Как же разочаровались родители, наконец осознав, что таланта к математике у Ады нет. Когда ребенку исполнилось шесть лет, друзья Крейгов шутили: «Доказала бы девчушка для разнообразия биномную теорему». Ненаглядное чадо пользовалось компьютером, не интересуясь его устройством; для нее вычислительная машина была рядовым домашним прибором типа видеофона, дистанционных пультов, голосовых систем, плоского телеэкрана, цветного факса…
У Ады возникали сложности даже с элементарной логикой. Ее очень смущали операции типа AND, NOR и NAND
[17]
. Она сразу невзлюбила булеву алгебру и начинала плакать при виде конструкции IF/THEN
[18]
.
— Дай ей время, — умолял Дональд раздражающуюся Эдит, — С умственным развитием у нее все в порядке. Я понял суть возвратных циклов не раньше десяти лет. Вдруг она станет художницей? У нее твердая «А» по рисованию и лепке…
— И «D» по арифметике. Хуже того, ее это ни капельки не волнует! Вот из-за чего я больше всего тревожусь.
Дональд не соглашался с Эдит, но понимал: не стоит спорить с женой. От криков лучше не станет. Он любил Аду и не видел в ней недостатков. Только бы девочка была счастлива и сносно училась в школе. Остальное его не интересовало. Порой он жалел, что они с женой дали дочери такое провокационное имя. Но Эдит, похоже, по-прежнему грезила гениальностью дочери. Тема эта была самым безобидным поводом для супружеских ссор. Более того, не будь Ады, они бы давно расстались.
— Что думаешь насчет щенка? — поинтересовался Дональд, желая утихомирить жену. — До дня рождения осталось три недели. Мы обещали щенка.
— Не знаю… — проговорила Эдит, немного смягчившись. — Она сама еще не решила, какую собаку хочет. Надеюсь, не выберет громадину типа датского дога. И кстати, мы ничего не обещали. Договаривались, что все будет зависеть от результатов следующего школьного теста.
«Это ты договаривалась, — хотелось воскликнуть Дональду. — Ада получит щенка, несмотря ни на какие тесты. Даже если захочет ирландского волкодава. Подходящая собака для такого огромного поместья».
Дональд до сих пор не считал покупку замка хорошей идеей. Но он давно приучился не спорить с женой, когда та принимала подобные решения. К тому же Крейги могли себе позволить такую роскошь. Эдит родилась и выросла в Ирландии. Она вбила себе в голову, что не имеет права лишать Аду такого же счастья.
Замок Конрой пребывал в запустении больше полувека. Некоторые его части лежали в руинах. Но уцелевших зданий хватало для современной семьи, а конюшни оказались в отличном состоянии — о них заботилась местная школа верховой езды. Вымыв, вычистив и старательно обработав комнаты химией, Крейги получили великолепные помещения для компьютеров и коммуникационного оборудования. Местные жители считали, что приобретение замка — пустая трата денег.
Соседи Крейгам попались симпатичные. Они любили Эдит — ирландскую девочку, жизнь которой удалась, хоть она и вышла замуж за англичанина. И еще окружающие горячо одобряли попытки новоселов восстановить знаменитые сады, пусть малую их долю, до великолепия, прославившего местность вокруг замка в девятнадцатом веке.
Превратив нижний этаж западного крыла в нечто пригодное для жизни, Дональд задумал отремонтировать камеру-обскуру. Ее купол (в народе прозванный «наростом») надстроили над крепостной стеной в поздневикторианскую эпоху по приказу лорда Фрэнсиса Конроя, талантливого астронома-любителя и изготовителя телескопов. За несколько лет до смерти его парализовало. Но лорд, гордый аристократ, не желал, чтобы его возили по замку в инвалидном кресле. Он проводил часы, взирая на свою империю из наблюдательного пункта и отдавая армии садовников распоряжения сигналами семафора.
Состояние столетней оптики оказалось на удивление хорошим. Она создавала прекрасное изображение внешнего мира на горизонтальном смотровом столе. У Ады прибор вызывал восторг и ощущение невероятного могущества. Она увлеченно рассматривала территорию замка. «Это круче телевизора и скучных старых фильмов, которые вы с мамой часами смотрите», — заявила девочка.
Сюда, на высоту крепостной стены, до нее не доносились голоса ссорящихся родителей.
12 МОЛЛЮСК НЕОБЫЧНЫХ РАЗМЕРОВ
Первую плохую новость Брэдли принесли вместе с завтраком. На борту самолетов компании «Шеврон-Канада» кормили отлично, а Джейсон знал, что в Сент-Джоне поесть вкусно и неспешно не удастся.
— Мистер Брэдли, извините за беспокойство, — обратился к нему бортпроводник. — Срочный звонок из главного офиса.
— Можно поговорить отсюда?
— Боюсь, нет. Звонок с видео. Придется пройти в хвостовой отсек.
— Черт, — выругался Брэдли и быстро сунул в рот кусочек восхитительного техасского стейка. Неохотно отодвинув тарелку, он прошел к коммуникационной кабине. Видеосвязь оказалась односторонней, и Брэдли без стеснения жевал мясо, пока Ролингс докладывал последние новости.
— Джейсон, выяснилось кое-что насчет размеров осьминогов. Ребята с платформы не очень обрадовались, когда мы осмеяли сообщенные ими параметры.
— Зря обижаются. Я заглянул в энциклопедию. Самый крупный осьминог меньше десяти метров в диаметре.
— Взгляните на это.
Появившаяся на экране фотография была очень старой, но качество снимка радовало. Брэдли принялся разглядывать группу людей, стоящих на берегу около бесформенной массы размером со слона. За первым последовали еще несколько изображений, быстро сменявших друг друга. Фотографии были четкими, но понять, что на них запечатлено, не удавалось.
— Позвольте, угадаю, — произнес Брэдли. — Думаю, это сильно разложившийся дохлый кит. Я видел несколько таких экземпляров. Отлично помню, как они пахнут. Туши выглядели именно так. Если ты не эксперт в морской биологии, никогда не догадаешься, что это за тварь. Отсюда появляются байки про морских змеев.
— Неплохо, Джейсон. В свое время эксперты рассуждали так же. Было это, между прочим, в тысяча восемьсот девяносто шестом году во Флориде, на Сент-Августин-Бич.
— У меня стейк остывает, а от таких картинок портится аппетит.
— Надолго не задержу. Этот маленький моллюск весил около пяти тонн; к счастью, его кусок сохранился. Он находится в Смитсоновском институте. Пятьдесят лет спустя ученые заново его исследовали и сошлись на том, что это осьминог. Диаметр его почти семьдесят метров. Так что размеры, определенные нашим водолазом, — около ста метров, — не такая уж суровая переоценка.
Брэдли несколько секунд молчал, обдумывая неожиданные и малоприятные сведения.
— Поверю, когда сам увижу, — наконец выдал он. — Хотя не уверен, что горю желанием посмотреть.
— Кстати, — осторожно спросил Ролингс, — вы никому не рассказывали о нашем деле?
