На все это она регулярно поглядывала, чтобы не пропустить что-нибудь слишком угрожающее. В принципе, особой необходимости в явном наблюдении за этой информацией не требовалось. Метеопрограмма сама выдавала всем прогноз на уровень угрозы, вернее, на уровень «плохой» погоды. При превышении определенных порогов, по большей части именно на вероятность прохождения над базой пыльной бури, все автоматически получали предупреждение.
Требования техники безопасности.
Требования Грега, еще более жесткие, чем были заложены в инструкциях.
Но Лиза все равно следила за всем сама. Дополнительно. Особенно тогда, когда на поверхности хоть кто-нибудь находился, что в последнее время стало происходить все чаще и чаще.
Краем глаза следя за погодой, одновременно Лиза помогала Николаю, проводя анализы предоставляемых им образцов. Помогала мужу, исследуя камни, которые он постоянно стаскивал на базу с помощью разведывательных дронов в попытке составить подробный перечень всех залежей полезностей вокруг. Особенно после находки в шахте номер пять.
Но почти все анализы проводились полуавтоматическими станциями.
А Лиза просто не любила ходить по пустынным коридорам базы.
На жилом этаже хотя бы постоянно кто-то был. Или Грег, который мог управлять киберами отовсюду, а программировать – тем более. Или Данила, у которого вообще не предполагалось отдельного рабочего помещения. Или Василий, который бегал от одного конца базы к другому, но в промежутках между выполнением каждой задачи, что расписывал себе на день, всегда заглядывал во всю ту же гостиную. Хотя бы узнать погоду, новости, выпить чайку.
И понятно, что почаще рядом с женой любил появляться Леонид.
В общем, из всех шестерых лишь Николай откровенно саботировал жилой сектор, возвращаясь в него лишь тогда, когда это требовалось. Он бы и спал на оранжерейных уровнях, если бы ему кто-то это разрешил.
Так что сейчас Лиза, окруженная со всех сторон пленочными экранами на стенах и голограммами – поближе, занималась своими делами.
Данила ее не отвлекал. Он сидел в углу, для приличия открыв экран компьютера, и думал.
Три его приставки действительно были уникальными. Не мощными, но уникальными. Они не могли штамповать нанитов в промышленных объемах, хотя иногда ему хотелось иметь такой заводик под рукой. Зато они могли адаптироваться под задачу и, в принципе, делать почти любые наниты, схемы на которые были в памяти его компьютера. Не могла одна – значит, можно было сделать на другой. Или на третьей. Они почти полностью перекрывали известную гамму производящихся нанитов. Плюс могли исполнить почти любую фантазию Данилы.
Поэтому сейчас он фантазировал.
Множество лотков с растущими на них лишайниками. Или не растущими, не способными выжить в неблагоприятной среде. Что хуже – ситуация не была черно-белой. Какие-то лишайники просто «засыпали», оказываясь во временно враждебном окружении. Но погибшими их считать было рано. Какие-то росли, но медленно, лишайники вообще растут медленно. И при этом не размножались. Другие могли размножаться, вернее пытаться это делать, но не давали всходимого потомства.
Николай говорил, что рост лишайника стоит у него на втором месте. Почти все виды из тех, что они привезли с собой, росли медленно. На вегетативное размножение надежды было мало.
Там, на Земле, вообще-то существовало две группировки. Одна считала, что вегетативное размножение нельзя сбрасывать со счетов, вторая – делала ставку на быстрое распространение спор. Очевидно, мнение второй группы возобладало, хотя Николай проводил и кое-какие тесты по первому направлению. Но преимущественно они старались налечь на те виды, что способны были дать жизнеспособные споры. И желательно быстро.
А еще желательно – высокий уровень фотосинтеза, высокий уровень почвообразования, отсутствие требований по температурному диапазону, воде, ветру, наличию питательных веществ в той поверхности, на которой лишайник рос. Некий небольшой набор невыполнимых требований.
Если у Данилы не было приставок промышленного уровня, то нечего было и думать о том, чтобы создать полноценных «садовников». Можно было, но их все равно было бы мало для задач необходимого им масштаба.
Поэтому он сосредоточился на тех вариантах, где мог помочь уменьем, не числом.
Иногда поднимая голову, чтобы посмотреть на спутниковое изображение штормов, бушующих на поверхности, он думал. Очевидные решения у него уже были, и свои, и присланные с Земли, но Данила продолжал обсчет, попытки понять, насколько набор приставок сможет сделать тот или иной нанит. В каком количестве. Насколько его работа будет эффективной. С учетом прописанных в наните задач, какой метод подзарядки-питания будет использоваться.
Вопросы множились, и даже достаточно большой пласт информации и предложений, присланных с Земли, не позволял ответить на них на все. Тем более что и Данила был не последний специалист в теме, и на его мнение, идеи и расчеты тоже надеялись.
Но когда пришел Николай, первым делом Данила начал рассказывать не о своих новых идеях, а задал совершенно другой вопрос, который мучил его все больше, пока он изучал методы размножения лишайников:
– Я тут прочитал, уже во многих местах, что споры лишайников могут распространяться очень далеко при хорошем ветре.
– Есть такое, – кивнул Николай.
– Давай тогда допустим, что мы создадим идеальную разновидность лишайника. Которая будет быстро размножаться, обладать невиданной марсианской живучестью и иметь хорошие показатели по фотосинтезу. Так?
– И чего?
– При марсианских ветрах она может через месяц оказаться на другом полушарии. И как тогда насчет контролеров? И насколько они способны оценить наш неоценимый вклад в изменение атмосферы?
– Ну, это мелочи, – не очень уверенно ответил Николай. – Мы, в общем-то, никогда и не полагались на лишайники как на главный фактор. Так, первая волна, небольшой сдвиг в нужную сторону по атмосфере, хоть какой-то слой почвы для высадки многолетних…
– Но все же?
– Да не улетят эти споры никуда. А если и улетят, то простой расчет тебе покажет, что плотность лишайника все равно будет максимально высока здесь и падать по экспоненте по мере удаления…
– Это вначале. А потом? Если предположить, что выведенный сорт будет великолепен и далеко обгонять все остальные? Потенциально он может оказаться где угодно. И так, в этом «где угодно», будет размножаться. Через несколько лет выровняет популяционную плотность с родиной и все.
– Хорошо, – сдался Николай. – И что? Прекратить разработки из-за того, что пара спор может улететь с местными ветрами на Северный полюс?
– Надо потребовать лицензирования, – вместо Данилы ответил Грег, уже давно прислушивавшийся к разговору. – Это сейчас просто. Как только наш лишайник попрет, сразу высылаем контролерам цифровой образец и требуем эксклюзива.
