Потом он стал думать о Гвен. Роберт спрашивал себя, спит ли
она или, как он, лежит без сна; что на ней надето и надето ли вообще. Под эти
мысли он незаметно заснул, а когда проснулся на следующее утро, то сразу же
вспомнил, что Гвен ему снилась.
И, бреясь перед завтраком в ванной комнате, Роберт поймал
себя на том, что ему не терпится как можно скорее увидеть ее наяву.
Глава 9
Когда Роберт спустился на кухню, Гвен была уже там. Она пила
кофе с молоком и читала «Геральд трибюн». Больше в кухне никого не было.
Завидев Роберта, Гвен налила ему кофе и протянула половину
газеты.
— Как тебе спалось? — спросила она. В ее голове
звучали искренняя забота и внимание, и Роберт поймал себя на том, что ему это нравится.
Очень нравится. Ему было приятно сознавать, что о нем снова кто-то заботится.
— Нормально. Более или менее нормально, — ответил
он. — Иногда мне снится Энн…
Роберт не сказал, что в эту ночь ему снилась вовсе не
покойная жена — ему снилась Гвен, но как раз это его и беспокоило. Ему хотелось
быть с ней, но он считал — и совершенно искренне, — что не достоин такой
женщины, как она. Кроме того, Роберт по-прежнему был уверен, что не имеет права
ни на физическую близость с Гвен, ни просто на эмоциональную привязанность,
сколько-нибудь выходящую за рамки обычных дружеских отношений. И не имело
никакого значения, что Энн умерла. То есть наоборот: именно это обстоятельство
делало его проблему такой трудноразрешимой. Интересно, снова и снова спрашивал
себя Роберт, что сказала бы по этому поводу сама Энн? Одобрила бы она его или,
наоборот, обвинила в измене, как сделали это Диана и Паскаль?
— Мне тоже было непросто встречаться с другими
мужчинами после того, как я развелась с мужем, — вдруг сказала Гвен. Она как
будто поняла, что он чувствует, и не хотела его торопить. Ее тактичность
импонировала Роберту, но сейчас он бы предпочел, чтобы кто-нибудь снял с него
ответственность и дал возможность поступать так, как ему хотелось.
— Переход от одной жизни к другой никогда не бывает
легким, — продолжала тем временем Гвен. — А ведь я была замужем всего
девять лет с небольшим, а вы с Энн — тридцать восемь. Это большой срок, его
нельзя так просто сбросить со счетов. Переживания, боль, воспоминания о
прошлом, самоанализ и неуверенность в себе — без этого не обойтись, но это в
большинстве случаев проходит. Нужно только время…
— Честно говоря, никогда ни о чем подобном не
думал, — признался Роберт. — Мне и в голову не приходило, что… что с
Энн может случиться что-то подобное и я останусь один.
И тем более ему не приходило в голову, что он может полюбить
кого-то другого, но об этом Роберт заговорить не осмелился.
— Я тоже не думала, что моя семейная жизнь закончится
разводом… — ответила Гвен. — Но иногда жизнь складывается самым
неожиданным образом, и человек оказывается один на один с обстоятельствами, к
которым он совершенно не готов, которых не ожидает и которых боится больше
всего на свете.
Роберт никогда не спрашивал Гвен, что положило конец ее
браку, а она предпочитала обходить эту тему молчанием, но сейчас ее как будто
прорвало.
— У Герберта появилась женщина… У них были очень
серьезные отношения, а главное, она была моей самой близкой подругой. И когда я
об этом узнала…
— Ты от него ушла, — закончил за нее Роберт. Гвен
кивнула.
— Да. Чтобы принять решение, мне потребовалось не
больше пяти секунд. Я даже не раздумывала — это был почти рефлекс! Я просто
собрала свои вещи и ушла.
— А что сделал он?
