– Пойдем, а? – снова попросил Алей.
Иней едва заметно кивнул и подавил вздох. «Привязался он к папе, – понял Алей. – Несмотря ни на что. Папа – он обаятельный… и Инька мечтал о нем всю жизнь. А мы пришли как враги, Летен вообще папу подстрелил. Инька на нас обиделся».
– Ну Инь! – сказал он. – Ну правда. Теперь все хорошо будет. Это не обещание, это точно так. Прикинь, мама с Шишовым разводится. То есть не разводится, а брак признан недействительным, потому что папа на самом деле жив. Мама обратно переезжает, и мы будем все вместе жить, как раньше. Здорово, а?
Иней заморгал. Он все еще молчал, но лицо его явственно посветлело. Алей улыбнулся и заговорил вдохновенно:
– А если папа захочет к нам вернуться, то он и вернется. Или в гости будет приходить, если захочет. Мама его очень любит. Он ее очень обидел и напугал, когда тебя увел, но она все равно его любит. Ну, Инь! Все же можно сделать по-человечески! И ты сможешь с папой путешествовать, если он сначала спросит разрешения и скажет, когда вернется.
Иней пригладил волосы и скосил взгляд в сторону. Алей понял, что теперь он молчит уже не от обиды, а от смущения – маму-то он и сам не предупредил.
– А знаешь, – сказал Алей весело, – мне Ленька рассказал, во что вы с ним играли в лесу. Про арки из ветвей, и как можно попасть в другой мир, если тебя никто не видит, и про реку. А я подумал: надо же. У меня, оказывается, брат – волшебник. А я не знал.
Иней посмотрел на него исподлобья и улыбнулся одной стороной рта, точно никак не мог решить, отмалчиваться ему дальше или уже смягчиться. Он подумал немного и едва слышно проговорил:
– У меня тоже.
– Что – тоже?
– Тоже – волшебник. Брат.
Алей засмеялся, встал и обнял Инея, прижал его голову к своей груди. Иней глубоко вздохнул и крепко обхватил его руками.
Летен посмотрел на них и одобрительно хмыкнул.
Он с большим неудовольствием влез в мокрые брюки, застегнул сухую куртку, а рубашку перекинул через руку. Сказал:
– Что, волшебнички, пора отсюда выбираться. Нас, поди, заждались.
Алей кивнул и поднял голову, окидывая взглядом прибрежный лес. Неподалеку плотной стеной стояли молодые елочки. Алей вспомнил, как пропадала когда-то за ними Осень. «Там», – решил он и заранее представил, как они огибают колючую купу и оказываются на вокзале, точно завернули за угол. Корней ждет в машине. И они поедут домой.
Путь окончен.
Только сейчас Алей наконец прочувствовал это. Все кончилось, они возвращаются домой…
– Пошли! – сказал он и уверенно зашагал вперед. Пышная трава пружинила под ногами. Веял освежающий ветерок. Алей обернулся через плечо и улыбнулся своим спутникам.
Добравшись до елочек, он мимолетно погладил иглистую ветку, сделал шаг и развернулся, готовый ступить на горячий городской асфальт.
* * *
Зеленым-зелено пламенел лес Старицы, дышала прохладой вода, шумела листва, и пахло сосновой смолой, малиной и земляникой…
Ничего не случилось.
Алей остановился, озадаченный. Перехода не произошло. Он вспомнил объяснения Осени и понял, что причина этому могла быть только одна – их видели. Кто-то смотрел на них со стороны. Это мог быть только Ясень. Он не стал спасаться бегством. Как речная змея, он вывернулся из смертельной хватки Воронова и укрылся где-то в роще-интерфейсе, не намеренный сдаваться. «Да чтоб тебя!» – подумал Алей с досадой и напряженно оглядел лес. Он не особо беспокоился. Ясень не мог находиться в нескольких местах одновременно, а в лесу легко скрыться с глаз. Надо было найти его, а потом просто убраться от него подальше.
Алей обернулся, чтобы объяснить это Летену и Иньке.
И остолбенел.
Их не было. На зеленой поляне возле молодого ельника он стоял один.
На миг ему показалось, что это какая-то дикая шутка. В следующий миг он понял, что это действительно дикая шутка, только шутит с ним отец. Алей еще не все знал о его возможностях. Он стиснул зубы. Если он был здесь один, значит, где-то еще без него, без помощи остались люди, не способные покинуть Старицу самостоятельно. «Инею не нужен проксидемон, – вспомнил вдруг Алей. – Может, Инька выберется сам?..» Но он не мог полагаться на силы десятилетнего мальчишки.
Алей выругался, озираясь. Жестокие игры отца всегда вызывали в нем отвращение, сейчас оно сменилось бешенством. Сейчас Алей, пожалуй, готов был бы даже воспользоваться пистолетом Воронова, только Воронов вместе со своим пистолетом исчез в дебрях закольцованного мира… «Вася! – мысленно крикнул Алей. – Полохов! Что это за черт?! Что с вашей демо-версией? Она глючит!» Но голоса в голове молчали. От демиурга не стоило ждать помощи.
На чем свет стоит обругав придурка Васю, Алей тряхнул головой и быстро зашагал к Ялику. Перешел на рысцу. Предельным поиском он мог заняться везде, но интуитивно чувствовал, что у воды будет удачней. Переизбыток информации больше не пугал его. «До сих пор от Полохова не было никакой пользы, – раздраженно думал Алей, – видимо, и не будет. И черт с ним. Я сам».
Он едва не налетел на Ясеня – вернее, едва не ткнулся головой в его болтающиеся ноги.
– Привет, – сказал Ясень.
Он сидел на дереве, в развилке ветвей. Алей отшатнулся от него, лишившись речи.
– Ну вы же меня утопили, – пояснил Ясень в ответ на безмолвный вопрос. – Теперь я русалка. Вишь, на ветвях сижу.
Он выглядел совершенно беззаботным.
Алей хватанул ртом воздух, как рыба.
– Зря все это, – сказал Ясень. – Драться, ругаться, из пистолета палить. Помял меня друг твой. Медведь! – Он сделал обиженное лицо и хрустнул позвонками, плавно поведя головой. – Может, я, конечно, не прав был. Все-таки этот твой Летен – ого-го мужик. Признаю. С таким в разведку можно. А шею зачем ломать мне? И куртку любимую испортил, – Ясень потеребил ткань и продемонстрировал дырку от пули.
Он по-прежнему рисовался. Алей смотрел на него мрачно.
Ясень передразнил его, скорчив угрюмую гримасу, и сказал:
– Ну что? Что стоишь, качаясь, тонкая рябина?
– Где они? – холодно сказал Алей.
Ясень закатил глаза.
– Ничего с ними не сделается, Алик. Они и по отдельности не пропадут, а вместе – тем более. Давай лучше к делу.
– К Морю? – уточнил Алей после паузы.
– Да.
Алей молчал. Он приближался к отчаянию. Что бы он ни делал, отец оказывался на шаг впереди. Какие бы силы он ни обретал, отец оказывался сильнее. Ярость, бессилие и тревога раздирали Алея на части, а отец сидел на ветке и болтал ногами. «Море, – думал Алей со злостью, – Море. Если я доведу его до Моря, он успокоится? Оставит нас в покое?»
– Папа, – наконец горько спросил он, – ну скажи, зачем тебе все это? Что ты с нами делаешь?! Что там, в Море, такого? Я знаю, что оно прекрасное. Но ты ради него…
