— Если я приеду туда хотя бы на пару дней
раньше, — уверенно заявила она, — вам вообще не придется ни о чем
беспокоиться!
Это заявление заставило улыбнуться даже ее мужа, и в конце
концов друзья единогласно избрали Паскаль своей квартирьершей.
Была уже почти полночь, когда друзья наконец разошлись.
Моррисоны и Смиты уехали в одном такси. Дождь так и не прекратился, однако
непогода никак не повлияла на их настроение, которое было поистине
замечательным. В машине они продолжали весело болтать, и только Энн почти не
принимала участия в общем разговоре. Откинувшись на сиденье, она лишь устало
улыбалась, и Роберт невольно встревожился.
— Энн, дорогая, как ты себя чувствуешь? —
заботливо спросил он, когда они высадили Эрика и Диану и такси повернуло к их
дому. Энн выглядела совершенно измотанной, и Роберт снова подумал о том, что
она совершенно загнала себя работой.
Я в полном порядке, — ответила Энн, но ее голосу
недоставало убежденности. — Просто я думала о том, как хорошо будет
провести месяц в этом чудесном доме. С тобой… — добавила она и
улыбнулась. — Когда еще мы сможем так отдохнуть? Представляешь, целый
месяц мы будем только купаться, читать, плавать на яхте и удить рыбу! Жаль
только, что до августа еще целых восемь месяцев!
— Не восемь, а семь, — поправил Роберт. — И
потом, это не такой уж большой срок. Ты сама не заметишь, как быстро пролетит
время.
Такси остановилось напротив их дома на Восемьдесят девятой
улице, и Роберт с Энн поспешили войти в подъезд, спасаясь от холодного
проливного дождя. Меньше чем через минуту они были уже в своей квартире, и
Роберт, помогая Энн снять плащ, снова заметил, что сегодня она как-то необычно
бледна.
— Мне кажется, — начал он нерешительно, —
тебе не помешало бы взять небольшой отпуск прямо сейчас, — сказал
он. — Может быть, мы могли бы съездить куда-нибудь денька на четыре? В ту
же Мексику или в Калифорнию — там, по крайней мере, тепло и нет дождя…
Роберт был не на шутку обеспокоен — ведь дороже Энн у него
никого не было. Он любил ее даже больше, чем детей. Энн была для него не только
женой, но и другом — человеком, которому Роберт мог довериться в любых
обстоятельствах. Она была центром, опорой, на которой держалась вся его жизнь,
и он всегда берег ее и заботился о ней. Когда Энн была беременна или болела,
Роберт обращался с ней так, словно она была стеклянной. По складу своего
характера он был человеком заботливым и внимательным, и Энн это особенно
нравилось. Ей казалось — его нежность, мягкость, терпение удивительны. Эти
качества Энн подметила в Роберте чуть не в тот день, когда они впервые
встретились, и последующие годы совместной жизни показали, что она не ошиблась.
Во многих отношениях Энн была даже жестче мужа — жестче, практичнее, сильнее и
гораздо меньше его была склонна прощать. Когда речь шла о защите прав клиентов
— или о ее собственных детях, Энн бывала беспощадна, но сердце ее безраздельно
принадлежало Роберту. Она редко говорила ему об этом, но их чувства и не
нуждались в словах — особенно теперь, когда, выдержав испытание временем, они
стали еще крепче.
Впрочем, в молодости они часто говорили о своих планах,
надеждах, мечтах. Правда, начинал разговор всегда Роберт, ибо его романтическая
натура не позволяла ему молчать, когда воображение так ясно рисовало чреду
удивительных и счастливых лет, ожидавших их впереди. Энн с самого начала была
более приземленной и больше интересовалась сегодняшним днем, однако слушала она
его с удовольствием. Иногда она в шутку называла мужа мечтателем, но теперь,
оглядываясь назад, Энн не могла не признать, что многое он угадал точно. Все их
мечты сбылись, и ни он, ни она не могли пожаловаться, что судьба была к ним
неблагосклонна.
И теперь, по прошествии почти четырех десятилетий, прожитых
в любви и согласии, им больше не о чем было мечтать. Они уже не строили планов,
не надеялись, не старались заглянуть в будущее — они просто жили, наслаждаясь
каждой проведенной вместе минутой и благодаря бога за все, что он дал им в
своей неизъяснимой милости. Единственной трагедией, которую им довелось
пережить, была потеря их четвертого ребенка — дочери, — которая умерла
через несколько дней после рождения. Эта смерть очень подействовала на Энн, но
благодаря поддержке Роберта она сумела справиться с этим ударом. Зато сам
Роберт оплакивал свою девочку на протяжении еще нескольких лет. До сих пор он
время от времени заговаривал о ней, и тогда в его глазах появлялась
невысказанная печаль. В отличие от него Энн почти не тосковала о дочери — не в
ее характере было горевать о том, что ей не суждено было иметь. Вместо этого
она предпочитала радоваться тому, что у нее есть, но, зная мягкосердечие мужа,
она старалась быть к нему внимательной и не задевать его сокровенных чувств. И
это ей удавалось. Самой природой Энн была лучше приспособлена к ударам судьбы и
всегда старалась по мере сил оградить от них Роберта. — Какие у тебя планы
на завтра? — негромко спросил Роберт, когда, надев голубую фланелевую
рубашку, Энн легла в постель рядом с ним. Ее нельзя было назвать красавицей,
однако во всем ее облике было что-то бесконечно привлекательное и благородное.
Во всяком случае, Энн до сих пор волновала Роберта, и он совершенно искренне
считал, что с годами она стала еще интереснее, чем была в юности. Энн
действительно принадлежала к тому редко встречающемуся типу женщин, которые с
возрастом только хорошеют, но Роберт постиг это сначала сердцем, и только потом
— рассудком.
— На завтра? — переспросила Энн и зевнула. —
Для начала я собираюсь как следует выспаться, а там видно будет. Может, сходим
в кино?
Они оба обожали кино, особенно итальянские или французские
ленты — не комедии, а те, что были посерьезнее. В особенно душещипательных
местах Роберт, как правило, не мог сдержать слез, и Энн, когда была моложе,
посмеивалась над его «сентиментальностью», как она это называла. Сама Энн
никогда не плакала в кино, но ей нравились нежное сердце и чувствительность
мужа.
— Что ж, я «за», — немедленно ответил Роберт. Они
с Энн любили одни и те же фильмы, одну и ту же музыку и книги, интересовались
одними и теми же людьми, и поэтому им никогда не бывало скучно вдвоем. Правда,
в начале совместной жизни разница в их вкусах была значительной, но со временем
все различия стерлись. Теперь их жизнь напоминала теплую пуховую постель,
лежать в которой обоим было уютно и приятно.
Я рада, что Паскаль нашла такой замечательный дом, —
сонно пробормотала Энн, склонив голову на плечо мужа. — Я уверена, мы
вместе чудно проведем время…
— В самом деле, скорее бы лето. Мы бы покатались на
яхте… — ответил Роберт, прижимая ее к себе. Когда они одевались, чтобы ехать к
Джону и Паскаль, он решил, что вечером, вернувшись, они обязательно займутся
любовью, однако Энн казалась ему настолько усталой, что он подумал — с его
стороны было бы настоящим свинством требовать от нее ласк сейчас. Да, Энн
работала слишком много, и он мысленно пообещал себе серьезно поговорить с ней
утром. Уже давно он не видел ее такой усталой и вымотанной. Вот и сейчас она
заснула почти мгновенно, и Роберт подумал, что хороший отдых им просто
необходим.