— Он просил меня вернуться… Умолял вернуться, но я не хотела
даже встречаться с ним и не отвечала на его звонки и записки. Довольно долгое
время я по-настоящему ненавидела Герти, хотя со временем ненависть моя остыла…
Но я так и не простила ни его, ни ее. Она была моей подругой, но я обвиняла
обоих. И ненавидела.
— Скажи, ты когда-нибудь жалела, что ушла от него?
Да. Я долго казнила себя за… за свою поспешность, но Герберт
об этом так никогда и не узнал. Я была слишком горда, чтобы показать ему, будто
о чем-то жалею. Я считала — очень важно, чтобы он ни о чем не догадывался. Это
был очень болезненный удар по моему самолюбию, и я ужасно страдала. Я вела себя
глупо — теперь я это понимаю, но тогда… Я не дала ему ни малейшего повода
надеяться. Мне не хотелось, чтобы он догадался, что я все еще его люблю…
— А сейчас? Что ты чувствуешь сейчас?
— Все прошло. Во всяком случае, я могу говорить и
думать об этом спокойно, но тогда… Впрочем, не только тогда. Довольно долгое
время я страдала, желала ему всяческого зла — и в то же время была в отчаянии.
— Ты сказала — возможно, ты допустила ошибку. Как ты
думаешь — что ты могла сделать? Принять его обратно?
Ответ Гвен удивил Роберта.
— Да. Думаю — да. Я считаю, что человек только тогда
чего-нибудь стоит, когда он умеет прощать. Больше того: именно человек, который
прощает другим, имеет право называться человеком. Не человеком с большой буквы,
а просто человеком… Мне потребовалось очень много времени, прежде чем я смогла
простить Герберта, но было уже поздно. Когда… когда это случилось, я желала
только одного: наказать его как можно больнее. Что ж, я своего добилась — я
развелась с ним, и он этого не выдержал. Лишь много позже я поняла, что могла
бы простить Герти, могла все забыть и остаться его женой… Но я опоздала и до
сих пор жалею о том, что не сумела перешагнуть через собственное «я»… А ведь то
же самое могло случиться и со мной, это я могла быть на его месте.
Роберт кивнул. Он понимал Гвен, понимал, что ей нелегко
пришлось. И тогда, и потом тоже.
— Сделать выбор всегда очень трудно, особенно в таких
делах, — негромко сказал он. — Очень трудно решить, как далеко можно
зайти и где тот предел, та черта, через которую ни в коем случае нельзя
переступать. В каком-то отношении мне было даже проще, чем тебе. Я потерял Энн
не потому, что сделал неправильный выбор. Она ушла, и мне не оставалось ничего
другого, кроме как жить с этим дальше. У тебя был выбор, и теперь тебе придется
постоянно держать свои чувства под контролем. Если ты не справишься, то кончишь
тем, что будешь до конца жизни винить себя в том, что произошло. Но я уверен —
ты все сделала правильно.
— Наверное, да. Но тогда я этого не знала. Я долго
жалела, что ушла от Герберта, но мне не хватило мужества, чтобы что-то
изменить. И моя гордость в конечном итоге обошлась слишком дорого нам обоим. Я
получила горький урок, которого не забуду никогда.
Что же случилось? — спросил Роберт. Что-то во взгляде
Гвен заставило его задать этот вопрос, хотя он почти боялся ответа.
— Герберт умолял меня вернуться, но я снова и снова
говорила «нет». В конце концов он женился на той женщине — моей подруге. Может
быть, в итоге Герти все равно бы это сделал, но я не уверена, что он
по-настоящему любил ее… — Ее голос чуть дрожал, и Роберт понял, что Гвен носила
в душе очень тяжкое бремя. — А через полгода он покончил с собой, —
закончила Гвен совсем тихо. — Так я погубила сразу три жизни: Герберта,
свою и своей подруги. И теперь я обречена сожалеть об этом — только сожалеть,
потому что исправить уже ничего нельзя.
