Джейсон так и заснул на диване в гостиной. На следующее утро
он проснулся в шесть, принял душ и привел себя в порядок. Когда из своей
спальни вышла Хлоя, Джейсон сразу увидел, что чувствует она себя ужасно,
впрочем, и выглядела она так же: ее веки покраснели, лицо опухло, в глазах
застыло растерянное выражение. Очевидно, она никак не могла до конца поверить в
происшедшее.
В начале восьмого они встретили в аэропорту Энтони и вместе
вернулись в отель, чтобы позавтракать. Несколько часов мучительных переживаний
и беспокойства ясно отпечатались на лице Энтони — он выглядел мрачным и
изможденным. Кроме того, ему не мешало бы побриться, но он, по-видимому, был не
в состоянии думать ни о чем, кроме случившегося с матерью несчастья.
После завтрака они остались в своем номере, ожидая появления
Стиви. Она добралась до «Ритца» в половине первого. Джейсон заказал для нее
сандвичи, и в час они вчетвером отправились в больницу.
Энтони изо всех сил старался держаться, но стоило ему
увидеть мать, и самообладание покинуло его. Хлоя снова расплакалась, и Стиви,
обняв ее за плечи, прижала к себе, хотя по ее лицу тоже текли слезы.
Единственное, что послужило им некоторым утешением, — это то, что за ночь
состояние Кэрол немного улучшилось. Врачи даже планировали отключить ее от
аппарата искусственного дыхания. Это решение выглядело достаточно
обнадеживающим, хотя и было сопряжено с некоторым риском. Как объяснил Джейсону
дежурный врач, в случае, если Кэрол не сможет дышать сама, аппарат подключат
вновь, однако подобный оборот дела означал бы, что мозг травмирован гораздо
серьезнее, чем они предполагали, и не может самостоятельно регулировать
дыхательный процесс.
Услышав эти слова, Джейсон побледнел, а на лицах детей
отразилась паника. А Стиви сказала, что останется с Кэрол, когда будут
отключать аппарат искусственного дыхания. Энтони и Хлоя тоже захотели быть с
матерью в этот критический момент, и Джейсон согласно кивнул. Он хорошо
понимал, как много зависит от того, сможет Кэрол дышать самостоятельно или нет.
Потом они снова вернулись в «Ритц», чтобы пообедать, но есть
никто из них не мог. Тревога, напряжение, усталость и разница во времени
сделали свое дело, и они чувствовали себя совершенно разбитыми. С полчаса они
просидели за столом, но так и не притронулись к еде. Ближе к вечеру все четверо
отправились в госпиталь, чтобы быть рядом с Кэрол в решающий момент.
Никто из них не проронил ни слова, пока они ехали в такси в
Ля Питье. Каждый был погружен в свои мысли и воспоминания. Врач объяснил им,
что поврежденный участок стволовой части мозга отвечает за безусловно
рефлекторную деятельность, в том числе за дыхание. Если Кэрол сможет дышать
самостоятельно, значит, идет процесс выздоровления. Если же нет, это может
означать все, что угодно, в том числе и необратимые повреждения мозга.
Последнее означало, что Кэрол если и выживет, то останется полным инвалидом.
Вот почему все они так страшились того момента, когда с Кэрол снимут прозрачную
маску, вынут изо рта дыхательные трубки и выключат механический респиратор.
Слишком многое от этого зависело.
По дороге в больницу Хлоя неотрывно смотрела в окно. Энтони
крепко держал ее за руку.
