиски. Гвен хотела показать его Эрику или врачу в больнице,
если Джон все-таки передумает. Кусок был размером с винную пробку и вполне мог
закупорить дыхательное горло.
Потом она помогла Джону сесть на стул и подала ему воды, но
он лишь слегка пригубил и отставил стакан в сторону. Сначала это заставило Гвен
нахмуриться, но потом она увидела, что его загорелое лицо снова приобрело
естественный цвет, и у нее сразу отлегло от сердца. Опасность миновала, и
теперь оба они могли вздохнуть свободно — в прямом и в переносном смысле.
