И действительно, минут через пять в кухне появился Мариус.
Пожелав Паскаль доброго утра, он сказал, что нашел электрическую косилку, хотя
и довольно старую.
Косилка действительно была очень древней и тяжелой, зато она
работала, и Паскаль велела Мариусу приступать к работе.
— Нужно скосить всю траву, что перед домом, —
сказала она решительно. — Особенно тщательно перед крыльцом.
— Всю? — недоверчиво переспросил Мариус.
— Всю, — подтвердила Паскаль, и длинное лицо
садовника вытянулось еще больше. Работы, несомненно, было не на один час, и это
его явно не обрадовало. Агата тем временем заперла пуделей в комнате за кухней
и вернулась оттуда с ворохом тряпок, бутылкой чистящего средства и метелкой для
пыли, сделанной из петушиного крыла. Она размахивала ею, едва касаясь мебели,
покуда выведенная из себя Паскаль не вручила ей вместо метелки ведро и швабру и
не отправила мыть кухню. Гостиной она решила заняться сама.
Для начала Паскаль скатала половики и затолкала их в чулан.
Паркетные полы выглядели не в пример лучше, чем затоптанные, протертые до
основы ковры. Потом она выбила диванные подушки, вытряхнула портьеры и
тщательно пропылесосила каждый уголок комнаты. При этом Паскаль едва не
задохнулась от пыли, но, когда она закончила, гостиная выглядела почти
пристойно. Убедившись, что она не пропустила ни одного участка пола, Паскаль
вооружилась бутылкой моющего средства для стекол и принялась за окна, вытирая
их насухо старой газетой, как учила ее бабушка. Когда и с этим было покончено,
она попыталась при помощи жидкого воска придать ободранной мебели хотя бы
отдаленное подобие блеска.
В начале восьмого прибыл наконец риелтор со своей «бригадой»
уборщиков, состоявшей из подростков, нанятых им скорее всего только сегодня
утром. Подростки оглядывались по сторонам с презрительно-скучающим видом, время
от времени сплевывая. Паскаль поняла, что заставить их работать будет нелегко.
Впрочем, это были не ее проблемы. Она начала с того, что
отчитала молодого человека за опоздание и спросила, где чек. Они еще немного
поспорили, но аргументы Паскаль были столь ощутимо весомы (в подтверждение
своих слов она могла предъявить целый дом), что агент сдался, согласившись
вернуть ПОЛОВИНУ полученной арендной платы. Он, несомненно, понимал, что легко
отделался, и в благодарность тут же принялся отдавать распоряжения своим
уборщикам, которые на удивление споро взялись за дело. Агент явно был доволен
тем, что ему удалось избежать более неприятных последствий. Паскаль тоже была
рада, что у нее теперь есть важный аргумент, с помощью которого она надеялась
успокоить Джона, если он будет слишком бурно возмущаться, что вместо роскошной
виллы им подсунули форменный сарай. Как-никак, Паскаль сумела вернуть половину
денег, а для ее супруга финансовые вопросы были весьма болезненными. Хоть бы
успеть навести здесь относительный порядок к приезду друзей! И тут ее осенило.
Поднявшись в спальню, где она провела эту ночь, Паскаль достала из чемодана
несколько больших платков, которые привезла с собой. В гостиной она
задрапировала ими кресла, обивка которых была покрыта отвратительными жирными
пятнами, и… комната совершенно преобразилась! Утреннее солнце светило в чистые
стекла, играли красками яркие платки, отмытый паркет сиял, как светлый мед. Вид
у гостиной был почти праздничным, и Паскаль подумала, что ей остается только
накрыть мебель салфетками, расставить в вазы живые цветы, купить свечи и
ввернуть лампочки помощнее.
Пока бригада уборщиков трудилась в кухне, Паскаль отправила
Агату убраться в туалетах. Она несколько раз проверяла ее работу, добиваясь
безупречной чистоты, и в конце концов Агата взялась за дело по-настоящему, хотя
поначалу и не собиралась выкладываться.
Мариус тем временем продолжал сражаться с зарослями травы
перед крыльцом. Он явно был недоволен, когда Паскаль явилась посмотреть, как у
него дела. Но на его недовольство ей было глубоко плевать. Главное, лужайка
перед домом начала преображаться. Сломанную садовую мебель Паскаль велела
отнести в сарай и собственноручно выкорчевала из земли искореженный зонт от
солнца. Кованый железный стол был для нее слишком тяжел, и она решила, что
накроет его светлой клеенкой и принесет из дома несколько стульев.
Они вкалывали, как негры, почти четырнадцать часов подряд и
закончили только в восемь вечера. Работа была проделана огромная, и хотя вилла
не выглядела и вполовину так привлекательно, как на фотографиях, на ней, по
крайней мере, можно было жить. Только кухню так и не удалось привести в должный
порядок. В ней, правда, стало значительно чище, однако ее выкрашенные темной
краской стены производили гнетущее впечатление, а древняя плита никак не желала
работать, но это были уже мелочи.
Паскаль к этому времени едва держалась на ногах от
усталости. Ее вдохновляло лишь сознание честно исполненного долга и
удовлетворение, которое всегда посещало ее после большой и честной работы. Она
понимала, правда, что друзья, не видевшие того, что увидела она, когда приехала
сюда вчера вечером, вряд ли смогут оценить ее усилия по достоинству, но теперь
Паскаль, по крайней мере, могла быть уверена, что они не кинутся в ужасе прочь,
как только увидят дом.
Между тем сделано было еще не все, но Паскаль была уверена,
что теперь она успеет. Да и риелтор пообещал, что завтра вернется вместе со
своей бригадой и поможет довести дело до конца. Услышав эти слова, Паскаль
почувствовала к молодому человеку нечто вроде благодарности, хотя все еще
злилась на него за бесчестный обман. Удивил ее и Мариус, который косил как
заведенный не меньше десяти часов подряд, останавливаясь лишь затем, чтобы
хлебнуть воды и дать отдых электромотору. Агата тоже потрудилась на славу — во
всяком случае, к концу дня она стала похожа на человека, честно зарабатывающего
свой кусок хлеба. Ее красное бикини покрылось грязными пятнами и соляными
разводами, «небоскребы» на высоком каблуке куда-то исчезли, а волосы стояли
дыбом, как у комического персонажа из мультфильма о дядюшке Поле, который сунул
палец в розетку. Собак Паскаль тоже не видела и не слышала весь день, и это
было, пожалуй, к лучшему — своим истерическим лаем они могли свести с ума кого
угодно, а у Паскаль и без этого терпение было уже на пределе.
Совершенно обессиленная, она сидела на кухне и лениво
отщипывала кусочки сыра от оставленных агентом бутербродов, когда телефонный
аппарат разразился дребезжащей трелью. Паскаль вздрогнула и схватила трубку.
Это был Джон; он звонил ей с работы, и голос у него был непривычно
взволнованный. Они не виделись почти полтора месяца, Джон очень соскучился и
был рад, что их разлуке пришел конец. Он уже купил билеты и должен был
прилететь в Сен-Тропе вместе с Моррисонами послезавтра.
— Ну как, — спросил он после первых
приветствий, — эта вилла действительно так хороша, как на картинках, или
еще лучше?
Паскаль зажмурилась. Звонок застиг ее врасплох, и она
несколько замедлилась с ответом.
— Нет, она не совсем такая, как на снимках, —
проговорила она, гадая, что скажет Джон, когда увидит дом своими глазами.
Конечно, теперь он стал намного чище, но это был явно не дворец, а главное, он
не имел ничего общего с шикарным особняком, который их так очаровал.