— С мамой все будет в порядке, — прошептал он
негромко, но Хлоя только покачала головой и вырвала у него руку. Она совсем
упала духом. С тех пор как она узнала о несчастье с Кэрол, ее мир начал
рушиться, и она не верила, что из-за туч когда-нибудь снова проглянет солнце. И
для нее, и для Энтони Кэрол была опорой, осью, вокруг которой вращались их
жизни. Какие бы разногласия ни возникали между ней и матерью в прошлом, сейчас
это не имело значения. Как и в детстве, Хлоя нуждалась в Кэрол, в ее жизненной
силе, в помощи и любви, согревавшей ее детей на протяжении всех лет. То же самое
чувствовал и Энтони. В нынешней беспомощности Кэрол было что-то такое, что
заставило их снова ощутить себя беззащитными детьми. Оба они теперь были
взрослыми и самостоятельными, и все же страх и сознание собственной уязвимости
терзали их как никогда прежде. Ни Энтони, ни Хлоя даже представить себе не
могли, что Кэрол не станет. Да и Джейсон, который хотя бы в силу своего
возраста отдавал себе отчет в том, что рано или поздно каждый человек умирает,
не мог смириться с мыслью, что эта истина вплотную приблизилась к Кэрол.
— Она справится, — попытался он подбодрить детей.
Джейсон старался говорить уверенно, но сам он тоже боялся худшего, и это
чувствовалось.
— А если нет? — прошептала Хлоя, когда они уже
подъезжали к больнице.
— Тогда ее снова подключат к аппарату искусственного
дыхания и повторят попытку, когда она окрепнет, — ответил Джейсон.
Хлоя хотела возразить, но у нее не хватило мужества развить
свою мысль. Вслух, во всяком случае, она ничего не сказала, понимая, что
остальные волнуются не меньше ее. Все четверо со страхом ожидали момента, когда
врачи отключат механический респиратор, но Хлое при одной мысли об этом
становилось дурно. Она предпочла бы не спешить, выждать для верности еще
сколько-то времени — но сколько? Кроме того, в конце концов решающий момент все
равно наступит, и Хлоя не сомневалась, что будет точно так же бояться и
переживать.
У больницы они вышли из такси и один за другим вошли в
вестибюль. Последней шла Стиви. В ее жизни уже было нечто подобное: несколько
лет назад ее отец перенес операцию на сердце, и она хорошо помнила, как трудно
ей тогда пришлось. Стиви сама чуть не умерла от страха, пока ожидала окончания
операции. К счастью, все обошлось: ее отец выжил и до сих пор чувствовал себя
довольно сносно. Но случай с Кэрол представлялся Стиви несколько иным — хотя бы
потому, что никто из врачей не мог сказать наверняка, насколько опасно
поврежден мозг и какими могут быть отдаленные последствия перенесенной травмы.
Не исключено, что Кэрол окажется не способна дышать самостоятельно. Никогда. И
это будет, наверное, страшнее смерти.
Поднявшись в лифте, все четверо вошли в палату Кэрол. Лица у
них были бледные, но спокойные, и только глаза выдавали напряжение и тревогу.
Лечащий врач еще не пришла, и они могли несколько минут побыть с Кэрол одни.
Выглядела она точно так же, как утром: глаза закрыты, в лице ни кровинки, грудь
медленно вздымается в такт движениям поршня в большом прозрачном цилиндре.
Невозможно было определить, чувствует ли Кэрол себя лучше, и каждый из них
невольно спросил себя, а что будет с ней без трубок и маски?
Наконец появилась лечащий врач Кэрол. Утром она уже
объяснила, что и как она собирается делать, поэтому сейчас не стала тратить
время на разговоры. Проверив показания мониторов и заглянув в карточку с
результатами последнего осмотра, врач кивнула сестре, и та ловко отлепила
пластырь, закрывавший ноздри Кэрол. До этого момента пациентка могла дышать
только через трубку, которая проходила через маску и исчезала у нее во рту, но
сейчас ее носовые отверстия оказались свободны.
Бросив быстрый взгляд в сторону родственников, врач что-то
сказала второй сестре, и та сняла прозрачную маску, удалив вместе с ней
подведенную к губам Кэрол дыхательную трубку. Почти в то же мгновение врач
выключила компрессор, и в палате наступила тишина.
