После посещения Сталинграда Буденный отправился в Крым, где потребовал от командующего Отдельной Приморской армией И. Е. Петрова как можно дольше держаться в Севастополе, не позволяя перебросить немецкие войска из Крыма на Кавказ или под Москву. 5 декабря 1941 года в качестве представителя Ставки Буденный на Тамани руководил подготовкой десанта на Керченский полуостров, который завершился успехом. Однако в январе 1942 года немецко-румынским войскам удалось отнять у советской 51-й армии Феодосию. Но Керчь советские войска тогда удержали.
21 апреля 1942 года Буденный был назначен главкомом Северо-Кавказского направления, а в мае – командующим Северо-Кавказским фронтом. Уже 22 апреля Буденный побывал в штабе Крымского фронта и доложил, что глубоко эшелонированной обороны на Керченском полуострове нет и войска могут не выдержать удара 11-й немецкой армии. 8 мая немцы прорвали оборону 44-й армии. Уже 10 мая Ставка приказала отвести войска Крымского фронта к Керчи. Сталин потребовал от Буденного немедленно отбыть в Керчь. Буденный и адмирал Исаков добрались туда на катерах 12 мая. Семен Михайлович после совещания с командованием фронта оценил обстановку как безнадежную и распорядился прекратить переправку грузов на Керченский полуостров и немедленно начать эвакуацию, направив для этого все суда, имевшиеся на Тамани. Но эвакуировали пока только тяжелое вооружение. Лишь 14 мая, когда немцы ворвались на окраину Керчи, была поручена санкция Ставки на всеобщую эвакуацию, проведенную вполне провально.
В результате основная часть войск, оборонявшихся на Керченском полуострове (до 170 тысяч человек), попала в плен.
Но и за крымскую катастрофу Сталин Буденного не наказал. Ведь Семен Михайлович честно предупреждал, что войска к обороне не подготовлены и серьезного немецкого наступления не выдержат. Кроме того, непосредственно за боевые действия на Керченском полуострове отвечало командование Крымского фронта и представитель Ставки – начальник ГлавПУРа Л. 3. Мехлис. С них и спросили.
Назначая Буденного командующим Северо-Кавказским направлением и фронтом, Сталин рассчитывал, что в родных местах популярность легендарного командарма Первой конной заставит местных красноармейцев более упорно сражаться – тем более что многие кубанские и донские казаки и горцы Северного Кавказа охотно вступали в ряды вермахта, в котором видели освободителя от большевиков.
28 июля 1942 года в состав Северо-Кавказского фронта были включены армии Южного фронта. После оставления советскими войсками Ростова Буденный полагал, что теперь остановить врага можно будет только на Тереке и в предгорьях Кавказа. Он писал в Ставку: «Главной и основной линией обороны должны быть река Терек и Кавказский хребет. Для обороны военно-морских баз – Новороссийск, Анапа, Туапсе – 47-ю армию с отдельным стрелковым корпусом подчинить в оперативном отношении Черноморскому флоту».
Однако советские войска на Кавказе все равно продолжали отступать. Наводить порядок туда в качестве представителя Ставки был послан член ГКО и нарком внутренних дел Л. П. Берия. Уже 1 сентября 1942 года он направил Сталину следующую характерную телеграмму: «Командующим Закавказским фронтом (Лаврентий Павлович предлагал Северо-Кавказский фронт слить с Закавказским. – Б. С.) считаю целесообразным назначить Тюленева, который, при всех недостатках, более отвечает этому назначению, чем Буденный. Надо отметить, что в связи с его отступлениями авторитет Буденного на Кавказе значительно пал, не говоря уже о том, что вследствие своей малограмотности он, безусловно, провалит дело…»
По словам Марии Васильевны Буденной, «в войну, когда Берия без ведома Семена Михайловича стал на Северном Кавказе по своему усмотрению переставлять воинские части, Семен Михайлович разозлился и пошел к Сталину, тот не поддержал Семена Михайловича:
– Берия сам кавказец, ему лучше знать, как расставлять части на Кавказе.
– Но ведь Берия не военный человек, а чекист, – возражал Семен Михайлович, – это не одно и то же».
Вероятно, здесь перед нами отзвук того конфликта, который привел к цитированной выше телеграмме Берии Сталину. Однако вряд ли сам по себе этот конфликт стал причиной смещения Буденного с поста командующего Северо-Кавказским фронтом и направлением, последовавшим уже 2 сентября. Тут были более веские причины. Во-первых, поскольку немцы уже подошли к Главному Кавказскому хребту и вот-вот могли ворваться в Закавказье, было, безусловно, целесообразно поставить все советские войска на Кавказе под единое командование. Во-вторых, учитывая, что с именем Буденного в войсках связывали только отступление, да и Наполеоном во время сражений на Северном Кавказе он себя не показал, лучше было заменить его на Тюленева, который еще не воевал, у которого пока еще не было репутации «генерала отступления» и который по деловым качествам все-таки превосходил Семена Михайловича. Кроме того, Тюленев уже четыре года командовал Закавказским фронтом и хорошо знал театр военных действий.
Обстоятельства этой поездки Берии на Кавказ хорошо изложены в мемуарах тогдашнего заместителя начальника оперативного отдела Генштаба С. М. Штеменко. Берия, чье имя в период, когда Штеменко писал свои мемуары, запрещено было упоминать в открытой печати, действует здесь под псевдонимом начальника Оперативного управления Генштаба генерал-лейтенанта П. И. Бодина. Штеменко пишет: «Лишь через несколько дней после вызова в Ставку, а именно 21 августа, П. И. Бодин объявил мне:
– Подготовьтесь, завтра в 4 часа поедете со мной на аэродром. Возьмите шифровальщика и нескольких направленцев.
Мне тогда готовиться почти не требовалось. Все данные по своему направлению я знал наизусть, а жили мы тут же, где и работали, на Кировской. Утром в назначенное время поехали в машине Бодина на Центральный аэродром. Там нас уже ждал самолет Си-47. Бодину представился командир корабля полковник В. Г. Грачев.
Летели в Тбилиси через Среднюю Азию. Прямой путь туда был уже перекрыт немцами. В Красноводске приземлились вечером, а когда совсем стемнело, пошли через Каспийское море на Баку, Тбилиси.
В Тбилиси сели почти в полночь и прямо с аэродрома направились в штаб фронта. Город еще не спал. Многие улицы были ярко освещены и полны людей.
П. И. Бодин немедленно заслушал доклад начальника штаба фронта А. И. Субботина и объяснил, с какими задачами мы прибыли. Их было немало: уточнить на месте обстановку, наметить дополнительные меры по усилению обороны Закавказья и провести их в жизнь, создать резервы из войск, отошедших и отходящих в Закавказье с севера, а также за счет мобилизации новых контингентов из местного населения и, наконец, ускорить подготовку оборонительных рубежей, прежде всего на бакинском направлении. В заключение Бодин обратился к командующему фронтом:
– Известно ли вам, что союзники пытаются использовать наше тяжелое положение на фронтах и вырвать согласие на ввод английских войск в Закавказье? Этого, конечно, допустить нельзя. Государственный Комитет Обороны считает защиту Закавказья важнейшей государственной задачей, и мы обязаны принять все меры, чтобы отразить натиск врага, обескровить его, а затем и разгромить. Надежды Гитлера и вожделения союзников надо похоронить…
