— Я боялась, ты уйдешь тогда, — кивнула Сай. — Он тебя не тянул, ты сама за жизнь не держалась.
— Он снился.
— Это были твои сны, не его. Он ведь и сейчас рядом, и ничего.
— Рядом?
— А, я не рассказала тебе. — Сай привычно устроилась на краю постели, поджала ноги. — Твой народ не говорит с мертвыми?
Паола мотнула головой.
— Ты еще спросила тогда, кто другие, — припомнила Сай. — Твои другие мертвые, кроме него. Рассказать?
По коже прошел тревожный озноб. Паола плотней запахнула одеяло:
— Расскажи.
— Их шестеро у тебя.
— Что?! — Паола перепуганно дернулась. — Сколько?!
— Чего ты испугалась? Среди них нет злых или обиженных. Ты добрая, — Сай улыбнулась, — я сразу поняла, по мертвым такое лучше всего видно.
— Я не понимаю, — прошептала Паола, — совсем ничего уже не понимаю.
Сай задумчиво подергала вплетенный в косу ремешок — точно тем движением, поняла вдруг Паола, как Хетта дергала прядку волос, когда была чем-то растеряна или озадачена.
— Твои мертвые, — медленно подбирая слова, начала объяснять Сай, — не те, кого ты любила. Когда умирает тот, кого любишь, это твоя боль, не его. Ты можешь уйти за ним, если слишком больно. Но не можешь привязать его к себе.
— Привязать? Мертвого?
Шаманка усмехнулась невесело:
— Я расскажу тебе потом, как бывает. Пока о своих слушай.
Паола кивнула.
— Твоим мертвым становится тот, кто любил тебя. Или не любил. Или… — запнулась, подбирая слово, — еще что-то. Любое чувство, главное — сильное. Сильнее смерти. Тот, кто тебя любил, будет защищать. Кто ненавидел — вредить. Понимаешь?
— Не очень, — призналась Паола. — То есть… Я понимаю, просто представить не могу. Всегда думала, что мертвые просто уходят.
— Некоторые уходят. Нет, все уходят — когда-то. Когда ты умрешь, твои мертвые уйдут. А ты можешь остаться. С кем-то, кого любила или ненавидела.
— Охранять или вредить? — Паола поежилась. — Как-то это все… странно.
— Тебя охраняют. — Сай обвела жилище рассеянным взглядом. — Ты не видишь, давай я расскажу. Может, узнаешь их, лучше поймешь.
Паола вцепилась в одеяло и придвинулась ближе к Сай.
Взгляд шаманки остановился в одной точке, став странно пустым: вроде на Паолу смотрит, а мимо. Голос упал до чуть слышного шепота.
— Рядом с тобой держатся двое. Они похожи, как братья, одно лицо, только внутри разные. Такие… — Сай сделала неопределенный жест, словно очерчивая Гидеонову лохматую шевелюру.
— Я поняла, — всхлипнула Паола, — я знаю.
— Один любит. Сильно любит, очень. Сильно бережет.
— Гидеон. — Слезы закапали на одеяло, Паола вытерла глаза, сердито шмыгнула носом.
— Он немножко рад, что ты не полюбила в ответ. Ему хватает знать, что могла бы. Он думает, тебе так легче.
— Дурак, — прошептала Паола — и вдруг, сама того не ожидая, сорвалась на крик: — Слышишь, дурак, дурак! Всегда сам решал, как мне лучше будет! Хоть бы раз спросил!
Сай нашла ее ладони, сжала:
— Не плачь. Он хотел как лучше, а теперь ничего не изменишь. С мужчинами часто так.
— Я и не хочу плакать, — буркнула Паола. — Оно само. Как вспомню, так и…
Сай покачала головой. Вздохнула.
— Глупая ты. Он мужчина, воин, он не умеет по-другому.
— Слушай, — вскинулась вдруг Паола, — как ты так точно знаешь? Ты говорить с ним можешь? Спросить можешь?
— Спросить не могу, моей силы не хватит. Не знаю, как тебе сказать, чтоб поняла. Просто я их вижу. Они не как живые, их видишь по-другому. Я вижу, что чувствуют, понимаешь?
— Жаль…
— Они могут что-то сказать, тогда я могу услышать. А могу и нет, как повезет. Но мертвые редко говорят.
— А они нас слышат?
— Не знаю. — Сай пожала плечами. — Дальше или хватит?
— Да, давай.
Шаманка помолчала, вглядываясь. По спине Паолы пробежал озноб: опустевший взгляд Сай тревожил ее. Даже предсказательницы не смотрят так, настолько в никуда.
— Второй не любит.
— Знаю.
— Его держит вина.
Что?! Фабиана?.. У Паолы даже слезы куда-то делись. Всевышний, какая вина?! За что?
— Он должен был уберечь тебя, а не уберег, так ему кажется. И еще, я думаю, ему стыдно. Он сильно горевал о брате, а ты напоминала.
Паола кивнула:
— Понимаю. Он мне тоже напоминал. Нам с ним не надо было соглашаться идти в этот поход, мне нужен был другой спутник. А мы… — Махнула рукой, подхватила сползшее одеяло. — Ладно, теперь уж чего. Он и себя не берег, смерти искал, я понимала, видела, а сделать ничего не смогла. Тоже виноватиться?
— Ты хочешь за других решать, что для них лучше?
Паола горько хмыкнула:
— Да, это ты хорошо сказала. После того, как я на Гидеона…
— А, поняла? Вот и думай теперь.
— Умная ты…
— Нет. — Сай тихо засмеялась. — Я не умная, я мудрая. Все шаманки мудрые, даже которые полные дуры.
— Ерунда какая-то получается. — Паола не выдержала, тоже рассмеялась.
— Так бывает, — кивнула Сай. — Я тебе после как-нибудь расскажу. Если захочешь. А, еще одно. Этот, второй, уходит иногда. К кому-то еще. И там он злой.
Паола поежилась. Ей не хотелось знать, кого ненавидит Фабиан. Не ее, и хвала Всевышнему. Но вдруг подумалось: если все это правда, если мы живем, не зная, как наши мертвые помогают нам или мешают… а если из-за его ненависти кто-то погибнет, проиграет бой, не сумеет остановить врага?
— Скажи, Сай, а они… ну, мертвые… они понимают, что делают?
— Конечно! Почему ж нет.
Тогда, подумала Паола, Фабиан не станет вредить. Он же не хочет, чтобы Империя проиграла войну?
— Только, — добавила Сай, — вот ты, живая, всегда понимаешь, какое именно будущее создает твоя любовь или твоя ненависть? Какой твой шаг приведет к добру, а какой к беде?
Мне это уже говорили, вспомнила Паола. Что толку в предсказаниях, если мы слепы, выбирая путь. Пробормотала:
— Я просто не хочу думать о нем плохо.
— Так не думай.
— Знаешь, когда они оба были живы… они чудесные были, оба. Такие веселые. С ними было так хорошо. А потом… Знаешь, мне кажется иногда, что это все неправда. Не могли они погибнуть. Не должны были.
Сай ничего не ответила. Помолчала, прикрыв глаза. Потом вдруг сказала:
