Из темноты послышалось несколько одобрительных возгласов.
– Верно говоришь! Ты, брат, все понимаешь! На передовой нам бошки не поотстреливали, так надо в тылу себе пулю сыскать, да? – заволновался Толстый.
– Какие еще дерьмоглоты в этот совет полезут… – добавил Козел.
– Но-но! Затыкаешь коллективный голос трудового народа, Рэм? – возмутился Фильш. – Это в тебе происхождение твое играет! И еще то, что ты не за плугом ходил и не у станка стоял, а в бумажках рылся. Вот и ведешь себя как шкура и предатель общих интересов!
– Вот такого-то совета у себя на шее я и боюсь, – спокойно прокомментировал Рэм.
– Фильш хоть и давно с нами, а барахло известное! – в лад ему заговорил Толстый. – Все со своими хонтийскими замашками…
Фильш взвился и полез в драку – молча, зло, бешено. Толстый вскочил, готовясь дать в рожу субтильному противнику.
– Тихо! – приказал Дэк. – Тихо.
Стало тихо.
«Большую власть взял мой приятель Дэк в батальоне», – подумал Рэм.
Тот ждал, пока не установится полная тишина Такая, чтобы мухи боялись выдать себя слишком громким зудением А когда дождался, заговорил спокойно, веско и грустно:
– Тебе, Фильш, говорю: дурак, никого ты здесь происхождением попрекать не смеешь. Во-первых, сам из семьи учителя музыки, вот и все твои станки с плугами. Во-вторых, происхождение у нас тут у всех одно: мы военнообязанные. В одной лепешке дерьма барахтаемся, а лепешка наша – размером с фронт. Во-вторых, Рэм и все остальные, кому такой поворот дела не по вкусу, припомните сначала: было хоть раз, чтоб я кого в рискованное дело напрасно стравливал? А?
– Не случалось такого, Дэк. Вот я и удивляюсь… – ответил Рэм.
– Мы за тобой хоть куда, капрал, – заговорил Толстый. – Но ты разъясни, на кой?
Дэк тяжело вздохнул.
– Да я б никого никуда не тянул, если б не приперло. Слушайте, что я знаю. Земляк у меня – связист в штабе дивизии. Ну, той шелухи, которая от дивизии от нашей осталась. Два дня назад повстречались, и вышел у нас разговор… тьфу, а не разговор! Дрянь сумасшедшая. Короче, сдохли южане. Сил нет на нас переть. У нас, правда, тоже силенок не особенно, но нас-то побольше будет… Начали федераты пугать атомными бомбардировками наше командование. С левого фланга бомбу на штаб 101-й дивизии сбросили… так их там, бедняг этих, как корова языком слизнула Радиации было – море разливанное, аж до нас докатилось маленько…
– Это чё – рададация? – перебил Козел.
– Радиация, а не рададация, дурень, – вежливо поправил его Дэк. – Это когда в воздухе отрава висит, и ты ее не чуешь, но потихоньку дохнешь от нее. Ясно тебе?
– Понял теперь. Добило до нас, говоришь? – забеспокоился Козел.
– Ну да. Уже пару больных в госпиталь отправили. А от этого дела, даже если уберегся и не помер, дети такие родятся, что вот просто живые шпиндели. В смысле, уроды безмозглые.
Дэк сделал паузу. Все молчали, про детей – пробрало.
– Теперь с правого фланга у нас – та еще радость! Там посбрасывали газовые бомбы. Сто пятьдесят человек за час перемерло… И все бы мы перемерли, если б у федератов побольше такой пакости имелось. Но у них ее не больно-то много, мне земляк говорил. Берегут, собаки. Наши-то их атомными бомбами тоже щекочут, а им надо отвечать… В общем, всех до одного забросать ни им, ни нам не светит. А обычные войска – танки там, пехота, кавалерия – у южан с фронта разбегаются. Сил нет дохнуть, ровно как и у нас, понимаете меня?
– Да уж чего тут неясного! – ответил Козел.
– Вот и хорошо. В самый раз перед тем участком фронта, где у нас поставлена подземная Сверхкрепость и в ней, понятно, серьезный гарнизон имеется, федераты в аккурат и разбежались. Чисто. Прорывай позиции без стрельбы, без потерь, никто по тебе палить не станет. Разве только пукнут пару раз со страху.
Козел хихикнул.
– Точно, Козел, тут есть над чем посмеяться, если не знать двух поганых вещей. Первое дело: наступать надо очень быстро. Земляк сказал, в столице операцию назвали «Удар молнии». Если хоть самую малость промедлить, если не поспеть до их, южанских, глубинных городов, пока федераты не очухались, то они весь атомный, а заодно и весь химический боезапас сгрузят в полосу наступления. Там, ребята, пустыня будет. Редкий таракан в той радиоактивной пустыне выживет. И плодить живучий таракан станет таких тараканят, что они вырастут не в папу, не в маму, в твои, Козел, ночные кошмары про баб с пятью сиськами… Федерация просто отгородится от Империи… или как там мы себя теперь называть станем?.. В общем, отгородится от нас ядовитою пустыней. А из тех, кого двинут в наступление, выйдет отличный песочек для той пустыни. Вон тот бархан – раньше батальон был, а вот этот, побольше, – целая бригада… Теперь второе дело: 202-й истребительный батальон передадут в гарнизон Сверхкрепости. Мы наступаем, ребята Вернее сказать, нами наступают. Мы превратимся в песок, если кто не понял. Жить нам осталось несколько деньков.
– Массаракш-и-массаракш! – выругался Толстый. – Уроды. Суки. Пидоры.
– Ты про кого? – поинтересовался Рэм.
– Да про всех! Южане – уроды, надо ж им было мятеж затеять! Наши – суки, на убой нас гонят. А хуже всех интенданты – чистые пидоры! Не только что на убой, но еще и с пустым брюхом.
– Пожрали же… – возразил было Козел.
– Будто нас казна кормила! Чачу нас кормил.
Тут Фильш подал голос:
– Теперь понимаете, зачем необходимы советы? Если не сорганизуемся, товарищи, нас положат под атомные бомбы. Все оптом ни за понюх табаку передохнем!
Ему никто не ответил. Люди сидели и прикидывали: одного из двух зол не избежать, но какое из них злее? Бунт, совет, разоружение офицеров или – смерть на прорыве?
Рэм размышлял вместе со всеми. Перспектива стать частью бархана ему очень не нравилась. Он, пожалуй, яснее многих представлял себе, что такое атомная бомбардировка Интересовался когда-то, в далекой довоенной жизни… И еще он понимал: допустим, южанам нечем закрыть брешь во фронте; допустим даже, они растерянны, у них неразбериха, свои «советы»; но требуется всего-навсего один решительный генерал и один приказ: тяжелой бомбардировочной эскадрилье подцепить боезапас с особой маркировкой, а потом взлететь и сбросить его на главные силы наступающих. Точка 202-й истребительный бархан. Совет, дезертирство, бунт – очень скверно. Однако проживут они дольше, гораздо дольше, чем примерные солдаты, без раздумий подчинившиеся приказу.
Что бы сделал чудесный мудрец Мемо на его месте? Какую бы подсказку дал он собравшимся в просторной солдатской палатке? Или весь его изощренный ум потерялся бы перед чудищем по имени «атомная бомба»? «Живут на дне моря, под черной громадой вод, существа Аревние и злые. Аромат их размышлений сводит с ума моряков, проплывающих над их жилищами…» – так говорится в бестиарии четырехсотлетней давности. Хорошо им было четыреста лет назад: «существа древние и злые» сидели у себя в подводных домах и не совались в дела людей! Не проплывешь, где не надо, – не нарвешься на неприятности. А сейчас как? Существа юные и злые спустятся с неба и превратят тебя в песок, хотя ты вроде не искал с ними встречи…
